Звезды над Шандаларом - Васильев Владимир Николаевич - Страница 17
- Предыдущая
- 17/85
- Следующая
И идти, понятно, было приятнее. А главное — быстрее. Солнце только-только зависло перед глазами, сверкая в прорехи между рыхлыми облаками — впереди ярко засветилась дорожка на воде, переливаясь, словно живая.
— Шакра, — довольно сказал Лот. — Почти пришли. Поселок — на берегу, но дальше, во-он за тем заливчиком...
Сегодня можно было сказать «во-он за тем». В обычный день на таком расстоянии залив не разглядела бы и сова, по слухам, видящая в тумане.
— А вон и местные, — Мирон приставил к глазам ладонь, заслоняясь от Солнца. Необычный для Шандалара жест. — Сети выбирают.
Две лодки торчали невдалеке от берега; в каждой трудились по трое рыбаков: один сидел на веслах, двое колдовали над впечатляющим бреднем, в который, наверное, удалось бы поймать небольшую цимарскую шхуну. Лодки медленно приближались к суше, к зарослям опоки и камыша.
Скоро Воины достигли узкого пятачка суши перед самым озером. Один из рыбаков помахал им рукой и знаками показал, что те сейчас пристанут.
— Подождем, — решил Лот. — Вдруг Дервиш не в поселке живет? Только время зря потеряем.
— Ждать — не лес валить, — беспечно бросил Демид, опрокидываясь на спину у самой воды. — Эх, хорошо!
— Лес? — удивился Мирон. — Где это тебе лес валить довелось?
Лот усмехнулся:
— Да не ври, не ври, шельма! Ежу ведь ясно: на Таштакуруме подхватил присказку эту! Тамошние многому от варваров научились. Способный народ — вечером байку расскажешь, утром ее уже на каждом углу полоскают. Да как — с жаром, с подробностями, и без запинки, от зубов все отскакивает.
— Ну вот, — делано огорчился Демид. — А я уже целую былину сочинить успел. Глянь, Лот, Шелех-то наш уши развесил, ровно девка из захолустья!
Бернага довольно заржал. Мирон несильно пнул его, лежачего, под зад.
— Да ну тебя... Балабол.
Лот подумал: «Пацаны еще. Оба. Что один, что другой.» Но Лот-ветеран улыбался, думая это.
Скрипели уключины над озером — было слышно, как кто-то из рыбаков посоветовал гребущему плеснуть в них воды. Скрип прекратился и немного погодя Воины здоровались с плосколицыми раскосыми шаксуратцами.
Лот как в воду глядел: Дервиш в поселке сроду не появлялся. Обитал он севернее, за озером, в одинокой землянке. Там и принимал редких паломников. Найти его как? Да, вот, Муштаба вас не лодке довезет к самой тропе, пока мы тут с уловом разберемся. А потом и проводит, если надо. Рыбки не хотите, Воины, на ушицу? А на мурху-тош? Вот эту лучше, она пожирнее. Да не за что, не за что. Приходите потом в Шаксурат, угостим, новости расскажем. Есть новости, есть... Муштаба, не эту лодку, другую, она легче! Счастливого пути! Да налей ты воды в уключины, Муштаба! Вот, совсем другое дело...
Муштаба, скалясь, греб, как медведь. Тяжелая на вид долбленка припустила по озеру, словно водомерка; за кормой расцветал низкий бурунчик. Руки рыбака и его тело работали в едином безупречном ритме — раз-два, раз-два... Весла ныряли в воду, словно выдры, без малейшего всплеска. Чувствовалось, что смуглый паренек с хитрыми глазами-щелочками вырос с этими самыми веслами в обнимку. Демид глядел на его работу с завистью, Мирон — с уважением, Лот — равнодушно.
Солнце неторопливо садилось в озеро, по крайней мере, так казалось. С севера уже ползла фиолетовая стена дождевых туч, значит, короткий праздник света и тепла заканчивался. Надвигались шандаларские будни. С грязью, моросью, с мокрыми сапогами.
Запад стал розовым, когда Муштаба подогнал лодку к северному берегу Шакры. Здесь росли деревья, горбились пологие холмы. Влажным был лишь верхний слой земли. Местность возвышалась над уровнем озера невероятно высоко — метра на три, а то и на все четыре. Взобравшись по рыхлому косогору, Воины увидели сплошную стену ольхи в два-три человеческих роста; кое-где встречались дрожащие силуэты осин.
— Ого! Настоящий лес! — присвистнул Демид. — Не думал, что такое бывает в Шандаларе.
— Только не вздумай его валить, — ехидно предупредил Мирон.
Бернага отмахнулся.
