Дропкат реальности, или магия блефа - Мамаева Надежда - Страница 4

– Не двигаться! – Грозный окрик подействовал не хуже заклинания.

Впрочем, магией, которую по наущению хогановых дланников именуют мракобесьем (а магиков, соответственно, преследует святая инквизиция), тут и не пахло. Зато ощутимо тянуло душком паленой шерсти, в том числе и Вассы. Как спасать теперь свою шкуру, девушка не совсем представляла. Разве что скосить под пьяную дурочку, что она и сделала.

В звенящей тишине задом выползла из-под стола, своротив при этом табуретку, шатаясь, распрямилась и как можно более пьяным голосом произнесла:

– А шо, собственно, здесь происходит?

По улановой физиономии девушка поняла, что слегка переборщила, ибо пару вздохов назад ее голос и движения были на порядок трезвее.

– Вы, юная феррина, присядьте, – и дознаватель, отвернувшись от Вассы, скомандовал: – Арестовать.

Связали всех подельников быстро и качественно, в том числе и трясшегося осиновым листом хозяина трактира. Когда зал опустел (Вассария старательно исполняла роль пьяненькой искательницы приключений на свою пятую точку, так толком и не понявшей, что произошло), ей на плечо легла рука.

– Да уж! Ты мне чуть всю операцию не загубила! – Спасаемый пару клинов назад улан тяжело вздохнул.

– Мы эту шайку со жнивня пасли, знаешь, скольких они по миру пустили? А скольких на следующее утро в канавах нашли? – и, не дождавшись внятного ответа, продолжил: – То-то же. А сегодня ловили на живца… но тут ты, такая везучая, на мою голову выискалась.

И, вздохнув, продолжил:

– А если бы они состорожничали? Не кинулись бы убивать, а отпустили с отыгранным?

В принципе Васса на это и рассчитывала.

– Тебя хоть звать-то как?

– Вассария Бертран, – осоловело выдала девушка.

– В общем, Васса, везучая ты малышка, – заключил улан, разглядывая урон, нанесенный штанине. В прорехе виднелось бедро мужчины с приметным родимым пятном в виде пятиконечной звезды. И поскольку многословием феррина не сильно далеко ушла от столешницы, присовокупил: – А меня Эрден дис Антер.

«Ух ты – граф! – про себя присвистнула Вассария. – И что же ты, такой знатный, делаешь в дознавателях?»

Мужчина меж тем стянул шнурок, скреплявший волосы на затылке, и с упоением помотал головой.

– Неплохая ты, Васса, крошка, хотя с твоим везением что-то не то, словно тебе магик над колыбелью ворожил.

«Ну да. Ворожил. Аж целых одиннадцать лет, и имя этому магику – Аллар Хайроллер», – мысленно прокомментировала девушка.

Но у мужика, похоже, начался «откат». Дед рассказывал ей про такое. У кого как это состояние выражается: кого-то тянет закурить, иной уходит в себя, а вот дис Антеру, похоже, надо выговориться.

Хотя следующие слова герра опровергли предположение Вассы:

– Ладно, что-то я заболтался, пора уходить, да и тебе тут задерживаться не стоит.

И вышел вон, забыв про подвеску, во время потасовки скользнувшую в ворот рубахи девушки. С усталости забыл, не иначе.

То, что оставаться в трактире не с руки, Вассария и так поняла, а поскольку до рассвета всего какая-то пара свечей, решила отправиться в путь затемно.

Воспользовавшись советом Эрдена, Васса не мешкая набросила на плечи слегка просохший плащ и покинула негостеприимный трактир в то время, которое в народе зовется воровским. Предрассветная темень гуще чернил, а дрема, с которой в полночь еще удается легко бороться, сейчас валит с ног. Клин волка. Недобрый клин.

Пехота, недовольно кося на Вассу карим глазом, обреченно разрешила взнуздать себя. Спину эта поганка подставлять не торопилась, и девушка сделала три круга почета перед врединой, прежде чем та соизволила остановиться.

