Враг - Лисина Александра - Страница 14

Их всегда было два: длинный сак’раши в правую руку и более короткий, но не менее смертоносный с’сирташи в левую. Узкие, слегка изогнутые и почти невесомые, эльфийские мечи испокон веков славились непревзойденным качеством. А защитные руны у основания рукояти превращали их в совершенное орудие убийства, которому не страшны ни время, ни воры, ни даже магия. Идеальные спутники в долгой жизни бессмертного — верные, надежные, никогда не предающие кровь перворожденного, в которой некогда были закалены. И обоими он владел в совершенстве.

Три крохотных значка под изящной гардой ярко подмигнули ему, на мгновение сложились в свившегося кольцом, грозно оскалившегося черного дракона, но почти сразу погасли: хозяин не хотел открывать свое настоящее имя.

Темный эльф с уважением поклонился оружию, отдавая дань сотворившему его мастеру, и с величайшей осторожностью спрятал клинки в ножны.

Светлые презирали парные мечи и пользовались лишь длинными сак’раши. Но среди темных нашелся один умелец, рискнувший сломать древнюю традицию. Первым сменил ножны у бедра на более удобные — на спине, а потом ввел в смертоносный танец клинков пару. С тех пор темные не расставались со своими сак’раши и с’сирташи. И это послужило одной из множества причин разрыва между древними родами бессмертных. Когда-то очень и очень давно…

Таррэн упруго поднялся с колен и, раздевшись, смыл в прохладной воде пот и дорожную грязь. Но в лагерь вернулся не сразу, а еще долго стоял, медленно обсыхая на ветру и с удовольствием вдыхая ароматы нетронутого людским присутствием леса. Он любил этот запах — изумительную смесь речной прохлады и насыщенного травяного духа. Любил слушать пение птиц, ровный шум текущей воды, стрекотание сверчков, тихий шорох крыльев ночных охотников — летучих мышей и других крылатых существ, подстерегающих добычу по ночам. Подставлять лицо лунному свету, жадно вдыхать прохладный воздух и впитывать всем существом красоту этого щедрого на чудеса мира, в котором и смертные и бессмертные являлись непрошеными гостями.

Ощущение чужого взгляда пришло внезапно. Как сон, наваждение, смутная тень в глубине леса. Но и его было вполне достаточно, чтобы эльф насторожился, стремительно оделся и, подхватив оружие, шагнул под прикрытие древесных стволов.

Никто не сравнится с перворожденным в погоне. Ничто не ускользнет от бдительного взгляда и чуткого слуха бессмертного, способного различить даже писк летучей мыши на расстоянии в несколько сотен шагов… Но вокруг был самый обычный лес — молчаливый и загадочный, мирный и совсем не враждебный. Только очень уж тихий. Что за шутки? Ведь минуту назад казалось, что здесь кто-то есть, а теперь пусто. Ни шороха, ни звука.

Таррэн немного покружил по окрестностям, выискивая хоть какой-нибудь знак, что недавнее ощущение ему не почудилось, как намедни в Аккмале. Даже рискнул посмотреть вторым зрением, но ничего не нового не обнаружил: те же деревья, та же докучливая мошкара, испуганная белка на ветке, прыснувшая прочь от опасного двуногого, длинная вереница муравьев, штурмующих замшелое бревно, одинокая сова на верхушке сосны, беззвучный мышиный писк — и все. Никаких врагов, никаких шпионов и соглядатаев. Действительно, показалось…

Эльф досадливо поморщился, но отдых был безнадежно испорчен. Поэтому он не стал возвращаться к реке, а двинулся обратно в лагерь, по пути предварительно намеренно пошумев, чтобы сдуру стрелу в лоб не пустили. И здорово удивился, когда по возвращении в него буквально воткнулось полтора десятка пар враждебных глаз.

Он непонимающе моргнул:

— Что-то случилось?

— Ничего особенного, — безмятежно улыбнулся Элиар.

— Человеческий мальчишка пропал, вот они и бесятся, — равнодушно пояснил Танарис. — Уже с полчаса, как ушел седой, но от сопляка пока ни слуху ни духу. Гаррканец тоже исчез. Ах да, еще девчонка (та, младшая, на которую южанин заглядывается) вернулась в изорванном платье.

— Давно? — насторожился Таррэн, припомнив недавнее беспокойство, смахивающее на то, что за ним кто-то следил.

— Да.

— А Белик?

