Похититель бурбона (ЛП) - Райз Тиффани - Страница 16

- Я не Мэддокс, - прошептала она. Удовольствие от осознания этого тлело внутри нее, светилось, горело. Никогда прежде она не произносила три таких прекрасных слова. В ее венах не было крови Мэддоксов, этой мерзкой крови, изнасиловавшей Веру, которая продала ее и ее ребенка. Она не была одной из них. Она не была проклята. И поэтому она выжила, а дедушка был мертв. Проклятие поразило его и спасло ее. Потому что она не была Мэддокс. Она вообще была не Мэддокс.

Но Леви был. И все же он был недостаточно хорош для ее дедушки. Он хотел белого сына, полностью белого, и она была избранным сосудом для избранного мальчика. Созревшая девушка под его крышей. Неудивительно, почему он заставил ее и маму переехать к нему. Неудивительно.

Тамара улыбнулась. У нее была идея. ЕМмать сказала, что через свой труп позволит дедушке передать наследство «Красной Нити» Леви.

Ее мать ничего не говорила о себе живой.

Устав, как никогда в своей жизни, Тамара закрыла глаза и закуталась в одеяло, чтобы отдохнуть. Ей понадобятся все ее силы, чтобы пережить следующие несколько недель. Вода перестала подниматься. Она переживет эту ночь. Когда приедет полиция, она расскажет им историю - ее дедушка пил, а она отправилась наверх спать. Почему наверх? Ей нужен ответ.

Она отправилась наверх, потому что хотела спать в постели мамы, чтобы знать, когда та вернется домой. Вот. Они поссорились, и Тамара хотела извиниться, поэтому пошла наверх, в кровать мамы. Она заснула и проснулась затемно. Она спустилась вниз проверить все и обнаружила, что дом полон воды, а дедушка плавает лицом вниз. Было слишком поздно. Он выпил так много, что отключился и утонул. Что еще она могла сделать, кроме как вернуться наверх и ждать спасения? Она разбила стекло бара, потому что споткнулась в темноте. У нее был ответ на каждый вопрос, который они зададут. А сейчас, сегодня, она была в безопасности и была свободна. А завтра она начнет учиться, как стрелять из револьвера дедушки.

Хотя она и выпила пару глотков «Красной нити», Тамара чувствовала себя пьяной и счастливой. Да, счастливой потому что была живой. Счастливой, потому что не была Мэддокс. Но еще более счастливой, по одной веской причине.

У Тамары Мэддокс был план.

- Ты была права, - ответил МакКуин. - В конце концов, может, я и не хочу слышать эту историю.

- Слишком поздно. Поезд ушел. И не остановится до конечной станции. - Пэрис скрестила свои прекрасные длинные ноги. Он больше не мог смотреть ни на них, ни на ее лицо. Но она смотрела на него, изучала его. Ее лицо было словно запечатанная бутылка, закупоренная и покрытая фольгой. Он не мог прочитать его.

- Тамара завязала красную ленту на пальце дедушки, - наконец произнес он. - Умно.

- Ты знаком с традицией? - спросила она, похоже, гордясь им.

- Не знаю, с чего она началась, - признался он. – Но, говорят, что любители «Красной Нити» снимают с горлышка ленту и завязывают ее на пальце, если им удается выпить всю бутылку за одну ночь. В знак чести.

- Знак бесчестия, - ответила она, усмехнувшись. - Выпить целую бутылку бурбона за одну ночь? Неужели этим можно гордиться? Столько же смысла, как и оставить проститутку в трусах, за секс с которой ты заплатил. Что же в этом почетного?

МакКуин рассмеялся, но это не казалось правильным, смеяться после такой истории.

- Думаю, все зависит от проститутки, - ответил он. - Я знаю эти бутылки. Их несложно выпить за одну долгую ночь. Сколько? Десять бокалов? Двенадцать?

- В определенных кругах Кентукки у Джорджа Мэддокса было прозвище. Они назвали его Бароном. Старые добрые парни так его называли. Он и сам себя так называл. Одним из последних крупных бурбоновых баронов. Он серьезно относился к своему титулу. Этот мужчина мог вылакать целую бутылку «Красной Нити» за ночь. И затем снимал эту маленькую красную ленту, завязывал ее на пальце и весь следующий день носил ее в офисе. Влиятельный человек. Он любил демонстрировать, что может управляться со своим алкоголем. Это был предмет семейной гордости.

- У него было довольно извращенное понятие гордости. Изнасиловать собственную внучку. Даже если Тамара и не была его внучкой.

- Нет, она не была его внучкой, но весь остальной мир думал иначе. Любой ребенок, которого бы она родила, был бы Мэддоксом в глазах всего мира, и что еще важнее, в глазах Джорджа Мэддокса.

