Каена (СИ) - "Альма Либрем" - Страница 74

А после со стороны донёсся смех. Тихий. Практически неслышный. Они остановились - кровь стекала с их рук водой, мясо рассыпалось прахом под ноги. Они все стояли и смотрели - палица крутилась в длинных тонких пальцах. Он стоял в стороне и улыбался им, так нежно-нежно, что можно было потерять дыхание от этого взора.

- Милые, - прошептал Роларэн. - Какие же вы все, в конце концов, недолугие и слабые... Вы понимаете, что вы только что сделали?

Он обошёл их по кругу - всю сбившуюся в кучу толпу, толпу, облитую неестественно алой кровью, которой на самом деле не существовало и вовсе.

- Эльфы коварны, - повторил он. - Эльфы хитры. Эльфы умны. Магия эльфийская - магия, которую они используют в бою, - соткана изо лжи. Но эльф не станет нападать первым. Ему незачем. Если вы сами не спровоцируете эльфа, то он не подойдёт к пыли у ног его. Не тогда, когда он попытался уже уйти до этого дважды. И любая иллюзия эльфа рассыплется, если он умрёт. Любая магия - как дело души его, - вместе с душой покинет этот мир. Превратится прахом. Вы никогда не сможете истерзать эльфийское тело на части и увидеть в нём человеческие кости... - он миновал их и вновь добрался до того же места, где стоял прежде. - Эльф ответит предательством на предательство. Он испытает и дождётся момента. Он не начнёт первым втираться в доверие. Но если его разрывают на части с такой охотой - что ещё делать эльфу?

Он сделал шаг вперёд, и маленькая армия Академии ощетинилась оружием.

- Каждый из нас, - ещё тише промолвил Роларэн, - когда-то решается повернуть - и поворачивает не туда. Каждый из нас когда-то будет плакать об убитых и о тех, кто пострадал о его руки. И для меня придёт этот миг. Но не сегодня. Не с вами. У вас был шанс сбежать, - он, казалось, растворился в воздухе и в тот же миг находился везде. - Но вы им не воспользовались.

Они бросились на него растерянной, полной ненависти кавалькадой. Первые ряды ударились о мощные стены иллюзий - заржали лошади, узрев призрачных змей под ногами, сталкивая путников себе под ноги. Первый удар меча направился по палице - но Роларэн без жалости ударил по рукам.

Человеческий крик - новый, так непохожий на тот вопль от Тони или то, как кричал призрачный Мастер, - озарил волной дикости дорогу. Роларэн не остановился - он перемещался как-то незаметно, быстро, наносил резкие удары, один за другим, и не останавливался ни на миг. Его палица кружилась в пальцах, магия - скользила следом. Его рубили мечом - а там оказывалась иллюзия.

Эльфы не подлы. Эльфы просто отвечали на то, что сделали им когда-то люди. Теперь у эльфов не оставалось другого выбора, кроме как выжить.

Шэрра напряжённо всматривалась в бой. Тони попытался сжать её руку, но она оттолкнула его прочь - с неожиданной для худенького девичьего тела силой.

- Не переживай, - прошептал Громадина. - Он не погибнет.

- Главное, - ответила она, - чтобы он не потерял свой кулон.

Тони сжал зубы. И это было всё, о чём она беспокоилась? В этом хаосе, в этом безумии она боялась только одного - чтобы он не потерял проклятый кулон?

Ему показалось, что он никогда не сумеет понять эльфийского беспокойства. Он мог только смотреть вперёд, пытаясь воспылать чем-то большим, чем гадкое, липкое, заразное Рэново равнодушие. В нём больше не было ни следа от Мастера, ни одного шрама на гладкой, сияющей в свете невидимых солнц коже.

Ни единого оттенка боли.

Мечи. Стрелы. Ножи. Кинжалы. Всё это лежало грудой у него под ногами, и он уверенно отбивал удар за ударом от новых и новых учеников Академии. Его же собственных учеников. Не бросался догонять тех, кто бежал, кто клеймил себя трусостью. Не добивал тех, кто падал ему под ноги.

Он сделал шаг вперёд, занося палицу - Фирхан пытался нанести хотя бы один удар, попасть в цель, но не смог. Эльф был молниеносен - меч человека рухнул под ноги, стёк лужицей железа. Роларэн занёс палицу, и мужчина раскинул руки в стороны, подставляя грудь под удар. Половина Академии, весь цвет её, лучшие из лучших... Мёртвые - по его, Фирхана, вине, от руки эльфа. От руки того, кто должен был пасть под потоком их бесконечных ударов.

