Завещание (СИ) - "Zzika Nata" - Страница 74

Мужчин в Монастыре не было, почти всю работу выполняли сестры. Единственный представитель противоположного пола, который имел доступ внутрь, но жил в домике на краю деревушки за стенами Монастыря, был пожилой вдовый кузнец Аким. Перековать лошадь, починить ободья или поставить новый засов — с таким сестры справиться не могли. Но кузнец ни на минуту не оставался без присмотра настоятельницы или ее помощниц и на время его присутствия остальные сестры отправлялись в молельный зал.

Фредерика долго ломала голову, как ей подобраться к кузнецу и наладить с ним отношения, но помог случай.

— Мать настоятельница, — обратилась Марита. — Сестра Нивея жалуется давно, что заслонки разболтались, плита в одном месте прогорать начала, надо новый лист ставить, ножи затупились. А еще…

— Я поняла, пора пригласить Акима. Завтра этим займусь.

Кузнец пришел через день, оценил фронт работы и покачал головой:

— Что же Вы, Матушка, дотянули-то так? Давно надо было все менять, а теперь работы больше и за день не управишься. Да и помощник мне нужен — поддержать или подать. Что делать будем?

— Помощника я дам, поддержать и подать любая сестра сможет. Пока смотри, что надо из железа, скажешь — мы приготовим, что есть, чего нет — ваше пойдет. Конечно же, Монастырь не обидит с оплатой.

Кузнец поклонился.

Еще через пару дней кузнец пришел с самого утра, сестры в это утро позавтракали всухомятку, таким же ожидался и ужин — печи в этот день топить не собирались.

Накануне Фредерика тащила ведро грязной воды по лестнице, да задумалась и столкнулась с Маритой и Скивеей. Инокини очень рассердились, и бывшая графиня была строго наказана — ей пришлось выстирать всю облитую ею одежду инокинь, насухо оттереть лестницу, остаться без еды и ее еще приставили на весь день помогать кузнецу.

— Поворочаешь натощак железо, да потом отмоешь всю кухню, — велела Скивея.

Настоятельница сначала хотела отменить Фредерике половину наказания, она помнила наставление герцога, но потом подумала, что не унесет же ее кузнец за пазухой? Да и знает она его не один десяток лет, ни разу не дал повода усомниться и, к тому же, она приставит еще кого-нибудь к ним. Вон, хоть сестру Ариадну, пусть крутится рядом.

Фредерика поняла, что это ее единственный шанс. Встала она даже раньше обычного, при неверном свете свечки внимательно посмотрела на себя в таз с водой — достаточно ли жалкий у нее вид? Жаль, что нет зеркала. Аккуратно, чтобы не перестараться, мокрым пальцем, смоченным в золе, потерла под глазами, смахнула лишнее — отличные синяки! Порвала в нескольких местах юбку, что бы в прореху виднелась нога и ногу также потерла золой — еще синяки! Придирчиво осмотревшись, решила, что в самый раз. Теперь надо было дойти до кухни и не попасться никому на глаза, чтобы не отправили переодеться и умыться. И все получилось!

На кухне бывшая графиня взялась чистить печи и заслонки и как бы невзначай перепачкалась еще больше, и теперь ее вид являл собой печальное зрелище. Ни дать, ни взять, бедная сиротка, которую нещадно тиранит злая мачеха, морит голодом и заставляет работать сверх силы.

Кузнец пришел в сопровождении обеих инокинь и сестры Ариадны. Фредерика сидела, низко опустив голову, и драила очередную заслонку.

— Аким, — сказала Марита. — Вот две сестры тебе в помощь. Вот эта, что сидит, наказана, построже с ней. Мы будем поблизости, если что-то надо — зови.

Работа началась. Фредерика старалась изо всех сил, первая кидалась помогать, когда ничего держать или подавать не надо было, принималась тереть и мыть кастрюли, сковородки и все, что на глаза попало, ни секунды не сидела без дела.

Кузнец работал и поглядывал на нее. В обед ему принесли хлеб с сыром и отвар, Фредерика не получила ничего. Пока Аким ел, она продолжала драить посуду. Кузнец отправил Ариадну за глиной, а сам отломил хлеба и сыра и протянул девушке.

— На-ка, поешь.

— Мне нельзя, увидит кто — еще накажут, — прошептала Фредерика.