— Похоже, удрал еще раньше: девка вернулась одна. Да какая разница? Нет сопляка, и ладно. Нам спокойнее будет, а то он стал меня порядком раздражать.

Темный с сомнением покачал головой:

— Ты не знаешь людей. Мальчишка из хорошей семьи, пусть и едет инкогнито. Его наверняка будут искать, а это может нас задержать.

Элиар нахмурился: об этом он не подумал.

— И надолго?

— До тех пор, пока не найдут его или тело. Будь уверен: так просто они его не оставят.

— Мм, Таррэн? — вдруг тихо шепнул Танарис. — А это случайно не твоя работа? Ты подумай… ведь и тебя долго не было… людишки вон как смотрят. Угадай, о чем они сейчас думают?

Темный эльф покосился в сторону большого костра и убедился: все плохо. Их недавнюю ссору с мальцом помнят все, а мстительный нрав перворожденных уже давно стал легендой. Причем особенно в этом отличились темные, вот люди и смотрят волками, мысленно примеряя к вероятному убийце все известные способы мести. Нет, пока доказательств не будет, связываться они не рискнут, но если получат хоть малейший намек, хотя бы крохотный след…

Элиар внимательно посмотрел на неподвижное лицо собрата, за внешним равнодушием которого скрывалось напряженное раздумье, и вопросительно вскинул бровь, однако Таррэн по-прежнему безмолвствовал. Несколько минут он сидел недвижимо, затем нахмурился, пожевал губами. Наконец тяжело вздохнул и снова поднялся.

— Пойду гляну, в чем дело. Может, заблудился?

Светлые едва не отшатнулись от него.

— Ты спятил?!

— Нам нельзя задерживаться, а без Стража в пределах делать нечего: у него наш ключ.

— Я еще не уверен, что это именно тот Страж, который был нам обещан, — буркнул Танарис.

— Может, заставить его отдать ключ, и тогда седой станет не нужен? — задумчиво предложил Элиар. — Нас трое, а он один…

— А до Лабиринта как добраться? У тебя карта есть? — язвительно поинтересовался Таррэн, закидывая на спину ножны с родовыми клинками. — Или, может, ты и в Проклятый лес без проводника пойдешь? Давай, а я посмотрю, насколько тебя хватит. Считаешь, что в орден только люди входят? Забыл, чего стоило прорваться к Лабиринту в прошлый раз? И сколько наших полегло в том ущелье?! Почитай хроники, Элиар! Ни одному смертному это не под силу! А значит, в этом замешан кто-то из наших!

Элиар медленно поднялся, побледнев от ярости.

— Уж не считаешь ли ты, что кто-то из нас мог опуститься…

— Нет, — ядовито отозвался темный. — Но за последнее время адепты ордена настолько поумнели, что смогли перебить почти две сотни наших мечников, полтора десятка магов и, в довершение всего, обрушили половину горы Имала! А потом прикрыли все это гигантским «Плащом тени» и спокойно удалились, просто чудом проглядев третью часть ключа! Тебе пересчитать по пальцам умельцев, кто способен сегодня создать заклятие такой мощи, или сам догадаешься?!

Элиар отвел взгляд. «Плащ тени» — заклятие высшего уровня, которым люди точно не могли овладеть. А если все же и сумели, то только с помощью кого-то из перворожденных. Тем не менее именно «Плащ» был использован орденом в прошлый поход, именно от его силы погибла большая часть отряда людей и эльфов, о нем предупреждали владыки бессмертных, и это — тот неоспоримый факт, против которого у них нет аргументов. Вернее, пока еще нет.

— Хватит. Еще не хватало нам схватиться друг с другом, — вмешался Танарис. — Элиар, остынь. Таррэн, сходи за смертным, если хочешь. Нам действительно не следует задерживаться. Только если найдешь, будь добр, расплатись пощедрее… за меня. А то ведь не сдержусь, если увижу — прибью. Достал.

Элиар непримиримо сверкнул глазами, но все же смолчал, а темный бесшумно исчез в лесу, провожаемый мрачными взглядами смертных и почти озвученными пожеланиями провалиться подальше.

Таррэн скользил среди молчаливых деревьев, настороженно прислушиваясь и пытаясь уловить хоть какие-то признаки чужого присутствия. Мальчишка не мог забраться далеко: гаррканец все же не дикий зверь, пройдет не везде. Соответственно они должны выбрать наиболее удобный для изнеженного скакуна путь.