Никаких принцев! - Сакрытина Мария - Страница 43

Я выскакиваю наружу, пробегаю мимо клубка мутузящих друг друга гоблинов, над которыми клубится туман, и успеваю бросить:

— Спасибо!

Куда дальше — не знаю, но вот в такие моменты очень удобно быть лягушкой. Меня тянет к воде. А вода в подземельях, если не знать дороги в туннелях, обязательно выведет на поверхность. Когда-нибудь.

Беда только в том, что она ледяная. А я, хоть и теплокровная лягушка, но все равно мерзну (ну хоть в спячку не впадаю). Мне удается зацепиться за какую-то лодку, похожую на гондолу, и изобразить из себя бревно. Знаете, как Горлум плавал во «Властелине колец»? Наш человек, он понимал, как остаться незамеченным. Спросить бы у него еще, как согреться…

Увы, гондола, за которую я уцепилась, верткая — меня мотает, как щепку. А потом мы приплываем в озеро — и вот здесь самое время выбраться из воды, потому что озеро в этих подземельях — примерно как главная площадь в городе. Я мало что успеваю рассмотреть (к тому же вокруг царит сумрак, лишь иногда мелькают светящиеся камни). Но лодок по озеру плавает очень много: они снуют туда-сюда, как ореховые скорлупки, и мне приходится очень постараться, чтобы не попасть под весло.

А на берегу тут что-то вроде ярмарки. Сотня гоблинов в хаотичном движении мечутся от прилавка к прилавку, торгуются, визжат, вопят. Здесь я своим уродством не выделяюсь, но, увы, вижу и слышу куда хуже всех. И постоянно с кем-то сталкиваюсь. Ладно, когда с торговцем — успеваю отпрянуть и извиниться. Но когда передо мной вдруг вырастает очень мрачный гоблин в броне, я понимаю, что он наверняка как-то связан со стражей. И что меня, наверное, ищут.

— Солнечная девочка! — ахают гоблины, когда я пячусь.

— Ква! — отзываюсь я и, увернувшись от лапищи бронированного, бросаюсь в озеро.

Ура — гоблины плохо плавают. Особенно когда на них броня…

В следующий раз я пристраиваюсь бревном на какой-то плот. Здесь всем заправляет престарелый гоблин, тоже седой, как и придворный маг, но еще очень даже живенький. Он что-то гнусаво рассказывают другому гоблину, моложе, и, судя по тону, это лекция. Очень нудная. Прислушиваюсь: действительно, рассказ о ценах на дерево. Эти двое везут товар в соседний поселок и обсуждают, как выгодно продать. Точнее, обсуждает старик, а гоблин помоложе его угрюмо слушает.

Я успеваю отдохнуть, забившись между бревен на продажу. А когда мы снова оказываемся в подземном озере, ныряю в воду. Здесь лодок, слава богу, меньше, и уже можно не бояться, что меня зашибут веслом. Зато, когда нахожу реку и плыву по течению, оно выносит меня к водопаду. Чудом я успеваю ухватиться за камень, выбраться на берег и, стараясь не глядеть на ревущую где-то в темноте воду, бреду, прихрамывая, по каменному туннелю. Заблужусь, как пить дать.

Снова царапаю браслет. На этот раз он только тускло светится, но никакого дыма из него не выползает. Обидно. Но ладно, хоть свет есть. Пойду куда глаза глядят…

Через полчаса я начинаю понимать, что стоило бы вернуться к реке. Еще минут через десять я пытаюсь это сделать, но у меня не выходит. А спустя какое-то неопределенное время панического метания по пещерам я просто сажусь на пол и прикидываю, когда Ульрик и его стража найдут здесь мой бренный скелетик. Наверное, Ульрик его тогда просто где-нибудь спрячет, а сестре что-нибудь наврет. Чтобы она не расстраивалась. М-да…

Вот почему, стоит в темноте забрезжить рубину, я вскидываюсь и встречаю отряд бронированных гоблинов чуть не с распростертыми объятьями.

Понять, что их послал не Ульрик, мне удается почти сразу: ребята искренне мне удивляются. И так же искренне радуются. А потом очень быстро меня связывают, закидывают на спину самому, наверное, немытому бронированному и куда-то несут. А когда мои возмущения им надоедают, меня просто хорошенько встряхивают. Наверное, я теряю сознание, потому что бронированные даже делают привал и начинают хлопотать вокруг меня, переругиваясь («Солнечные люди такие нежные!»).

