Забери меня с собой (СИ) - "IzMelery Dreamer" - Страница 64

Разумеется, он не собирался разговаривать с Анастейшей. На самом деле, мужчина был уверен, что она сойдет с Реннером, и вскоре он услышит об их возможной помолвке, или даже свадьбе. Странно, но до сих пор все было тихо. Пресса молчала, впрочем, как и сам Джереми в своем Твиттере.

«Но чего же ты хотела от меня, Анастейша?»

Томас часто задумывался над этим, но еще чаще вспоминал о том, как схватил ее фотографию со стола и спрятал в самый нижний ящик, за старыми бумагами и другим хламом. Мужчина не хотел видеть ничего, что напоминало о прошлых отношениях. Он был крайне разочарован, но больше в себе, чем в девушке. Как бы глупо это ни звучало, но и на этот раз Томас ошибся, он был не прав, ведь Ана предала его чувства, а мужчина надеялся, что она единственная из всех претенденток, кто сможет сделать его по-настоящему счастливым.

«И, правда, это было слишком глупо», – подумал Томас.

На протяжении следующей недели, мужчина не один раз слышал о том, что Ана ищет любую возможность встретиться с ним, однако, он мужественно выдержал и эту пытку. Томас не сломался, а пошел еще дальше.

И вот, через два дня, он стоял посреди своего небольшого трейлера в костюме бога коварства и лжи. Том готовился к очередным съемкам, но неожиданное событие заставило его повременить.

– «Дорогому другу, Тому Хиддлстону, – прочитал мужчина надпись на белоснежном конверте, выведенную аккуратными завитками, – от Джулии и Криса».

Томас улыбнулся и развернул письмо, с особым энтузиазмом вчитываясь в каждое слово:

«Дорогой друг!

Мы рады пригласить тебя на помолвку, которая состоится 13 мая 2016 года, по адресу, указанному на обороте конверта. Надеемся, что ты почтишь нас своим вниманием.

С любовью, Джулия и Крис».

Мужчина перевернул конверт и прочел адрес. Странный холодок, незамедлительно пробежал по коже, а в груди заскрежетало легкое чувство тревоги. Кажется, будущая миссис Хемсворд пригласила его в тот самый коттедж, где год назад он впервые поцеловал Анастейшу.

«Что за дежавю…» – подумал Том, сворачивая конверт, а затем опуская на стол у небольшого окошка.

Видимо, судьба приготовила ему очередное испытание, от которого он никак не мог отказаться.

Анастейша.

«Я не посторонняя…

Но и не твоя.

Покалеченная яростью

И слезами, капающими на раны.

Я не хочу чувствовать страх

Я не хочу умирать изнутри, чтобы сделать вдох.

Я устала чувствовать опустошение…

Но облегчение есть, я нахожу его, когда я…

Сломлена».

(Plumb - Cut)

Стрелки медленно бегут по циферблату, совершают один круг за другим, отсчитывают секунды, которые плавно перерастают в минуты и часы, а затем неизменно растворяются в вечности. Тишина, и только тихий ровный стук часов напоминает о том, что время не стоит на месте, а жизнь проходит мимо, и никогда уже не будет как прежде.

Ана медленно приблизилась к виниловому проигрывателю и опустила звукосниматель на пластинку. Из колонок послышался приглушенный звук, напоминающий шелест осенней листвы под ногами, и девушка прикрыла глаза в ожидании мелодии, которая не помогала забыться, а скорее, наоборот, усиливала боль и заставляла раз за разом переживать все заново. Своеобразное самобичевание, расплата за ошибки, в которых Анастейше некого было винить, кроме себя.

Музыка – это отражение души. Не каждый сможет прочувствовать, но девушка заламывала пальцы на руках с такой силой и стискивала зубы, каждый раз, когда приятный женский голос ловил высокие ноты и излучал неимоверную боль, отчаяние и страх…

Ана обнаружила себя в этой мелодии и уже не могла остановиться.

«Я не чужая.

И не твоя.

Со смертоносным гневом…

И слезы - это все еще кровоточит рана.