- Но все же… он растил ее как внучку. И он сделал это с ней? Серьезно?

- Он сделал то, что я сказала. - Пэрис посмотрела на него так, что даже Фома неверующий не был бы добр. - Джордж Мэддокс был богатым и властным человеком и имел наглость думать, что он заслужил свое богатство и власть. Он унаследовал деньги и власть, пришедшие с именем. Мир давал ему все, что он пожелает, кроме сына, которому он бы все передал, правильного сына, белого сына. Он думал, что мир тоже должен ему. А вам, мистер МакКуин, что должен мир?

- Ничего, - ответил МакКуин.

- Хороший ответ, - сказала Пэрис. - Если вы действительно в это верите, под вашими деньгами может скрываться душа.

- Тамара почти ровесница моей дочери. Я не могу… - Он покачал головой, пытаясь вытеснить образ мужчины, возраста его отца, прикасающегося к его дочери. - Ее арестовали?

- Нет, не арестовали. Не думаю, что полиция допрашивала ее. С красной лентой на пальце, все предположили, конечно же, что он напился. Расследование было открыто и закрыто. Джордж Мэддокс был пьян, пошел отлить, расстегнул штаны, упал и ударился головой. Когда в дом хлынула вода, он утонул. Джордж Мэддокс был столпом сообщества. Никто не хотел знать ничего другого. Никто не хотел знать, почему его тело нашли в спальне его внучки со спущенными штанами. Они не задавали вопросов. Тамара ничего не говорила. Его похоронили. Конец. Только… это не было концом. - Пэрис удовлетворенно улыбнулась, словно знала большой секрет.

- Не похоже, что ты фанатка Мэддоксов.

- Как говорят? Семью не выбирают? Хотя, в некотором роде, я предполагаю, что выбрала их. Но это другая история.

МакКуин встал и забрал у нее теперь уже пустой бокал.

- Чем травишься? - спросил он.

- Приготовишь олд-фэшн?

- С закрытыми глазами.

Он подошел к бару из отполированного и резного красного дерева, который однажды стоял в салоне старого Запада. «В салуне», - как сказал дилер. Все знаки указывали на бордель, включая медную табличку, на которой было написано «Собственность Молли Джонсон, королевы блондинок». Он купил бар, несмотря на маленькие царапины, которые, скорее всего, были от ногтей. У него у самого были восемь следов на спине, любезно оставленные вдовой Пэрис, поэтому у него была слабость к ущербу от ногтей хорошо удовлетворенной женщины.

- Мой отец настоял, чтобы я начал работать еще в колледже, - сказал МакКуин. - Он не хотел, чтобы я жил на семейные деньги, пока не докажу что могу заработать свои собственные. - Он вернулся к стульям с ее олд-фешном и своим бурбоном, чистым с каплей холодной воды. - Поэтому я нашел работу в кабаке.

Она взяла у него бокал, сделала глоток и кивнула в одобрении.

- Хорошо же они обучили тебя в этом кабаке.

- Благодарю. - Он сел в свое кожаное кресло. Между ними был только кофейный столик и правда.

- Готов для большего? - спросила она.

- Не думаю.

- Думаешь, слушать эту историю неприятно, попробуй прожить ее.

- Ты пытаешься вызвать во мне чувство вины, - сказал он.

- Ты и так виновен, - ответила она. - Сейчас я пытаюсь тебя заставить возместить ущерб.

- Тогда расскажи историю до конца. - Возместить ущерб. Будто он кому-то что-то должен. Он заплатил по своим долгам вовремя и сполна. Но если она хотела продолжать говорить, он продолжит слушать. Бог свидетель, это был самый интересный вечер в его жизни.

- В Джордже Мэддоксе было много всего, - продолжила Пэрис. - В основном плохого, но он не превратил бы «Красную Нить» в компанию с двухсот миллионным капиталом, будь он дураком. Он был умным человеком и безжалостным. Он знал, как заставить людей танцевать под его дудку. Да, в своем завещании он оставил все Тамаре. И, безусловно, он ожидал получить что-то в ответ на свою щедрость, но умер до того, как произошло благословенное событие. Для всего мира Тамара Мэддокс была единственной выжившей Мэддокс. И как мы с тобой знаем, дело было не в этом. Как только мистер Мэддокс оказался в могиле, завещание было зачитано. Все отошло Тамаре, но до тех пор, пока она не выйдет замуж или ей не исполнится двадцать один, в зависимости от того, что наступит раньше, наследством по доверенности будет управлять мать. Джордж Мэддокс, вероятно, планировал обрюхатить Тамару и затем выдать ее замуж очень быстро за одного из своих подручных. И ребенок, которого бы родила Тамара, стал бы настоящим наследником, потому что его отцом был бы сам Джордж Мэддокс.