Фартовый город - Свечин Николай - Страница 8

– Да, на жаргоне «записать» означает «зарезать». Но продолжай.

– Вот. А тот, с ножом, ответил: Меньшой Царь приказал, не наше дело рассуждать. И… ткнул. Раз и другой.

Ольга опять заплакала. Сыщик кое-как успокоил ее и предложил:

– Едем к нему в больницу. Ты выдержишь? Я могу съездить один.

– Нет, тебе он ничего не скажет. Давай вместе. Погоди минуту, я приведу себя в порядок. Попроси пока вызвать извозчика.

В экипаже Лыков задумчиво произнес:

– Меньшой Царь… Похоже на кличку. Надо будет спросить у Блажкова. Если этот человек отдает приказания, значит, он не рядовой бандит, а маз, главарь шайки. Таких сыщики обычно знают.

Они подъехали к хирургическому корпусу городской больницы, когда уже темнело.

– А нас пустят? – усомнилась Ольга Дмитриевна.

Сыщик даже не стал отвечать, просто толкнул дверь и уверенно прошел внутрь. К нему кинулся какой-то служитель:

– Вы кто такой? Не знаете разве, что посещение больных уже закончено.

– Проведите нас к лишенному зрения больному Корди.

Мужчина отшатнулся:

– Как вы узнали?

Коллежский советник мгновенно повернулся к нему, взял за пуговицу и потребовал:

– Ну-ка, быстро! Что случилось?

– Вы из полиции?

– Быстро, я сказал!

– Лишенный зрения Корди вскрыл себе вены. Истек кровью до смерти.

За спиной Лыкова ахнула Ольга. Он успел ее подхватить и довести до стула.

– Сиди здесь, не ходи со мной. А вы отведите меня туда. Тело не трогали?

Служитель вытянулся по-военному:

– Позвали санитаров, чтобы унесли в покойницкую.

– Отставить! Телефонируйте в сыскную часть Блажкову, скажите, что Лыков просит его срочно прибыть. У входа в палату выставить пост, внутрь никого не пускать.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие!

Через четверть часа Лыков с Блажковым рассматривали труп несчастного бухгалтера. Тот лежал на кровати в луже крови, рядом валялось скомканное одеяло.

– Похоже, сам… – пробормотал Яков Николаевич.

– Похоже, – согласился питерец. – Как только изловчился на ощупь?

Стоявший рядом врач пояснил:

– Больной попросил воды. Санитар принес. А когда отлучился, Корди разбил стакан и острой кромкой вскрыл себе вены на обеих руках. Накрылся одеялом с головой, никому и невдомек… Когда заметили кровь под ним, было уже поздно.

– Обе руки, и под одеяло… – нахмурился ростовец. – Для такого дела решительность нужна. Совсем жить расхотел… Сволочи, довели человека!

Прибыл судебный следователь, осмотрел труп и выслушал соображения Блажкова. После чего разрешил больничному персоналу отнести тело в прозекторскую. Там врач градоначальства Линдеберг сделал медико-полицейское вскрытие. Оно подтвердило, что Корди покончил с собой без посторонней помощи.

Уже ночью сыщики пришли на Дмитриевскую, 28, в сыскную часть. Оконишникова к этому времени вернулась в гостиницу. Произошедшее надломило ее, Ольга безутешно плакала и в случившемся обвиняла себя. Она сказала Лыкову, что в конце беседы с Аркадием Георгиевичем пообещала выделить ему скромное содержание из собственных средств. Слепой, беспомощный, Корди иначе мог умереть с голоду: пенсии ему не полагалось, а сбережений он не имел. И эта фраза, сказанная, чтобы утешить несчастного, сильно его уязвила. Гордый и честолюбивый, хоть и неудачник по жизни, Корди почувствовал себя оскорбленным. Поступить на содержание к бывшей возлюбленной! Видимо, это и толкнуло калеку на самоубийство.

В части сыщики налили себе чаю, и Лыков спросил у Блажкова:

– Яков Николаевич, кто такой Меньшой Царь?

Тот отставил стакан:

– Откуда вы про него узнали?

Коллежский советник рассказал, что услышал от своей подруги. Ростовец был поражен:

– Вот как? А мне Корди ничего такого не говорил.

