Дамона Кинг (СИ) - Хольбайн Вольфганг - Страница 57

- У меня нехорошее предчувствие, - еле слышно сказал он. - Дамона все же остается Дамоной, хотя и в другом теле.

- Я знаю, - подавленно сказал Майкл. - Но это наш последний шанс. Если мы будем ждать до завтрашнего утра, то может быть уже поздно. И не только для нас. Я бы пошел сам, если бы имел хоть малейший шанс, ты понимаешь.

- Мы могли бы попытаться оборвать якорную цепь, - поспешно сказа Бен, - Яхту подхватило бы течением и прибило где-нибудь к берегу.

Вместо ответа Майкл показал молча на клокотавшие обрывки тумана вокруг яхты.

Бен немного помолчал, удрученно повернулся и исчез в каюте. Несколькими мгновениями позже он вернулся с шипевшим и бившимся у него в руках комком шерсти.

- Я не понимаю этого, - пробормотал Майкл. - Она сейчас другая, чем раньше. Ей, кажется, с трудом удается справляться со зверем.

Бен подошел к поручням, поднял царапающееся животное и подождал, пока Майкл снова включит лампу. Кошка почувствовала близость воды и стала царапаться и брыкаться, как сумасшедшая. Ее острые, как бритва, когти полоснули по руке Бена и оставили на ней глубокие, кровоточащие раны.

Мюррей громко вскрикнул и разжал руку. Кошка заорала и со звонким плеском упала в воду.

Река забурлила.

Пенившиеся серые волны ударили в яхту, возник маленький водоворот и исчез. Майкл и Бен, полные непередаваемого ужаса, наблюдали, как серая протоматерия пробудилась к жизни. Огромный, напоминающий многопальцевую уродливую руку, схватил кошку и окутал ее серым плащом. Зверек отчаянно бил лапами, но его движения, казалось, только еще больше усиливали агрессивность протоматерии.

Со всех сторон на нее рванулись скользкие щупальца, как гибкие тонкие ветви обметались вокруг тела кошки и опутали ее лапы. Она превратилась в бесформенный комок.

Затем все это бесшумно исчезло в глубине.

Сначала она не чувствовала ничего, кроме страха и смертельной неодолимой паники, которая как удушливая волна, накрыла сознание кошки. Она больше не получала воздуха, а скользкие щупальца окутали ее лапы так, что она больше не могла двигаться.

Она тонула.

Что-то происходило с ее телом, пока она медленно опускалась на грунт русла реки. Она чувствовала, как сначала шерсть, потом кожа, мясо и наконец кости и внутренние органы растворились, соединения клеток и группы молекул распадались и разламывались.

Но она не чувствовала никакой боли.

И она мыслила…

Это длилось долго, пока ей казалось, что она еще жива. Ее тело неумолимо рушилось, но душа продолжала существовать.

Ее сознание двигалось через черный беспросветный космос, но она чувствовала, что она не одна. Что-то было здесь еще, совсем рядом с ней, что-то большое, мягкое и пульсировавшее.

Она внезапно подумала о том странном чувстве, которое было у нее внизу в обломках корабля. И там у нее было чувство, что она соприкоснулась с большим, бесконечно враждебным духом.

Сейчас она ощущала то же, но бесконечно сильнее. Дамона чувствовала как чужое сознание протягивает к ее душе хищные, осторожные, ощупывающие зондирующие щупальца.

Потом она поняла, что это был Теракис или то существо, что завладело его телом, создало с помощью своей протоматерии жизнь, которая была неопределенным сознанием, дух, что еще не совсем перешагнул границу сознательного мышления, но который живет, существует и который в состоянии реагировать на внешние воздействия так, как это делает зачаточное сознание растений.

И так, как растворилось ее тело в смертоносной протоматерии, растворилось бы и ее сознание в этом огромном, мыслящем болоте.

Дамона стала отчаянно защищаться, она поняв, какая судьба ей уготована.