Где-нибудь в Туране или Цесте деревья такого возраста наверняка уже стали бы втрое выше, да и ствол был бы куда толще. Что поделать, влажность, холод и недостаток Солнца...
В лес убегала заросшая бурой травой неширокая тропинка. Ходили по ней более-менее регулярно, но все же достаточно редко.
— По этой тропе, — объяснил Муштаба. — Никуда не сворачивая. Идти меньше часа. Если хотите, я проведу.
— Спасибо, — поблагодарил Лот. — Мы уж сами. Тебе ведь еще в поселок грести.
— Да чего там, — махнул рукой хуторянин. — Сегодня тихо. Даже в темноте догребу. Тут недалеко.
Распрощавшись с проводником, Лот скомандовал:
— Ну, ходу. Темнеть скоро начнет.
В лесу царил загадочный сумрак; рыхлая зелень нависала над головами и стелилась под ноги. Первое было непривычным для Шандалара, но Воины, повидавшие Мир, не смущались.
Демид присел над большим светло-зеленым листом, изрезанным, словно наличники в домах Зельги.
— Глазам не верю! Папоротник!
— Тут и грибы, поди, есть, — предположил Мирон. — Точно! Вон, глядите!
Крепкий лесовик с коричневой шляпкой притаился под листьями, опавшими в прошлые заморозки.
— Хей, Демид, давай, иди слева от тропы, а я справа пойду. Так и на ужин наберем, — сказал Мирон с воодушевлением, сворачивая в сторону. Демид уже брел, по колено в папоротниках, щуря в полутьме глаза.
Тропа почти не петляла. Лес монотонно тянулся навстречу; иногда попадались полянки, утыканные желтыми и красными семейками сыроежек. Лот срезал их коротким ножом с костяной рукояткой.
Жилище Дервиша возникло на пути внезапно, будто из-под земли выросло. Хотя, по большому счету так оно и было. Лес все убегал вдаль, а на крошечном пятачке перед небольшим холмиком-завалинкой жиденько дымил костер, непривычно потрескивая. Вскоре Лот понял почему: горел не кусок огненного камня, а настоящие дрова, кривые иссохшие сучья.
Он крикнул спутников и присел у костра на вывороченный пень-раскоряку. Вскоре явились Мирон с Демидом, гордо неся в капюшоне десятка три крепеньких лесовиков. Лот невозмутимо добавил к добыче две полные пригоршни ладных молоденьких сыроежек.
— О! — обрадовался Демид. — Неужто на тропе росли?
— На полянках, — великодушно объяснил Лот.
Завалинка оказалась вовсе не завалинкой, а кровлей землянки. Оттуда выбрался совершенно лысый старик, высохший и сморщенный, словно сушеный гриб. Но глаза его бегали весьма живо, руки отнюдь не дрожали, а спина совсем не горбилась. Он был стар, но далеко не немощен. В левой руке он держал небольшой металлический котелок, в правой — боевой сагорский топорик.
— Вечер добрый, отец, — поклонился Лот, встав с пня. Шелех и Бернага тоже поклонились. Три медальона одновременно свесились с трех шей. Глаза старика блеснули, превращаясь в узкие щелочки.
— Что нужно? — голос у него был звучный и глубокий.
— Совета, отец.
— Разве Воины слушают кого-нибудь кроме трагов?
— Слушают. Время такое.
Старик неторопливо и тщательно подвесил котелок над костром, пошевелил топориком дрова и, оттеснив Лота, уселся на пень.
— Кто вас прислал?
— Лерой.
Старик обернулся и долго глядел на Лота снизу вверх, запрокинув плоское, как и у всех местных восточников, лицо.
— Лерой мертв.
— Да. И отчасти поэтому мы здесь. Наверное, помочь нам можешь только ты, Дервиш.
На лице старика не дрогнул ни один мускул.
— А вдруг я не Дервиш?
Лот растерялся:
— А кто же еще? Нас прислали рыбаки из Шаксурата. Вернее, указали дорогу.
— Кто именно?
— Молодой такой парень, Муштаба. Остальных мы не знаем. Они сказали, что Дервиш живет здесь.
— О чем вы хотите спросить?
Лот, не задумываясь, ответил:
— О прошлом.
Дервиш снова уставился на Лота, запрокинув голову.
— Почему бы вам тогда не побеспокоить трагов?
Прежде чем ответить Кидси тщательно продумал каждую фразу.
— Нас не устраивают слова трагов. Они выглядят лишь частью правды. Если вообще имеют отношение к правде. Кстати, траги не желали, чтобы мы обращались к тебе. Тем не менее, мы пришли.
- Предыдущая
- 17/85
- Следующая
