Отважная лягушка (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна - Страница 27

— Вам нужны деньги? — с первых слов догадалась путешественница.

— Увы, госпожа Юлиса, — потупившись, смиренно развёл руками толстяк. — Бессмертные послали испытание, которое нам никак не одолеть без вашей помощи. Я готов дать хорошую долю сверх долга…

— У меня нет лишних денег, господин Гу Менсин, — покачала головой Ника. — И вы это знаете.

— Я дам половину, нет, полную долю, госпожа Юлиса! — выпалил старый актёр. — О чём напишу расписку, как это и положено в присутствии двух свидетелей…

— Обратитесь к ростовщикам, господин Гу Менсин, — сухо посоветовала девушка. — Я ничем не могу вам помочь.

— У нас нет на это времени! — в отчаянии вскричал старший убры.

— А у меня нет денег, — развела руками Ника.

— Спасите моего мальчика, госпожа Юлиса! — рухнув на колени, Приния молитвенно протянула руки к девушке.

— И Хезина, — стирая слёзы тыльной стороной ладони, добавил супруг.

Путешественница нахмурилась. Риата опустила дротик, который всё ещё держала направленным на гостей.

— А что с ними случилось? — спросила Ника, помогая плачущей женщине подняться.

— Они у Бетула, — прерывающимся голосом пробормотала та. — И одни боги знают, что будет с ними дальше.

— Ничего не понимаю, — пробормотала девушка, отступая к кровати. — Кто такой Бетул, и как у него оказались ваши мальчики? Риата, подай госпоже Принии табурет.

Однако, та садиться не стала, уступив место мужу, а сама осталась стоять, тяжело опираясь на его плечо.

— Оказывается, в Гедоре уже работают две урбы, — морщась, пробормотал тот, потирая грудь. — Да ещё свой театр имеется. Даже для такого большого города — это слишком много. Вот мы и решили завтра уехать. Быть может, удача ждёт нас где-нибудь в другом месте?

"А мне ничего не сказали", — машинально кивая, отметила путешественница.

— Анний Мар и Ун Керат винную лавку возле Рыбного рынка присмотрели, — продолжил толстяк свой скорбный рассказ. — Говорили, хозяин там совсем слепой. Когда деньги брал, каждую монету к глазам подносил. А с другой стороны окошко есть. Маленькое, даже ребёнку не пролезть, а вот амфора пройдёт прекрасно.

Покачав головой, Гу Менсин, крякнув, хлопнул себя по коленке.

— Не хотел я с тем вином связываться! И зуб у меня вчера болел, а это примета верная, жди беды. Да Анний Мар насел: "Всё получится, всё получится". Они с Ун Кератом собирались продавца отвлечь, чтобы мальчишки под прилавок забрались, а оттуда в лавку. Потом один из них останется болтать с торговцем, а второй с корзиной к окошку — добычу принимать…

Рассказчик тяжело вздохнул.

— Вы же знаете, госпожа Юлиса, нам много не надо. Две-три амфоры. После этого Анний должен был вернуться, скандал устроить, чтобы мальчишки выбрались… Кто мог знать, что внутри ещё один человек есть? Он же весь день наружу не показывался! Спал, что ли, отродье Такеры!?

— Ребят поймали, — догадалась Ника.

— Да, госпожа Юлиса, — со вздохом опустил голову старший урбы. — Наши мальчишек отбить пытались, да куда там!

Гу Менсин махнул рукой.

— Лавочник крик поднял… Набежал народ. Они сами еле ноги унесли. Пол дня в какой-то помойке прятались.

— И теперь вы хотите выкупить своих детей, — понимающе кивнула девушка. — А торговца зовут Бетул.

— Нет, госпожа Юлиса, — поник головой толстяк, а Приния затряслась в беззвучном рыдании. — Как только я это узнал, тут же пошёл на Рыбный рынок и нашёл ту лавку. Оказалось, она принадлежит консулу Сфину Бетулу, и продавец уже отвёл наших мальчиков в его усадьбу за городом.

— Это действительно плохо, — озабоченно пробормотала Ника, присаживаясь на кровать. — Вам удалось с ним увидеться?

— Да, госпожа Юлиса, — старый артист поднял на неё полные тоскливой безнадёжности глаза. — В пыли валялся, ноги целовал. Он согласился отпустить мальчиков за четыре тысячи риалов.

— Ого! — вскричала Ника. — Цена взрослого, здорового раба.

— Деньги надо принести завтра утром, госпожа Юлиса, — губы Гу Менсина задрожали. — Иначе он продаст их на сторону.

Девушка знала, что по законам, принятым в городах Западного побережья, хозяин, поймавший вора на месте преступления, мог сделать с ним всё что угодно: убить, изувечить, сделать рабом.

— Я говорила, надо принести жертву Канни, богине удачи. — сквозь слёзы пробормотала Приния. — Но вы меня не послушались…

— Помолчи, — поморщился её муж. — Я уже поклялся принести ей жертву, если она поможет вернуть мальчиков.

— Если бы Бетул дал больше времени! — с невыразимой тоской в голосе вскричал старый актёр. — Мы бы что-нибудь придумали. Гедор — город богатый… Но так быстро.

Он беспомощно махнул рукой.

"Может, дать золото? — мелькнуло в голове Ники. — Кто знает, что сделает с мальчишками тот урод?"

Она вспомнила весёлую, симпатичную мордашку Менрана, и жалость острым когтем царапнула сердце.

Но тут же появилось сомнение: "Я же уверяла, что у меня нет денег, и вдруг выложу двести, нет сто, да хоть пятьдесят империалов. Солидные деньги. Что артисты подумают? Да плевать, лишь бы мальчишек выручить!"

Девушка невольно потянулась к корзине, где под грудой тряпок коротал ночь пояс с золотом.

"Могут подумать, что ещё есть, — ехидно прошипел кто-то на самом дне души, где таились самые тёмные, постыдные страхи и воспоминания. — И оставят тебя совсем без денег. А то и без головы!"

"Но я же спасу их детей! — сама себе возразила путешественница, но как-то уже не очень уверенно. — Не могут же люди быть настолько неблагодарны?!"

— Сколько вы уже собрали, господин Гу Менсин? — спросила она, поднимаясь.

— Две тысячи восемьсот сорок риалов, госпожа Юлиса, — быстро сообщил старший урбы, и в голосе его прозвучала робкая надежда. — Мы продали всё, что только успели…

Ника убрала лежащую на столике сложенную накидку, под которой, прячась от нескромных глаз, лежал кошелёк.

Под нетерпеливыми взглядами несчастных родителей, она аккуратно высыпала монеты. В звенящий тишине отсчитала четырнадцать риалов и всю мелочь. Осталось двести сорок риалов и девять золотых монет.

— Это всё, что у меня есть, — давненько девушка не чувствовала себя так отвратительно. Все-таки речь идёт о спасении маленьких детей! Каждое слово будто жгло глотку, заставляя душу корчиться от стыда. Хорошо, что в комнате царил полумрак, и вряд ли кто-то смог рассмотреть её лицо как следует

— Пусть все боги благословят вас, госпожа Юлиса! — голос толстяка задрожал. — