Взросление 101 (ЛП) - Генри Лиза - Страница 12

Что ж, такое бывает.

И признаться, достаточно часто.

До того, как стать одержимым желанием найти Нику работу, его отец был одержим идеей увлечь Ника хобби, или спортом, или еще чем-то таким. Просиживание штанов за компьютером и рисование комиксов явно не совпадало с представлением Криса Сталнекера о том, как его сын должен использовать свое время. Что было довольно несправедливо, потому что комплекцией Ник пошел весь в отца. Он наполовину алебастр, наполовину вампир. И с солнечным светом не дружит. Прошлым летом, пока Девон получал ровный, золотистый загар, Ник облезал, как старая краска. Он превратился в настоящего крокодила. И чесался, как черт. Поэтому уж извините, но Ник предпочитает занятия в помещении.

Он вспоминает, как жарко выглядел Джей, когда работал на стройке, и как жарко там было в смысле погоды. Серьезно, хорошо, что мистер Гровер определил его в офис. Кондиционер — его самая любимая вещь.

От мыслей о мистере Гровере Нику становится стыдно. Он на секунду задумывается, не следует ли написать письмо с извинениями. Наверное, следует, но, наверное, он не напишет. Потому что неловко.

В конце концов Ник отправляется в душ. Когда он возвращается в спальню, то видит там свою мать, которая с блокнотом в руке стоит напротив открытого шкафа.

— Мам? — спрашивает он осторожно.

Она явно что-то подсчитывает в уме.

— Совсем скоро ты уезжаешь в колледж. Нам нужно понять, что тебе надо купить.

Мама Ника любит составлять списки. Она делает списки продуктов, списки вещей для химчистки, списки домашних дел — не только для себя, но и для Ника и отца Ника. Каждую неделю она составляет себе список задач, а после разбивает его на ежедневные списки помельче. Однажды, когда они с отцом Ника уехали на конференцию, она оставила Нику список на три листа. Там было все — от напоминания кормить пса до номеров всевозможных служб экстренной помощи. Она делает даже списки списков, которые должна написать.

— Если купить все вещи сейчас, то в колледже тебе не придется тратить на них свои деньги, — говорит его мать.

На счету Ника лежит почти четыре тысячи долларов — больше, чем он когда-либо видел. Они кажутся какими-то ненастоящими, потому что это просто несколько цифр. Было бы прикольно пойти в банк и забрать всю кучу однодолларовыми банкнотами, чтобы можно было подбросить их в воздух и устроить денежный дождь. Но счет заведен на имя отца, поскольку тот открыл его, когда Ник был еще малышом, и Крис не перепишет его — он слишком хорошо знает Ника.

Эти деньги отложены на время учебы в колледже. На непредвиденные расходы и вещи, которые родители не станут ему покупать. Денег, вроде бы, много, но его родители беспокоятся, что их не хватит надолго. Они копились всю Никову жизнь, складываясь из десяток оттуда и двадцаток отсюда. Из подарков на дни рождения и Рождество от его бабушек с дедушками, дядь и теть. Из пропущенных комиксов и отказов от мгновенного счастья от покупки чудесных вещей ради того, чтобы в будущем у него были деньги.

И теперь это будущее наступило, но Ник к нему не готов.

С узлом в животе он опускается на кровать.

Он сказал Девону правду. Колледж пугает его, и не только из-за насильственного разделения с Девоном (что будет абсолютным нарушением Женевской конвенции). Нику страшно, потому что он не знает, кем быть, а времени решать больше нет. Ему страшно из-за того, что, по идее, он должен быть взрослым, но не чувствует себя таковым. Но больше всего Ник боится через несколько лет оглянуться назад и не узнать себя. Нику нравится быть собой, ясно? Хоть он еще и не понял себя до конца. Колледж в его представлении — эдакая коробка не в форме Ника, и чтобы втиснуться в эту коробку, ему придется отрезать многие части себя.

Может, он реагирует слишком остро? Просто он никак не может избавиться от идеи, что взросление похоже на капитуляцию перед врагом. Ты словно теряешь что-то бесценное, пусть и настолько неосязаемое, что Ник даже не может сформулировать, что. Как ему испытывать интерес к криминологии, если буквально вчера он был восьмилетним и хотел стать джедаем?

