Я - ведьма! - Лузина Лада (Кучерова Владислава) - Страница 53

— И пальто тебе нужно купить новое, — деловито отметила Наташа, словно бы ставя в уме очередную галочку.

Подруга явно решила взяться за нее всерьез.

— Зачем? — попыталась увернуться Иванна. — Я же не выхожу в люди…

— В том-то и проблема, — повторила певица.

Они вышли на улицу. Карамазова недовольно жмурилась от яркого солнца. Она и впрямь ощущала себя живым мертвецом, которого подняли из могилы с требованием немедленно начать здоровую жизнь. Ведьма недоверчиво смотрела на людей, на проносящиеся по улице машины и не могла заставить себя уверовать в их материальность, ощутить себя естественной частью этой суеты.

Рэтт, возмущенный прогулкой не по графику, еле передвигал лапы и все время пытался усесться посреди дороги в знак протеста. Наташа, окрыленная первой победой, радостно стрекотала.

— Посмотри какая весна! Какое небо! Вишни цветут! Ну разве ты не рада, что вышла из дома?

Иванна вздохнула.

— Я много думала о тебе. Не будем пока говорить о твоем… — певица призвала на помощь всю свою деликатность, — …своеобразном хобби. В конце концов, тебе за него платят деньги. И, насколько я помню, немалые. Но ты ведь их даже не тратишь? Почему?

Отвечать Иванне не пришлось.

— Потому, — важно произнесла Наташа, — что тебе ничего не надо. Но это же абсурд! Ужас в том, что ты просто разучилась жить. Сидишь все время в кресле на манер Шерлока Холмса и решаешь в уме абстрактные задачки. Но Шерлок Холмс-то как раз не сидел в кресле! Он только хвастался: мол, сижу и решаю… А сам ездил на расследования, лазил в окна, сидел в засаде — короче, вел нормальную, бурную жизнь. И я считаю, ты должна работать так же. И Рэтта брать с собой на расследования, а то он у тебя весь жиром заплыл. Но я его не виню, ясно, кто ему пример подает. Какая хозяйка, такая и собака!

Хозяйка и собака с одинаковой опаской посмотрели на сгусток неукротимой энергии, скачущий рядом с ними как неугомонный мячик. Обе они уже знали: их спутница не относится к безопасной категории людей, швыряющих слова на ветер. Скорее, она делает им невероятное одолжение уже тем, что произносит их вслух, прежде чем начать претворять в жизнь.

— Но какие расследования я, по-твоему, могу проводить? — взмолилась Иванна.

— Не знаю, — отмахнулась Наташа. — Было бы желание, а что расследовать, найдется. Послушай… — Певица резко развернулась на каблуках, преграждая ей путь. — Ты должна знать: я тебя прекрасно понимаю. В свое время я сама перенесла похожий кризис. Когда в один прекрасный день я прославилась и меня начала узнавать на улице каждая собака, я стала бояться людей. Да и обстоятельства тому способствовали. Я видела мир лишь из окна своей машины. Выходила утром из дома и ехала либо в офис, либо на студию, на телевидение или на концерт. Хозяйством занималась домработница. Даже парикмахеры, портные и врачи приходили ко мне на дом. Круг моего общения сужался с каждым днем, ограничиваясь лишь персоналом: секретаршей, водителем, директорами и администраторами, в обязанности которых входило защищать меня от всяческих неурядиц.

И однажды я осознала, что уже забыла азы нормальной жизни и если вдруг моя прислуга исчезнет, окажусь совершенно беспомощной и нежизнеспособной. Я не знаю, как купить билет на поезд, не могу сама отправить письмо и вызвать сантехника, плохо ориентируюсь в городе, да и вообще для меня психологическая проблема выйти из дома одной, без телохранителя. Я поняла, что растеряла старых друзей и разучилась заводить новые знакомства, поскольку люди просто не могут пробиться сквозь замкнутый круг моей жизни, по которому я хожу, как пони. И тогда я собственноручно разрушила свою тюрьму. Стала гулять по Киеву пешком, ездить в метро, кататься на роликах по Крещатику, заходить в дешевые кофейни и общаться с народом. Да, меня узнавали, ну и что? Никто не набрасывался на меня с желанием растерзать на сувениры, максимум — вежливо просили автограф. Мой страх жизни оказался совершенно искусственным и наносным. И расправившись с ним, я заново открыла для себя мир и тысячи позабытых мною радостей и желаний!