Хрупкое старое пламя -

Это страдание…»

Девушка закрыла глаза. Нет, она больше не засыпала со слезами на глазах, не рыдала по ночам и не доводила себя до истерик. Время прошло, дни перетекали в недели и месяцы. За окном наступила весна, а Ана все еще мысленно оставалась наедине с зимней прохладной. Девушка вспоминала, и память душила ее, заставляла заново переживать весь ужас первых дней, когда она прилетела в США. Квартира на Манхеттене показалась настолько чужой и холодной, будто все это время окна были раскрыты настежь и стены впитали в себя все заморозки. Ана не спеша измеряла гостиную шагами, иногда опускаясь на пол и забываясь в рыданиях, затем снова поднималась и брала телефон. Несмотря на слова Люка о том, что Томасу необходимо время, она безуспешно пыталась дозвониться до мужчины, но гудки никогда не заканчивались. Каждый раз, женское сердце замирало в надежде, но все попытки оказались тщетны.

«Отпусти его, – твердил разум. – Уже два месяца прошло, ничего не изменится».

Ана стёрла слезу, в одиночестве скатившуюся по щеке. Да, она все еще надеялась, вот только на что, девушка понятия не имела. Несколько дней назад Анастейша попыталась связаться с Томасом через его младшую сестру, но Эмма восприняла звонок слишком холодно и враждебно. Видимо, она не желала общаться с Аной. Что же, никто и не думал осуждать ее за это.

Конечно же, ее никто не поддержал, и Анастейша смирилась с этим. С тех самых пор, как Том сменил номер, а затем и покинул квартиру в центре Лондона, девушка потеряла все возможные связи, за которые могла ухватиться. Крис категорически выступал против того, чтобы Ана знала о Томасе больше, чем о нем пишут в интернете, и только Джулия, через некоторое время сменила гнев на милость. Подруга знала, насколько тяжело девушка переживает расставание, поэтому старалась поддержать, хотя и не одобряла ее поступок.

«Что же ты натворила, глупая! – восклицала Джулия, когда впервые встретилась с Анастейшей, после возвращения девушки в США. – Ты разрушила все свое будущие! Томас любил тебя, а ты отплатила ему изменой! И с кем! Неужели Реннер стоит этой боли?»

Нет, конечно же, не стоит. Вот только Ана поняла это слишком поздно.

«Я могу казаться сумасшедшей

Или крайне скромной.

И ты увидел бы это,

Если бы ты просто посмотрел мне в глаза».

Солистка продолжала петь, вызывая слезы на глазах. Каждое ее слово, каждый вздох находил отклик внутри Анастейши. Девушка чувствовала, как вместе с музыкой, часть ее медленно умирает.

«Я чувствую одиночество и холод,

Хотя я не хочу умереть…

Но только анестетик позволяет

Почувствовать, что-то внутри убивает меня».

Сглатывая слезы, Ана обмахнула покрасневшее лицо ладошкой и выглянула в окно.

– Я не одинока… – повторяла девушка следом за солисткой. – Я не одинока…

Первое время Анастейша не расставалась с этой песней, она ставила композицию на повтор, и неосознанно доводила себя до исступления. Да, именно так она забивала себя в угол, только так она справлялась с болью и отчаянием.

Отчего же, когда нам плохо, мы всегда добиваем себя музыкой, которая отражает состояние души?

Тем временем как Джереми обрывал ее телефон и засыпал Твиттер сообщениями, девушка продолжала слушать…

«Я не хочу чувствовать страх

Я не хочу умирать изнутри, чтобы сделать вдох.

Я устала чувствовать опустошение…

Но облегчение есть, я нахожу его, когда я…

Сломлена…»

И вот, перед глазами снова пронеслись картины того ужасного дня, когда Анастейша впервые встретилась лицом к лицу с собственным одиночеством. Девушка стояла у проигрывателя, точно так же, как и сейчас, вот только сердце билось быстрее, а слезы не высыхали на щеках. Наверное, она рыдала, теперь Анастейше было сложно вспомнить, что именно она делала, будто белоснежная пелена повисла между сном и реальностью. Кажется, она танцевала, двигалась в такт невообразимой мелодии, которая ломалась, падала вниз и снова вздымалась к неведомым высотам. Эти звуки поглотили ее. Ана не могла остановиться.

– Я сломлена… – нашептывала она в пустоту, и хриплый голос срывался на беззвучный крик.