Капкан для Синего Полоза (СИ) - "Златовласка с косичками" - Страница 7

Он спросил это, в основном чтобы скрыть собственную реакцию. По большому счёту Ян сам себя не понимал. Почему вдруг Стёпа? Этот язвительный лохматый придурок, длинный и худой, несмотря на кучу жрачки, которую он поглощает как пылесос?

— Не, я сладкое могу лопать тоннами, и нигде ничего. — Стёпа бесцеремонно отмахнулся ложечкой, в которой было полно крема. Липкий белый комочек прицельно пролетел над столом и угодил вздрогнувшему от неожиданности Яну на щёку. Тот уже открыл рот, чтобы справедливо возмутиться, но Стёпа вдруг застыл, как дикий пёс.

— Замри, — скомандовал он и, потянувшись вперёд, вытер крем указательным пальцем. Быстро провёл ещё раз по гладкой, немного липкой щеке, а потом сунул пальцы в рот, не отрывая взгляда от ошеломлённого Яна, который сообразил отшатнуться только после того, как всё это безобразие закончилось.

— Ты что творишь? — прошипел он, поспешно вытирая щёку салфеткой. Стёпа ответил широкой ухмылкой, потом ещё и руками развёл с невинным видом, и Ян решил, что с него хватит.

Подозвав официанта, он расплатился за ужин и выбрался из-за стола, отдавая короткий приказ:

— Поехали.

В квартире у Яна Стёпа сразу же попёрся осматриваться и успел сунуть свой любопытный нос во все комнаты, пока сам хозяин закрывал дверь и снимал туфли.

— Так и знал, что у тебя не хата, а дурацкий музей, — скорчив недовольную гримасу, объявил он. — Всё разложено по полочкам и стоит по алфавиту. Как тут жить в таком занудстве? Не хватает только табличек «не трогать», «не подходить», «не садиться»!

— Не сомневаюсь, что у тебя вместо квартиры медвежья берлога, — пожал плечами Ян. Он сразу же прошёл на кухню, где потянулся за пакетом с кофе. Нестерпимо хотелось сделать хоть глоток любимого нектара, и плевать на то, что его не рекомендуют пить на ночь глядя.

— Что, опять свою отраву будешь хлебать? — наморщив нос, поинтересовался Стёпа, плюхаясь на стул возле окна.

— Это не отрава, а лучший напиток на свете, — отмахнулся Ян. — Тебе сделать?

— Нафига? Я вообще больше по чаю, но сейчас не буду, перебор.

Стёпа вдруг сгорбился на стуле и напряжённо застыл, уставившись куда-то в сторону мрачным тяжёлым взглядом.

— Уже накормил, напоил, хватит тянуть, давай дальше, что там у тебя по программе.

Ян посмотрел на него, оценивая выдвинутую вперёд челюсть, вызов в глазах и подрагивающие пальцы. Стёпа нервничал, это было заметно. Внезапно накатило чувство вины, отдающее заметной горечью во рту. Докатился, насильник, блядь. Ян поставил перед Стёпой чашку, бросил туда чайный пакетик и залил его кипятком. Понаблюдал ещё пару секунд, как барабанят по чашке длинные тонкие пальцы, и кивнул:

— Пей, потом вызову тебе такси.

— О как. — Стёпа резко вскинул голову, взлохматив свою густую чёлку. — А что такое, уже наигрался? Или всё-таки кофе довёл? А я ведь предупреждал, хотел как лучше. Бедный Ян Всеволодович, импотенция в твои-то годы. Сколько там тебе стукнуло — сорок пять или уже за пятьдесят? Это проблема, да.

Он издевательски поцокал языком. В кошачьих глазах зажглись яркие злые огоньки.

— Ну ты же сам меня постоянно доводишь, — вырвалось у Яна. — Всегда начинаешь первым и лезешь в бутылку. Нахрена, Стёпа?

— А нахрена ты такой урод?

Стёпа вскочил как развернувшаяся пружина, отпихнув ногой стул. Его рот скривился в гадкой некрасивой гримасе.

— Отмороженный уёбок. Высокомерный гад. Сука. Гондон. Уёбище лесное. Ты подставился Чужому, потому что трахался с ним? Стопудово. Ну и кто ты после этого? Ничтожество, жалкий муд…

— Хватит, — процедил Ян, понимая, что начинает закипать. Всему же есть предел, в конце концов. — Раздевайся. Это приказ, блядь.

На лице Стёпы расцвела широкая понимающая усмешка. Вроде бы насквозь язвительная, но почему-то у Яна появилось нехорошее подозрение, что на крючок угодил никак не Стёпа, а он сам. Отступать было поздно, и он это понимал. Сам же себя загнал в угол.

