Каена (СИ) - "Альма Либрем" - Страница 41

Пощады не будет.

Лучше уж гнить долго, чем сгореть от руки королевы Каены. Может быть, у этого Древа были другие принципы, но она их явно не придерживалась.

Шэрра заставила себя сделать несколько шагов вперёд. Глаза нестерпимо жгло от окружающей её темноты, и она побежала, стараясь игнорировать полыхающую со всех стоон жизнь. Яркими золотыми пятнами вспыхивало каждое дерево, которое приходилось миновать - она не врезалась в них, не впечатывалась лбом, но словно какой-то леской резало по сердцу. Толкало вперёд, и Шэрре казалось, словно невидимые верёвки хватали за горло. Чудилось, что задыхается, и проклятая повязка сбивалась, а не должна, ведь Рэн умел вязать узлы.

Мир поплыл. Он не должен был оставаться до такой степени нечётким, таким размытым... Таким ярким. Она ведь слепая. И пропитанная магией королевы Каены тряпица, которую она не сможет сорвать с лица.

Нить магии ускользнула. Она бежала вслепую, чувствуя под землями не ровную землю - сплошные кочки. Зачем она это делает? Почему не может просто умереть? Это так просто - расслабиться, почувствовать, как руки выскальзывают из ненавистных пут, заставить собственное сердце остановиться.

Но ведь он просил. Она должна ему целую жизнь, а если повезёт, задолжает и вторую.

Ноги подкосились. Златые Деревья хватали её за плечи своими ветвями, корнями опутывали ноги, лишь бы вернуть обратно. Она даже не могла ничего видеть - только чувствовала, как начинала жечь щека - порезалась, наверное. Листва, ковром расстелившаяся под нею, оставляла на коже едва заметные следы, но душу - изрезала бесконечными воспоминаниями. И Шэрре захотелось закричать, завопить, молить невидимых богов о помиловании.

Её магия притягивала Златой Лес. Или, может быть, это королева Каена так сделала, пытаясь отомстить. И вливала в Шэрру всю смерть, которую только перенёс маленький мирок под когда-то ярким солнцем.

Она чувствовала чужое надсадное дыхание, но знала - это не её Охотник. Она узнала бы Роларэна, узнала по волшебству, что пылало в его руках. Он - Вечный, а Вечных ни с чем не перепутать, даже если их могущество кому-то кажется теперь сомнительным.

Шэрра вынудила себя перевернуться на спину. Вынудила сесть - но чувствовала тихий издевательский смех. И впервые поняла эльфов прошлого - они не хотели принимать удары в спину не потому, что это было оскорблением их чести. Но умирать, отрекаясь от собственной сути, да ещё и умирать от руки жалкого существа...

Она видела очертания - незнакомый ей худощавый эльф, или, может быть, эльфийка? Чувствовала, поднимаясь, как её обходили по кругу, насмехаясь над беспомощностью. Как рассматривали внимательно руну, пытаясь расшифровать, кто именно станет её убийцей. Но ведь его можно и опередить. Каждый Охотник мечтает о лишних жертвах.

А ещё она чувствовала кровь. Запах всё больше и больше усиливался, он заполонил всё вокруг неё, он прорвался в лёгкие и пытался теперь задушить Шэрру изнутри. Она подавила кашель - слишком много эмоций, слишком много Златого Леса в её мыслях.

Что говорил Рэн? Магия должна её спасти. Спасти, а не подарить боль целых поколений. Спасти, а не разорвать сердце на маленькие частицы.

...Шэрра не побежала. И перед глазами всё померкло, прежде чем она вновь смогла ощутить вокруг деревья. Но зато этот эльф... Не его ли Златое Дерево она почувствовала первым? Не оно ли молило о смерти? Почему все они, эти несчастные, измученные своей вечностью символы эльфийского леса, должны продолжать страдать, а те, кто своровал у них имена, не слышит? Почему прежде ритуальные действия стали нормой, как можно вырваться из ограждения из абсолютной боли и не провалиться в ров, полный страданий?

Ей так хотелось поделиться всем тем, что она чувствовала! Криками, слезами, предательствами, всей той гнилью, которую в неё вливал Лес. Она - без Дерева, она сама - не златая, словно не из этого мира. Чужестранка, которая хочет вернуться к себе на родину, несчастная, что пытается отторгнуть несметные потоки боли.

