Иллюзия жизни: мгновения любви (СИ) - "Маргокошка" - Страница 29

Паола выиграла.

— А ты не так проста, как кажешься, — наклонившись к её уху, с невольным уважением произнес Крига. — Но на месте конунга я бы тебя поучил.

— Ты — не на его месте, — спокойно ответила она.

«Что ж, — решил про себя Крига, — теперь я буду осторожен с этой крошкой. Она куда сильнее, чем выглядит».

Герхард появился в скором времени. Его вид явно сообщал, что он получил своё. Ёлле был достаточно сдержанным, но, зная его амбиции, можно было смело предположить, что и он достиг желаемого.

***

— Как она здесь? — спросил Кригу конунг, убедившись, что зал хорошо наэлектризован.

— Ты много пропустил, Герд. Твои бабенки чуть не порвали друг друга на куски, — усмехнувшись, сообщил ярл. — А потом твоя законная покинула нас в большой спешке.

— Я буду плакать, — издевательски произнес Герхард, который смотрел лишь на Паолу. Он был удивлен тому, как резко в ней что-то изменилось. Вселенская скорбь в её глазах исчезла. Теперь там бушевало пламя жизни. А такой, она, пожалуй, нравилась ему ещё больше.

***

Позади осталось всё: чествование юбиляра, немного скомканное из-за спешного отъезда конунгелы; многочисленные дифирамбы Обелару и диве; торжественный обед, где Герхард также в открытую посадил Паолу на место, предназначенное его супруге; пересуды за спиной и открытая лесть мужчин, которая была неприятна девушке; презрительное игнорирование аристократок, которые посчитали пощечиной себе поведение конунга и наконец — сборы домой.

Именно эта собственная мысль и обескуражила Паолу. Для нее домейн гролинга стал домом! Когда это произошло, она так и не поняла, но родной солитерий растаял где-то в глубинах памяти, породив легкую грусть об утраченном. Но только сам солитерий. Мысли о близких все ещё вызывали боль в её сердце, но она, в принципе, смирилась, что это останется с ней на все оставшееся время жизни.

***

Уже вернувшаяся Олия перебирала свои драгоценности. Собственно говоря, брать надо было всё. Храбан и Герхард дарили ей много этих блестящих и милых сердцу побрякушек. Но сейчас они для неё были скорее всего ликвидным эквивалентом денег. Карточка, после осуществления задуманного, будет даже опасна. По ней легко установить, где её использовали, а значит — и проследить путь. Самое главное — успели вывезти всех детей, но теперь охрана будет зверствовать. Им ведь предстоит объясняться с конунгом. Но виртула здорово «поработала» с их памятью, и потому никто не сможет вспомнить, что же произошло, и самое главное — как.

Подумав, Олия разместила драгоценности в своей вместительной сумке-кисете, и уже хотела закрыть свой отсек сейфа, как вдруг услышала за своей спиной: — Значит, всё же решилась?

Олия обернулась и увидела Илонку, которая до этого тихо стояла за её спиной, а теперь, всё рассмотрев, решилась заговорить.

— Почему ты постоянного суёшь свой нос, куда тебя не просят? — раздражёно спросила метресса, уставшая от козней наложницы.

— А я сейчас пойду к страже и шепну, что ты зачем-то собираешь вещи, — ехидно заявила та.

— Я просто осмотрела драгоценности и убрала их на место, — спокойно парировала Олия.

Илона всегда была стервой. А теперь она усиленно стала искать случая ковырнуть метрессу с её поста, поставив опекаемую ею мелюзгу на место, чтобы вернуть себе внимание Герхарда.

— И потому ты убрала всё в дорожный кисет? — ехидно прищурилась наложница.

— Что тебе надо? — С презрением спросила Олия.

— Я точно знаю, что ты бежишь не одна, а с этой смазливой малолеткой, — усмехнулась наложница, и прищурившись добавила: — В любом случае сделайте так, чтобы вас не поймали.

— Думаешь, Герхард после этого тебя возвысит? — Одарив ехидным взглядом визави, фыркнула метресса.

— А это уже не твоё дело. Просто исчезните. Обе. А я уж найду, как утешить его, — самоуверенно заявила Илонка, и выпятила действительно привлекательную грудь вперёд.

Метресса смерила противницу уничижающим взглядом с ног до головы, усмехнулась и как можно строже приказала: — И всё же — держи язык за зубами.