- Иди, - прошептал Роларэн, опуская палицу. Фирхан опустил руки - его волосы сверкали сединой, глаза - потухли. - Иди! - мужчина повторил уже громче, словно не увидел тихого покачивания головой, сжал зубы в ответ на тихое "нет". Отбросил палицу в сторону - та упала на траву. Потянулся к кулону, висевшему у него на шее, а после одёрнул руку, словно не хотел задевать прошлое.

Фирхан рухнул на колени у своих учеников. По его щекам стекали слёзы - он застыл над одним из молодых, совсем ещё юных парней, будто бы отыскал способ вернуть с того света. Прозрачные капли на бледной мёртвой коже отражались, словно роса, искрились в пустоте.

- Убийца, - прохрипел он, поднимая взгляд на Рэна. - Ты убийца. Зачем было спасать меня тогда, сейчас, а самому...

- Каждый должен быть ответственен за свой выбор, - спокойно ответил Роларэн. - Ты, Фирхан, тоже. Любовь к детям слепит нас. Каждый должен понимать это.

Фирхан встал. Он прошептал что-то ещё - о том, что такое чудовище и знать не может о любви к детям. И побрёл по дороге, усыпанной трупами.

Роларэн повернулся к нему спиной - его путь змеился смертью в противоположную сторону. Шаги мужчины становились с каждым разом всё медленнее и медленнее - пока он не рухнул на колени сразу же за линией импровизированного поля боя.

По его ладоням, по его рукам стекала ручьями кровь. Яд проел практически до кости. На теле - множество ран, глубоких и мелких, но серебристое свечение уже медленно кружилось вокруг них, не трогало только разрушенные от палицы Каены руки.

Он запрокинул голову назад и тихо шептал молитвы богам, в которых не верил, пустоте, в которую эльфы отходят после смерти.

Шэрра сбросила с плеча ладонь Тони, такую самоуверенную - будто бы это зверство могло её остановить. Дошла до Роларэна - и опустилась на колени напротив него, сжала ладони, зная, что не сможет залечить его раны.

Они шептали эту незнакомую молитву в унисон - уже совсем не погибшим душам. Эльфы не верят в жизнь после смерти. Эльфы верят в то, что с гибелью тела наступает гибель и всего внутри. Златые Деревья подтвердили это. Златые Деревья начинают гнить, когда те, чьи сердца бились с ними в одном ритме, умирают.

Златой Лес был вечен.

Златой Лес умер.

Но в ком-то душа не искала выхода. В ком-то она сама цвета.

Шэрра не молилась. Шэрра утешала его - и обещала, что когда они вернутся, когда всё встанет на свои места, она не исчезнет и не сбежит. Она не отплатит кровью за всё то, что было сделано хорошего и плохого, не станет собирать армии, которых у них нет.

Тони замер. Он никогда не видел прежде подобного единения душ, подобной связи, прошедшей сквозь века. Шэрра сказала, что Роларэну едва ли не полтысячелетия, а ей - едва-едва двадцать лет. Двадцать один, может быть - он плохо запоминал числа. Шэрра сказала, что она знала его совсем немного. А смотрела, будто бы он принадлежал ей одной и никому больше, будто бы пыталась окутать его собственной заботой - и больше не позволить прокрасться ужасу, всему тому, что ждало его в будущем.

Он ей почти улыбался. Мягко, нежно, с любовью. Сквозь боль. Его кровь стекала и по её ладоням, почти до локтей добрались маленькие капельки.

Она отдавала ему собственную жизнь. А он даже сердца не смог ей посвятить - потому что Тони помнил, как он смотрел на этот кулон.

Кулон.

Неужели что-то такое может быть центром жизни?

Он слышал, что эльфы переселяют свои души в предметы. В деревья. Но Роларэн не в Златом Лесу - значит, его душа может биться в маленьком металлическом кулончике у него на шее, в этом сгустке серебра - или что там было? На самом деле, Громадина Тони ничего не понимал в драгоценностях. Ни в каких. Он просто хотел, чтобы скорби по какому-то куску металла было меньше, чем по всем его погибшим братьям.