Все, чем он был, и все, что он есть, каким-то образом свелось к этому моменту. К его матери, которая пересчитывает его носки, разложенные в ряд на полу, и каким-то образом закрывает дверь в его детство, расстаться с которым Ник еще не готов. Глядя на эти носки, на наволочки и простыни, мелкие и крупные вещи, Ник чувствует, что не может дышать.

Это словно хвататься за воду.

Ник закрывает глаза и отталкивает от себя вспышку паники.

— Ник? — зовет его мать.

Он открывает глаза.

— Я говорю, что тебе нужно купить побольше носков.

Ник, моргнув, смотрит на разложенные носки и чувствует себя так, словно никогда их не видел.

— Да, мам, — произносит он наконец с шумом в ушах. — Хорошо.

***

В субботу Девон приходит к Нику поплавать. Он приводит с собой Эбони, а та приводит свою подругу Шелли. Шелли всего шестнадцать, но у нее уже есть татуировка. Она показывает Нику татуировку и поддельный ID, который использовала, чтобы набить ее.

— Говорю тебе, бро, — произносит вполголоса Ник, пока они с Девоном покачиваются в глубоком конце бассейна, — мама пересчитывала мои носки, и у меня чуть не случилась самая настоящая паническая атака.

Надо отдать Девону должное: он слушает Ника и почти не смотрит на Эбони, которая сидит в купальнике на краю.

— Думаю, я превращаюсь в какого-то Холдена Колфилда, — говорит Ник. — Со всей его экзистенциальной тоской. А недавно я весь расчувствовался из-за одуванчика — в точности, как если б смотрел, как моя сестренка катается на карусели.

Девон откидывает мокрые волосы назад.

— Хочешь, чтобы я отвел тебя покататься на карусели?

— Нет. Вся суть в том, что нам больше нельзя кататься на карусели. Теперь мы можем только смотреть, как катаются дети!

— Я так не думаю, — говорит Девон, но не особенно убежденно. — Мы можем кататься на любых каруселях сколько нам хочется.

— Но это не будет как раньше, — настойчиво говорит ему Ник. — Теперь уже ничего не будет как раньше.

Девон хмурится.

— Я знаю, но мы же не можем остановить перемены.

Ник знает, что в этом-то и проблема. Именно этого он и боится больше всего.

Девон хочет что-то сказать — наверняка что-то содержательное, воодушевляющее, мудрое, — но его прерывает вопль Шелли, которую Эбони столкнула в бассейн.

***

— Как думаешь, мне сделать татуировку? — в тот же день, только позже, спрашивает Девона Ник.

Девон фыркает.

— Что?

— Татуировку, — говорит Ник, наблюдая за бликом света от фар машины на улице, ползущим по потолку. — Шелли всего шестнадцать, а у нее уже есть татуировка.

— Что хочешь набить? — спрашивает Девон.

Ник задумывается. Ему нравится идея татуировки. Нечто со смыслом, значимое для него, что останется на нем навсегда — здорово, правда? Вот только он беспокоится, что ничего значимого в его жизни нет. Будет ли странно набить имя Девона? Наверное, да. И хотя список того, что нравится Нику, довольно велик — там, среди прочего, и «Властелин колец», и «Гарри Поттер», и «Мстители», — он не уверен, что хочет видеть на своей коже любую из этих франшиз. Он хочет что-то более личное. Только его. Он просто не знает, что это.

— Интересно, у Джея есть татуировки?

— Ты не знаешь?

Ник пожимает плечом и укрывается одеялом.

— Ну, я еще не видел его полностью голым.

— Чувак, ты серьезно?

— А что? Это странно?

— Не знаю, — говорит Девон. — Типа того. В смысле, разве с друзьями по сексу не раздеваются догола?

— Ну его член-то я видел. Просто все остальное — нет.

— Думаю, это начало.

— И это реально очень красивый член, — со вздохом говорит ему Ник.

— Рад за тебя, бро, — стойко отзывается Девон. Для натурала он невероятно поддерживает его. Что лишь справедливо, думает Ник, поскольку ему приходится слушать, как Девон распинается о девичьих прелестях. Их прелести, наверное, классные и все такое, просто совсем не Никова тема. Но Ник тоже оказывает другу поддержку. Однажды, еще в старших классах, он даже помогал Девону гуглить, как делают куни. Серьезно, интернет знает все. Кроме того, что делать со сведенным языком, из-за которого Девон в итоге и опозорился.