И она представляла, как вдыхает и выдыхает золотой пылок, пыль, в которую превратились истлевшие листья. Как золотится под её ногами бесконечный ковёр, состоящий из маленьких, тоненьких, хрупких листиков. Они поднимаются вверх, они кружатся вокруг неё вихрем, штормом, будто бы в море, о котором рассказывала мама, в море, которого она никогда в своей жизни не видела. Они её защитят.

И Златой Лес отпустил. Позволил ей и самой стать деревом среди Вечных, молодым и сильным. Надеждой. Ноги уже не так саднили, и перед глазами не мчались калейдоскопом картинки чужого прошлого.

Девушка сорвалась с места, не чувствуя, не слыша ни крика, ни оклика. Эльф остался за спиной, словно окаменевший - она чувствовала, как делилась с Лесом его же мыслями. словно смогла отпустить то, что хотело поселиться именно в её душе. Не позволила оккупировать последний кусочек чистого пространства, той веры, той надежды, что должна быть в каждом.

Она не знала, захлёбывался ли от этих чувств Охотник за её спиной, или, может быть, переключился на собственную жертву. Или, возможно, его настиг Роларэн. Шэрра уже поняла, что вряд ли его что-то остановит. Возможно, королева Каена и могла бы сразиться с самим Вечным, но остальные - нет. Как хорошо, что они отлично это понимали.

Златые Деревья теперь не хотели являть себя её взгляду столь явно, как прежде. Магии почти не осталось - Шэрра чувствовала себя обессиленной.

Земля словно куда-то пропала на мгновение - она почувствовала, как катится в какой-то овраг, но тут же вскочила. Знала - где-то он должен закончиться. Никто специально не вырывал здесь яму. Она может из неё выбраться.

Сил практически не оставалось. Шэрра уже слышала гул границы - но магии в ней не было ни на каплю.

Путы на руках ослабели достаточно, чтобы сорвать их - было не до чистой игры. Она стянула ненавистную повязку с глаз, определила с трудом, откуда пришла - было так темно, словно она так и осталась слепой. Девушка ухватилась за ближайший корень, попыталась подняться - и почувствовала, как вновь куда-то пропадает дыхание, а вокруг остаётся только сплошная безысходность. Она цеплялась за корни, рвалась вперёд, пыталась выбраться, она чувствовала, как там, совсем рядом, полыхает граница.

Свечение притягивало к себе. Она ползла по земле, она цеплялась за Златые Листья, не жалея исколотых, изрезанных ладоней. Кровь, казалось, стекала по всему телу, но Шэрра ничего не могла видеть. Ей хотелось прорваться вперёд, туда, к тонкой полосе... Осталось всего несколько метров.

Магия выпила всё, что только было в ней. Магия испила её до последнего глотка. Не следовало колдовать, если не умеешь. Лучше б она повернулась к опасности лицом и умерла с честью. Однозначно лучше, чем быть убитой в спину, ползущей...

Оставалось совсем чуть-чуть, но силы, словно тонкая перетёртая нитка, внезапно оборвались. И всё. Только тень покойной матери, которой теперь у неё нет. Только холодный душок Тварей Туманных. Перегрызли бы ей тогда горло...

За спиной послышались шаги - но она больше не могла. Границу надо переступить полностью - она смогла лишь перевернуться на спину и привстать на локтях.

Образ Роларэна расплывался перед глазами. Она лишь смотрела на чёрную метку на его шее, давно уже выгоревшую на солнце. Солнце человеческого мира.

Шэрре хотелось рассмеяться, а она могла лишь хрипеть. Златой Лес выпил всё, что только мог.

- Осталось всего десять минут до полуночи, - промолвил он. - И всего несколько метров, моя дорогая.

Она беспомощно смотрела на него. Пыталась понять, почему он не убьёт первым же взблеском магии. Но мужчина только опустился рядом на золотые листья и тихо рассмеялся.

- Я сначала думал, что ты похожа на мою жену. Но, может быть, на ту, в честь дерева которой её однажды и назвали?

Шэрра мотнула головой. Перед глазами всё плыло. Она не могла сдвинуться с места. Не могла ответить. Не могла бороться. А он ждал.

Не дать повод убить. Бороться до конца. Открытая граница.