Стёпа начал торопливо скидывать шмотки, словно боялся, что Ян вдруг передумает и его остановят и выгонят вон. Он раздевался без тени смущения, бросая одежду как попало, трусы вообще пристроил на стол, в аккурат с чайной чашкой, ухмыльнувшись при этом как вредный ребёнок, сделавший пакость. Ян вздохнул. Он молча подошёл и толкнул Стёпу к стулу, заставляя сесть. По-другому было просто не дотянуться. Он уже забыл, что хотел отправить домой это лохматое недоразумение, ещё недавно доводившее до нервного тика одним своим видом. Сейчас все Стёпины выкрутасы не имели значения. Ян хотел его и видел, что это очень даже взаимно. У Стёпы неплохо так стояло.

Дал волю рукам, Ян начал гладить его по плечам и груди, сжал между пальцами сосок и немного потянул, добиваясь короткого глухого стона.

— Тебе нравится, когда тебя принуждают, а, Стёпочка? — тихо спросил он. — Потому встаёт на раз?

— Отвали. Не льсти себе. Это всё чёртова магия.

Стёпа говорил хрипло, а его глаза блестели совсем как у кота, обожравшегося валерьянки. Обхватив Яна за талию, он вцепился в него как клещ.

— Ну конечно…

Ян хотел поспорить, но осёкся. Хотя бы потому, что ему не дали такой возможности, а вместо этого приподняли и легко затащили на колени, вмиг избавив от рубашки. Стёпа впился в его шею губами, удовлетворённо фыркнул, оставляя засос, и тут же начал зализывать яркое пятнышко, выписывая узоры горячим языком. Ян непроизвольно выгнулся, не соображая, что сам подставляется, и опомнился, только когда его задницу начали сжимать широкие наглые ладони. После этого он сразу же отрезвел, вырвался и встал.

— Дуй в кровать, — приказал он таким же сорванным голосом, как и у Стёпы.

— Подчиняюсь грубому насилию. — Тот широко ухмыльнулся совершенно ошалевшей пьяной ухмылкой. Послушно встав, он направился к выходу, пока Ян лихорадочно соображал, что нужно прихватить на пути в спальню. Сейчас он не мог даже вспомнить, а есть ли в доме презервативы, не говоря уже о такой экзотике, как смазка. Он был не готов к такому развитию событий, потому что на самом деле вовсе не думал принуждать Стёпу к полноценному сексу. Возможно, к ещё одному минету, как максимум.

— Чё завис, тупоголовый? — с жалостью спросил Стёпа, круто развернувшись у самого порога. — Резинки у меня в кармане джинсов, смазка там же. Доставай, к тебе ближе.

— Ты что, специально всё взял? — Ян так поразился, что замер столбом.

— Не, ну а по-твоему, я должен был готовиться в шахматы поиграть? — Стёпа хмыкнул и вернулся, сверкнув голой задницей. Достал всё сам, а потом схватил Яна за руку и потащил в спальню, благо успел предусмотрительно разведать, где тут что.

Яна всё больше и больше одолевали вполне понятные сомнения. Ну и кто тут кого принуждает? Ответ напрашивался сам собой, но тут Стёпа плюхнулся на кровать, и всё посторонние мысли выветрились у него из головы. Остался только этот парень, высокий, в чём-то даже нескладный, с гладкой грудью и широкими плечами, на которых золотилось несколько крупных и безумно милых веснушек. У него были узкие бёдра и худые, бесконечно длинные ноги. Ровный, ни капли не маленький член уже прижимался к животу, головка блестела от выступившей смазки. Всего этого хватило, чтобы у Яна сорвало крышу. Он начал раздеваться, чуть ли не впервые за всю свою жизнь даже не пытаясь аккуратно сложить одежду. Штаны, носки и бельё — всё это полетело на пол.

— Ого, Ян Всеволодович, был не прав, каюсь, — ухмыльнулся Стёпа, не сводивший с него жадного взгляда. — До импотенции вам пока далеко. Я бы даже сказал сантиметров так двадцать — двадцать два. Не обделила природа, хотя у меня, конечно, побольше…

— Заткнись.

Яну надоело слушать его подколки. Он стал коленями на постель и взял Стёпу за яйца, причём в прямом смысле слова. Тот наконец замолчал и нетерпеливо выгнулся. Сграбастав Яна за руку, он притянул его ближе, заставляя упасть сверху, а потом обхватил за затылок, наклоняя к своим губам. Первый поцелуй оказался на удивление осторожным и нежным. Стёпа словно пробовал губы Яна на вкус, не напирал и не проталкивал язык внутрь, терпеливо ожидая, пока ему ответят. Несколько минут они безостановочно целовались, вылизывая друг друга, пока Яну не захотелось рассмотреть вплотную золотистые веснушки. Наступила его очередь оставлять засосы. Он сполз чуть ниже, покрывая плечи и грудь Стёпы быстрыми жалящими поцелуями. Сильные длинные руки мяли и стискивали его спину, норовя опуститься вниз и подобраться к самому сокровенному. Ян отстранился, собираясь менять позу, но не удержался и ещё раз лизнул языком наиболее яркую и крупную веснушку. Он уже ощущал себя закоренелым фетишистом.