«Желания…» — повторила про себя Карамазова.

Привязав Рэтта у входа и зайдя в магазин, она окончательно поняла, что в желаниях у нее явная недостача. В человеческих желаниях. Поскольку в своем мире она хотела многого. Научиться оживлять мертвое или хотя бы выучить язык неживых предметов, который, в отличие от птичьего и животного, был доступен лишь избранным ведьмам. Дописать книгу «Колдовство для начинающих» и диссертацию «Монашество и ведовство: сродство и противоречия». Стать бессмертной…

Но здесь, в супермаркете «СПАР», ей не хотелось ничего. Иванна послушно плелась за Наташей, толкая перед собой тележку и скучливо скользя глазами по бесчисленным разноцветным вещам.

Зачем ей бумажные салфетки, если у ведьм не бывает насморка и даже грязь к ним не липнет, как к кошкам и гусям?

Зачем крем для обуви, если ее ботинки ступают лишь по безлюдной роще и еще более пустынным кладбищам и лугам, где она ищет свои камни и травы?

Зачем щетки и моющие средства, если достаточно произнести заклинание, и в квартире воцарится чистота?

— Тебе нужно купить что-нибудь из косметики, — приказным тоном сказала Наташа, останавливаясь возле целого выводка импортных кремов.

— Незачем, — возразила Иванна, — внешность ведьм зависит от совершенно иных вещей.

— От каких это? — въедливо уточнила подруга, подобравшись в преддверие нападения.

— От того, делают они добро или зло.

— То есть?

— Совершая злой поступок, ведьма стареет, а если несет добро — молодеет. Потому злые колдуньи в сказках всегда страшные сгорбленные старухи. А добрые волшебницы молоды и прекрасны.

Наташа секунду подумала и безапелляционно опровергла:

— Ерунда!

— Amicus Plato, sed magis amica est veritas[15], — изрекла Иванна, имевшая дурную привычку добивать окружающих латынью. — Посмотри на меня. Мне ведь скоро двадцать семь.

Наташа придирчиво изучила мраморную, словно светящуюся изнутри кожу подруги, без намека на жирность и сухость, морщины и угри. Действительно, при такой мордашке не нужен ни скраб, ни даже тональный крем.

Но при чем тут добро и зло?

— А я думала, ты намного младше меня, — недовольно протянула певица. — Мне ведь только двадцать пять будет в августе… — И тут же (Иванна не сомневалась в этом!) нашла вполне реалистичное объяснение. — Это потому, что ты не живешь! Вот и выглядишь на девятнадцать. Ладно, не заговаривай мне зубы. Туалетная бумага тебе ж нужна?

С этим трудно было поспорить.

— И мясо Рэтту надо купить, а то он у тебя на сухом корме сидит. И… И… И…

Иванна больше не возражала. Ее тележка быстро наполнялась пакетами, коробочками, бутылками…

И только когда ведьма подошла к кассе, она вдруг вспомнила, что в мире существуют деньги.

Рэтт сидел у магазина, демонстрируя глубокую обиду. Мало того, что его хамски вытащили из дома в неположенное время, так еще и бросили у магазина одного.

— Отвязывай пса и пошли… — потребовала Наташа. — И вообще, ты видела, куда его привязала — к чужой машине!

Карамазова занервничала и попыталась отцепить поводок.

«И впрямь, о чем надо думать, чтобы, не глядя, прицепить собаку к чужому авто? А если бы хозяин машины появился раньше нас… А если бы машина поехала… Что было бы с Рэттом?!»

Ее руки задрожали от страха и злости.

«Заторможенная дура! Безответственная идиотка!»

Она готова была сама надавать себе оплеух. И в то же время дьявольски злилась на Наташу, силком выпихнувшую ее в мир, куда она не может (или не хочет?) вписаться.

«Не нужно было выходить из квартиры! Я же не хотела! Зачем я послушалась ее?!»

Ведь какой бы нереальной ни казалась ей жизнь, она совершенно реальна, и нарушать ее правила опасно. И если бы водитель оказался таким же рассеянным, как она, Рэтт мог погибнуть под колесами машины, и никакая магия его бы уже не спасла!