– Вы допрашивали его сразу после произошедшего с ним несчастья. Аркадий Георгиевич еще не отошел от шока, вот и не вспомнил, – пояснил Лыков и добавил: – Я хочу взять дознание себе.

– Берите, – тут же согласился коллежский регистратор. – Вы так и так собирались забрать какое-нибудь дело, вот пусть это и будет. А мы чем сможем, тем поможем. Могу прикрепить к вам в помощь того же Англиченкова.

– Спасибо. Мне понадобится человек из местных, знающий обстановку.

Вдруг Блажков заволновался:

– Только, Алексей Николаич, уговор: Петр ваш, но не на целый день. Никто его от текущих дел не освободит, сами понимаете. А у меня девять человек на два города! Это если считать с письмоводителем…

– Понимаю. Буду отвлекать его от прямых обязанностей по минимуму. А теперь ответьте на мой вопрос.

Яков Николаевич скривился:

– Их трое на нашу голову, и правят эти гады, почитай, во всем Ростове. И даже в округ заглядывают[11].

– Трое? Ишь наплодились. И что, все цари?

– Точно так. Фамилия у них подходящая – Царевы. Сами казаки, выходцы из станицы Гниловской, что ниже Ростова по реке. Большая станица – более шести тыщ народу в ней живет. Рыбу ловят, камень добывают, муку производят, короче, заняты делом. Даже в Москве гниловская рыба продается. Царевы – род старинный и некогда славный. В Крымскую войну их дед Георгиевский крест получил. А эти… Ни с того ни с сего уродились зверями. У нас издавна по престольным праздникам в Камышевахской балке идут кулачные бои Гниловской станицы против Темерника. Так вот, когда в круг выходили братья, никто драться с ними не хотел – изувечат. Меньшого Царя зовут Антип. Он самый молодой, но и самый злой. Уличные грабежи отдали ему. Шайка у Антипа человек до двадцати, есть гниловские казаки, но больше пришлых. Беглые тоже при нем обретаются, эти наподобие гвардии, для фартовых дел. Квартирует Меньшой Царь где-то в Богатяновке, точный адрес агентура давать боится.

– Ясно. Займусь им в первую очередь. А другие два?

– Средний Царь – имя ему Прохор – отвечает за квартирные кражи, а еще за экспроприации. Там и суммы крупнее, и отвага нужна. Ведь сейчас артельщиков с деньгами охраняют, можно и пулю словить. Ребята у Прошки теплые. Но иногда люди Антипа перебегают им дорогу. Давеча я вам рассказывал про налет на булочную Филиппова, помните? Это Меньшого Царя работа. Средний брательник, говорят, на него даже обиделся, что тот вторгся в его пределы.

– Среднего Царя оставлю на второе, – пригрозил питерец. – А главный кто?

– Главному кличка Самый Царь. И он действительно самодержец здешних притонов. Лет ему уже за сорок, кличут Григорием, и из трех братьев он умнее всех. Еще его называют ночным градоначальником Ростова. Сообразно уму, Самый Царь занимается только крупными делами. Вот стало известно, что на Владикавказской железной дороге куда-то пропало двести шестьдесят тысяч пудов нефти. Представляете? Убытку на семьдесят тысяч рублей. А каков замах! Надо украсть, спрятать, продать целые эшелоны! Это его рук дело, Григория. Он берет вагонами. Ей-богу, не преувеличиваю. На той неделе на станции Ростов-Товарная исчезли средь бела дня два вагона орешника. Тю-тю! Опять его работа.

– Зачем атаману орешник? – не понял питерец.

Ростовец прыснул и махнул рукой:

– Все забываю, что вы приезжий и говора нашего не знаете. Орешником тут называют мелко колотый антрацит.

– Чтобы воровать в таких масштабах, Цареву-старшему необходимо купить людей из высшего железнодорожного начальства. Без их согласия куда деть тысячи пудов нефти? И как спрятать вагоны угля?

– Вы правы, и он их, конечно, купил. В том и сила Самого Царя: не часы на улице срезает, а летает по верхам. Там сидят те же воры, только в больших чинах. До которых мне, к примеру, никогда не добраться.

– Ладно, эту дрянь оставляю на сладкое.

Блажков хихикнул и сказал с подковыркой:

– Смею думать, ваше высокоблагородие, что все цари останутся, где были. Вам тут месяц всего прокантоваться – не успеете.