Из их разговоров я успеваю понять, что это местные Робин Гуды. Они против Ульрика, они против монархии и вообще они любят подраться. А император заставляет их соблюдать какой-то там закон. Ребятам закон не нравится, они хотят драться, когда хочется им, а не какому-то императору. А еще они хотят жить весело. Но на это нужны деньги. Поэтому ребята под шумок занимаются работорговлей. Да, в подземельях есть рабство. Особенно ценятся солнечные люди. Особенно такая красотка, как я. Эти ж солнечные поголовно белые, а я — зеленая. Плюс сто очков к моей красоте.

Кошмар.

Пытаюсь договориться и обсудить права заколдованных принцесс, но меня не слушают. Зато снова закидывают на спину и несут до очередного привала…

У меня, конечно, уже есть план: как только от этих недоумков избавлюсь, надо сказать, что я сестра невесты Ульрика… Лучше сидеть у него под замком, чем заблудиться в пещерах. Почему эта мудрая мысль раньше не пришла мне в голову?

Но все, конечно, происходит не так, как я рассчитывала.

Помните, я говорила, что у гоблинов чувствительные уши? Так вот, от музыки гоблины звереют. А от песни их просто колбасит, честно-честно! Представьте с десяток молодцов в экипировке — этакие тумбочки в броне, вооруженные топорами. Суровые ребята — точно вам говорю. Не из тех, кого хочешь встретить в темном туннеле.

Так вот, останавливаемся мы на привал, я дергаю связанные за спиной руки, гоблины вокруг с каким-то диким акцентом обсуждают мою продажу, смеются, поглядывают на меня, кто-то делает ставки: освобожусь я или нет. А воздух постепенно наполняется мелодией. Скрипка, знакомая мне, сладко шепчет, музыка вьется, закручивается спиралью, и от нее становится тепло даже онемевшим рукам. Я закрываю глаза и улыбаюсь. А вот гоблины скрипке совсем не рады: когда музыка делается громче, они вскакивают, суетятся, закрывают уши, орут и топают, лишь бы заглушить скрипку. Я на всякий случай отползаю подальше и удивленно наблюдаю.

А музыка тем временем наполняет воздух гуще, становится громче, сбивает гоблинов в кучу, точно пастух овец. И голос — волшебный, самый красивый на свете — бьет, словно мечом. Не знаю, что он поет, но мне кажется, что стены пещеры светятся, а на полу расцветают голубые розы…

Когда все заканчивается, бедные гоблины в отключке. Я недоуменно озираюсь и, честно говоря, почти ожидаю увидеть Ромиона со скрипкой. Он и правда спокойно стоит перед гоблинами, но без с скрипки, а с коротким мечом наголо. Ловит мой взгляд, кивает и склоняется над кем-то из моих похитителей.

А мне тем временем освобождают руки.

— Виола, — выдыхает Дамиан на ухо. — Ты жива!

— Да что мне сделается-то? — усмехаюсь я, разминая руки. — Привет, Дамиан.

Тот хватает мои руки и принимается быстро-быстро их растирать, а я удивленно смотрю, какой он, бедняга, бледный, как у него глаза горят, точно у сумасшедшего, и губы дрожат… Что это с ним?

— Дамиан, это все, конечно, очень романтично. — К нам подходит Ромион. Собранный, спокойный и невозмутимый — как обычно. И меч уже в ножнах на поясе. — Но не мог бы ты наконец открыть портал?

— Да. — Я забираю руки и незаметно вытираю их о тунику. — А то мне страсть как хочется отсюда выбраться. Вы портал откройте, а потом идите куда шли, ладно? Я вам спасибо скажу.

Дамиан странно смотрит на меня, но спохватывается, вытаскивает из кармана что-то пишущее (уголь, кажется) и принимается быстро-быстро, сноровисто рисовать им на полу пещеры волшебную схему.

— Розалинда, мы здесь за тобой, — говорит Ромион, садясь на пол рядом. Очевидно, порталы открывать — прерогатива Дамиана.

— Да? — удивляюсь я. — Что — и ты за мной?

Ромион тихо смеется.

— Как видишь, ради тебя мы с братом даже нашли общий язык. — В этот момент Дамиан поднимает голову и бросает на Ромиона гневный взгляд. — Впрочем, это временно, — заканчивает принц. — Но я рад, что ты в порядке. Между прочим, почему ты не во дворце Майяра Третьего? Это же он тебя похитил?

Я в ответ смотрю на него. И отодвигаюсь.