Кто вы, профессор Амбридж? (СИ) - Измайлова Кира Алиевна - Страница 26

— Как — до Марса? — пришла в себя Бербидж.

— Очень просто, — ядовито ответила та, — магглы, да будет вам известно, уже отправили людей в космос и даже побывали на Луне. А на Марсе — пока только роботы. Вы знаете, что такое робот? Ну, вроде голема… А зонды уже достигли границ Солнечной системы и передают красивые снимки колец Сатурна и спутников Юпитера. Я уж молчу про космическую станцию на орбите, где люди живут по полгода, и телескоп Хаббла! Он тоже в космосе, чтобы вы знали, изучает далекие галактики и передает данные на Землю…

Она, конечно, опередила события на несколько лет — в том, что касалось марсоходов и зондов, — но телескоп и станция-то уж точно работали в девяносто пятом!

— А вы… вы откуда знаете? — жалобно выговорила Бербидж.

— Врага нужно знать в лицо, — сурово сказала Марина Николаевна, вспомнив о своей проминистерской позиции. — Тем более, если врагов этих — семь миллиардов. А может, больше, кто их считает… А магов сколько, профессор? Миллион, два на всей планете?

— Ох…

— Разумеется, — произнесла она, — наше общество мало подвержено переменам, и, с одной стороны, это хорошо. С другой — мы сильно отстаем от маггловского прогресса. Напомните, когда в замке установили канализацию? Вот то-то же… Возможно, когда-нибудь мы дождемся и нормального освещения, и пересмотра программы вашего предмета. А пока рекомендую все-таки знакомить учеников с современными реалиями. Например… например, одежда!

— В смысле? — не поняла Бербидж.

— Вы не были на Кубке мира по квиддичу? Нет? О, я вам расскажу… Мало того, что мероприятие было организовано из рук вон плохо, так еще и антимаггловские меры безопасности оказались почти бессильны просто потому, что наши с вами соплеменники, профессор, просто не представляют, как одеваются современные магглы! — Марина Николаевна припомнила этот кошмар (в смысле, припомнила-то Амбридж). — Кто во фраке, кто в камзоле, кто вовсе в ночной рубашке… Что любопытно, те же американцы, ирландцы и болгары были одеты вполне обыденно и не выделялись бы в толпе магглов. Вот о чем нужно вести речь: как одеваться, как пользоваться транспортом, переходить дорогу, считать маггловские деньги, наконец! Почему министр, к примеру, в состоянии одеться пусть и экстравагантно, но вполне по-маггловски? Или авроры? Или, к примеру, мистер Малфой — у него старомодный костюм, но в этом есть определенный шик!

— Но вы же сами сказали, что мой курс выбирают единицы! — вскричала Бербидж. — Что толку, если я объясню вот это всё пяти ученикам из всего потока? И как быть с учебником?

— Обойтись с ним так же, как я со своим пособием, — ответила Марина Николаевна. — Пусть конспектируют. А на занятиях лучше познакомить их с реальным миром, а не давним прошлым.

— Но… боюсь, я сама не очень-то…

— Профессор… Чарити, вы разрешите называть вас по имени? Благодарю. Так вот, Чарити, я не смогу выбить у министра разрешение изменить учебную программу, во всяком случае, в ближайшие пару лет. Но лазейки есть всегда.

— Да понятно, я о том, что сама в современных реалиях магглов не слишком-то разбираюсь, — пробормотала она.

— Я вам помогу, — сказала Марина Николаевна. — А как согнать на занятия побольше народа… я придумаю.

— Рискованно, — сказала она сама себе, запечатывая конверт, — но… гулять так гулять!

— Что-что? — произнес через несколько дней Рон Уизли, замерев перед доской объявлений. — Маггловедение теперь обязательный предмет?! Для всех курсов?!

— Угу, очередной Декрет об образовании, — пробормотал Гарри Поттер, вчитавшись.

— Ты там будешь отличником, — хмыкнул Уизли и хлопнул его по плечу, — ты же с магглами вырос! И Дин тоже, и Гермиона!

Слышавшая этот разговор Марина Николаевна только улыбнулась. В выходные она чуть ли не силой взяла Чарити Бербидж на буксир и отвела в обычный Лондон. Это был всего лишь девяносто пятый год, но Марина Николаевна никогда не бывала в современном себе Лондоне, поэтому судить о том, насколько он изменился за двадцать лет, могла только по телепередачам и фильмам. Однако Бербидж и того хватило…

— Я бы не смогла так жить, — с содроганием выговорила она, когда Марина Николаевна проводила ее обратно и отпаивала у себя в кабинете чаем с коньяком. — Это какой-то улей… кругом шум, гам, визг… И эти кошмары, которые вы мне продемонстрировали!

— Но это же были всего лишь фотографии, — успокаивающе сказала та.

Они зашли в книжный магазин полистать книги о Второй мировой войне, и снимки, пусть и не движущиеся, произвели на Бербидж неизгладимое впечатление: что Хиросима, что Дрезден, что концлагеря…

— Детям нельзя это показывать! — произнесла Бербидж.

— Им нужно это показывать, — твердо ответила Марина Николаевна. — Чтобы знали, во что выливаются чьи-то попытки захватить власть, как это делал Гриндевальд у нас и фашисты у магглов. Да-да, нужно. И лагеря, и расстрелы, и бомбардировки мирных городов… Я уже придумала, как организовать тут демонстрацию кинохроники, это не сложно. Пускай знают, к чему готовиться.

— Но это жестоко!

— А жизнь какая? Или вы предлагаете держать детей в вате до совершеннолетия, а потом выбрасывать в этот жуткий мир? Или предполагается, что они всю жизнь будут сидеть по домам, не высовывая носа дальше Хогсмида или там… Годриковой лощины? Навещать соседей, может быть, делать карьеру в Министерстве, по выходным кутить на Диагон-аллее или в закрытом клубе… — она фыркнула. — Прекрасная, насыщенная жизнь для человека девятнадцатого, но не двадцать первого века!