— Ой, как страшно. Но… Повинуюсь, — Сложив ладошки, издевательски произнесла та. И добавила: — Её драгоценности не забудьте собрать. Помочь?

Получив отрицательный жест, Илонка ушла. Олия перевела дух. «И где же эта дрянь успела нас подслушать? Теперь следует быть ещё осторожнее. Быстрее бы Паола вернулась», — подумала она. Потом захлопнула своё отделение и пошла в медотсек к Маттео.

***

Теперь конунг, Крига и Паола стояли на главной площадке, где помимо приор-флайера располагался еще и красивый внушительный аэрокрузер. Герхард хитровато глянул на Паолу и, остановив её попытку пройти на посадку, подхватил под локоток и сказал: — Ты просила крытый флайер? Для простолюдинки такое желание пройдёт. Но моя женщина не может управлять консервной банкой. Это, конечно, не представительский класс, но зато — хорошая техника, и по моему заказу её хорошо модернизировали. Ты можешь менять даже цвет не только в салоне, но и внешний вид. Здесь установлен бот-информатор, бот-драйвер. Есть всё, чтобы комфорт для тебя и твоих сопляков был максимален. Да, Малыш! Чтобы ты не переживала за них, я разрешаю раз в неделю выезжать с ними куда-нибудь. Да и Маттео будет меньше отвлекаться от службы, чтобы посмотреть, как они там, — добавил он, подумав про себя: «И чтобы у вас было меньше предлогов для встреч». — В эту машину поместитесь все вы, и я иногда. Теперь вытяни руку.

Паола доверчиво протянула ее. Он приложил к ней какой-то прибор, и она почувствовала легкий, но болезненный укол.

— Ой! — вскрикнула она. — А это что?

— Это необходимо, чтобы машина тебя узнавала, — ответил Герхард, на что Крига отвернулся, спрятав ухмылку.

— Пометил для подстраховки? — спросил Герхарда ярл, как только конунг устроил девчонку в салоне.

— А это и есть мой сюрприз для неё. Кстати улучшенная модель. — По-дружески хлопнув по плечу Кригу, Герхард прибавил. — Вроде бы смирилась, но чувствую я в ней что-то… Объяснить не могу.

— Так сколько раз советовал: поучи её.

— Если будет повод, — ответил Герхард, — Мне кажется, или ты хочешь меня о чем-то попросить?

Вопрос застал Кригу врасплох, он почесал пятернёй свою непослушную гриву из смеси чёрных и седых волос, погладил заплетённую бороду и, прищурив свои карие глаза, медленно произнес: — Ты это… Олии же… отставку даешь?

— Да. Тебя это волнует?

— Да нет. Просто помнишь, тогда во время битвы при Бифоне, пообещал исполнить любую мою просьбу? — С надеждой в голосе спросил ярл.

— Воин ты выдающийся, а вот дипломат никакой. Говори прямо, чего хочешь.

— Отдай её мне, — выпалил Крига.

— Решился-таки, — хитро усмехнулся конунг. — Давно уже посматриваешь на неё.

Крига еще больше смутился, ведь все знали его отношение к женскому полу. Он не был жёноненавистником, но и кобелем, как конунг, тоже не являлся. Он был Воином, именно с большой буквы. Его стихией был бой — всегда и везде. Женщина была необходима, чтобы поднести вина и согреть ночью, даже если она этого не хотела.

Сказать, что он влюбился в Олию, было бы глупостью. Но ему хотелось получить эту нежную, опытную и так очаровательно пахнущую красотку. Которую, увидев ещё молодым дружником, он до сих пор, даже в своих мечтах, не позволял себе хотеть. И все же он рассчитывал, что однажды конунг, обычно передающий надоевших любовниц или альдерманам брилл, или в гарем ярлов, уважит просьбу своего самого надёжного соратника.

— Так как? — вопросительно посмотрел ярл на конунга.

— Она твоя, — удовлетворил просьбу друга Герхард. — И мало того, с ней отдам все её драгоценности и некую сумму, чтобы ты смог первое время содержать Олию в надлежащем виде. Она у меня девочка привыкшая к уходу и роскоши. Только на руки ей не отдавай, положи на счет, откуда ты сможешь брать проценты. У неё бывают странные траты. Но она ни в чём не замечена, и потому я смотрел на ее странности сквозь пальцы.