Потник и вальтрап кобыла приняла как неизбежное, а вот от седла и подпруги отказалась наотрез, ненавязчиво отходя от Вассы каждый раз, когда та пыталась закинуть их ей на спину. Прижав-таки четвероногую мракобеску к одной из стен конюшни и недобрым словом помянув стременного (в чьи обязанности и входило седлать лошадей постояльцев), девушка начала затягивать подпругу. Сначала не сильно, но Пехота сразу же надулась, словно приснопамятная мышь на крупу, и стала похожа на бочонок забродившего вина – вот-вот рванет так, что щепа и железные ободья полетят в разные стороны. Закрепив ремень, девушка выпрямилась и огляделась.

В углу денника стояло ведро с паданкой. Яблоки – побитые, а некоторые и слегка подгнившие – то, что нужно. Выбрав парочку, вернулась к саботажнице и, пока Пехота уминала угощение, коварно завершила начатое, потянув что есть сил за ремень. Не ожидавшая такого коварства и отвлекшаяся на яблоки кобыла ослабила бдительность и расслабила брюхо. Чем Васса и не преминула воспользоваться. После того как подпруга на лошади была затянута на совесть, а чересседельные сумки перекинуты, Пехота смирилась с тем, что ее дурная хозяйка все же решила отправиться в путь в столь непроглядную темень.

Выведя кобылу из денника и вскочив в седло, Вассария направилась в сторону Урмиса. Оставшиеся полсотни лин пути ее занимали мысли как о грядущем, так и о недавно случившемся. Получалась этакая затейливая мешанина, впрочем, не предвещавшая ничего хорошего.

Унылый сереющий пейзаж, когда осеннее солнце еще не встало, а лишь собирается взобраться на горизонт, как нельзя лучше гармонировал с ее настроением. Не хватало лишь вересковой пустоши, оную, впрочем, успешно заменяло поле, оставленное под пар. На нем с упоением золотоискателей скакало воронье, временами оглашая утреннюю тишину карканьем, по сладкозвучию сравнимым с серенадой несмазанных дверных петель. Грязь, хлюпающая под копытами Пехоты, составляла пернатым аккомпанемент.

Лошадь уверенно шла вперед, а вешки столбов, отмечающих очередной пройденный лин, начали украшать похабные и карикатурные картинки, намалеванные углем. Некоторые даже сопровождались срамными надписями с пояснениями. Чувствовалось: впереди путника ожидает культурная столица империи – Урмис.

Стражники, что дежурили на северных воротах, обрадовались Вассе, как неродной (ибо у чужих отнять что-то легче, чем у ушлой родни, знающей тебя вдоль и поперек). Северное направление и так не пользовалось большим спросом, а еще в такую-то погоду, да на исходе листопадня. Взяток, почитай, не с кого брать, не то что пошлины. А тут Вассария. Вся такая, подающая материальные надежды кошелькам стражников.

После пяти клинов спора, по итогам которого стражники еще раз убедились, что чем беднее путник, тем он отчаяннее умеет торговаться (а эта и вовсе по ощущениям рыночным торговкам близкая родня), они посовещались, побряцали броней, плюнули, решив, что с паршивой путницы хоть мелочи звон, и сошлись на одном серебре и четырех медяках, к обоюдной радости обеих сторон. Вечером же начальству было доложено, что через северные ворота сегодня никто не проезжал.

И вот Вассария оказалась на улицах Урмиса. Нешироких, но двум каретам со скрипом разъехаться можно. Несмотря на заунывную погоду, город жил, город бурлил, образуя водовороты людских течений. Проходя мимо рыночной площади, девушка уловила крики продавцов и сварливое ворчание некоторых покупателей, пытающихся сбить цену. Один торгаш так витиевато расхваливал продаваемую карету, что девушка мысленно поневоле начала заканчивать за него фразы:

– Прежний владелец был без ума от этой кареты! – увещевал барыга солидного герра.