Этот гигантский, огромный дух не был таким пустым, как это казалось. Очень далеко она чувствовала присутствие другой души, тихие, бесконечно мучительные стоны и крики, видение чистилища, звуки, поднимавшиеся, казалось, из глубин ада. Это была душа другой жертвы - Сэгиттера, но не только ее. Возможно, души трех других людей, которые были пойманы в адские сети этого жуткого существа.

Она боролась. Уже не впервые ей приходилось выдерживать дуэль на чисто духовной основе, но в этот раз все было иначе. Не было противника, не было враждебного духа, что должен был ее победить или убить, а только эта жуткая пустота, в которой ее сознание могло потеряться, как горсть пыли в мировом пространстве. Центр этого чуждого духа, находился, казалось где-то рядом с ней, как большое, невидимо бьющееся сердце, но ей не удавалось локализовать его точное местоположение, потому что там, где она находилось, не было ни верха, ни низа, не существовало никаких направлений и расстояний.

Дамона хотела закричать, но у нее не было горла, не было тела и даже то маленькое что то, оставшееся от нее, могло потеряться в этой страшной бесконечности. Ее окружала враждебная, неумолимая сеть, машина из сплетающегося безумия, которая мягко, но неумолимо рвала и уничтожала ее духовные барьеры.

Дамона ушла в себя, пытаясь сконцентрироваться и вслушаться в бесконечность.

Неясный шепот и шелест наполнял этот могущественный пустой космос, шум, как от далекого морского прибоя, который то становился громче, то затихал.

Она пыталась ухватиться за это, настроиться на причудливый ритм чужой души, понять его. Нотам не было никаких мыслей, никакого «я», только огромная, бесформенная мысленная масса, сознание, словно у еще не родившегося ребенка.

Дамона чуть было не потеряла на мгновение контроль над своим мысленным барьером, когда она ясно поняла, что на самом деле находилось перед ней. Это гигантское нечто было не злое и не доброе. Оно жило, но не было способно разбираться или действовать по своей воле. Она могла властвовать над ним также, как Теракис, только лучше, более непосредственно и неограниченно, потому что ее душа сплавилась с сознанием этого огромного существа.

Предусмотрительно и осторожно, готовая в любую секунду сразу же уйти в себя, она убрала свои мысленные барьеры и стала понемногу брать чуждое существо под контроль. Внезапно она снова почувствовала тело, не свое или кошки, а фантастическое, невероятное нечто, которое, казалось, состоит из миллиардов отдельных частей и все же подчиняется ее воле. Дамона не могла видеть, слушать или чувствовать, но зато у нее появился какой-то другой смысл, который полностью отличался от всего, что она когда-либо переживала. Она почувствовала свое окружение, яхту, ледяной холод воды и воздух, Майкла, Бена и Теракиса.

А потом она властвовала над этим огромным, безмолвным нечто. Она внезапно поняла, какие фантастические возможности таило в себе это собрание едва оформленного сознания, возможности, о которых никогда не догадывался Теракис.

Ни Бен, ни Майкл не заметили, как над судном собрался рой движущихся облаков и потом, направленный невидимой силой, скользнул на запад, к центру города.

Отель находился возле центра города. Он не был таким респектабельным, чтобы бросаться в глаза, но и не достаточно обшарпанным, чтобы привлекать внимание шпаны. Трехэтажное здание, расположено на узкой боковой улице, где ночная жизнь Лондона и Сити только начиналась, было пустынное и тихое.

Окна были темные и только из маленькой, наполовину остекленной швейцарской у входа на тротуар падал мутный желтый свет.

В доме было необычайно тихо. Это была не просто тишина спящего здания, а покой смерти, молчание гигантского склепа. В воздухе таилась тишина и он был пропитан едва ощутимым чужеродным ароматом, а на верхнем конце крутой лестницы, которая из вестибюля вела наверх, виднелось мягкое, золотистое мерцание.

Дамона осторожно двинулась через помещение. Под ее ногами клубилась серая пыль, которая снова опускалась в неподвижном воздухе.

Ее тело было возрожденной, совершенной копией прежнего тела. Ей не впервые приходилось осуществлять обратное превращение. Гигантское нечто из протоплазмы в ее руках было не более чем послушным инструментом, который она могла употреблять по своему желанию.