— А ты быстро, пока никого нет.

Бывшая графиня осторожно подняла голову, посмотрела по сторонам, потом взяла из рук кузнеца еду и принялась жадно есть, давясь большими кусками.

Аким потрясенно смотрел на ее изможденное личико, все в синяках, на голую, также в синяках, ногу, выглядывающую в прореху на юбке.

— За что же с тобой так? — наконец. Спросил он. — В чем ты провинилась?

— Ни в чем, — горько прошептала Фредерика, зорко следя за входом и навострив уши. — У меня муж, чтоб я не мешала, сослал сюда. Дал денег дал сестрам, чтобы меня скорее уморили до смерти, тогда ему все мои деньги достанутся.

В коридоре раздались шаги, и девушка склонилась над очередной кастрюлей, а кузнец быстро и бесшумно вернулся на свое место и принялся допивать отвар.

— Пообедали? — приветливо спросила настоятельница, внимательно оглядев помещение. — Много еще работы?

— За сегодня никак не успеть. Вот для этих заслонок надо выковать задвижки и для плиты размер подогнать, маленько я промахнулся с ним, — ответил кузнец. — Завтра установлю плиту, сестры обмажут, затопим. Если все в порядке, начну менять заслонки.

— Хорошо. Работайте, — и настоятельница вышла.

Вернулась Ариадна и больше Аким с Фредерикой поговорить не смог.

На следующее утро бывшая графиня повторила все то же самое. Единственно, ветром ее шатало по-настоящему, а не понарошку: сказывалось голодовка и вчера она, конечно, сильно перенапряглась, показывая кузнецу, что работает не за страх, а за совесть.

Помощь по установке новой плиты на печь вымотала девушку, и она обессилено присела на пол, ловя ртом воздух. Аким весь день обеспокоенно на нее поглядывал, но поговорить пока не получалось — и Ариадна все время находилась в кухне и нет-нет, да заглядывали инокини.

Наконец, Ариадна ушла за обедом для Акима и тот, не теряя времени даром, шепотом окликнул Фредерику

— Тебя звать как? Есть другие родственники? Может быть, написать им, приедут и вызволят?

— Нет у меня никого, только муж. А имя… я графиня де Соммери.

Аким застыл с отвисшим ртом.

— Да как же это? А граф де Соммери же сейчас за регента! Это твой… Ваш муж??

— Увы.

— Но как? Неужели никто не спрашивает у графа, куда пропала его жена?

— Он наверняка что-нибудь соврал, например, что я заболела, за меня же совсем некому заступиться, — заплакала девушка, стараясь, чтобы слезы не смыли «синяки». — Погибать мне в цвете лет.

Вернулась Ариадна, и кузнец принялся за еду, Фредерике опять ничего не принесли.

В этот день успели поменять почти все, назавтра оставались только несколько заслонок.

Графиня устала играть роль и переживала, удалось ли ей задеть кузнеца и что он предпримет. Если предпримет, конечно, а не решит, что его хата с краю и вмешиваться — себе дороже.

Назавтра, Аким быстро завершил работу и, проходя мимо сидевшей на полу и отскребывавшей необъятную сковороду Фредерики, незаметно уронил ей на юбку небольшой сверток. Графиня обмерла от страха — не заметила ли Ариадна? Но та в этот момент стояла к ней спиной, и девушка быстро спрятала сверток за завязки панталон, оправила юбку и продолжила чистку посуды.

Кузнец ушел, на кухню вернулись сестры и Фредерику отправили восвояси.

— Фу, какая ты грязнуля, вся в золе и копоти! — воскликнула Марита. — Иди в купальню, приведи себя в порядок, потом переоденься в чистое, после вечери постираешь, и через полчаса приходи в мою келью, ее надо хорошенько вымыть.

Изо всех сил стараясь не бежать, Фредерика дошла до своего тюфячка, вытащила из сундука чистую одежду и спрятала сверток.

Остаток дня она провела, как в угаре, время тянулось неимоверно. Наконец, все дела были завершены, одежда выстирана и развешана и Фредерике позволили идти отдыхать.

С замиранием сердца, постоянно оглядываясь на дверь и чутко прислушиваясь к звукам, девушка развернула сверток и извлекла из него ключ, несколько монет и бумажку с надписью «Выселки, 15 километров в сторону восхода. Дом вдовы Зинеи»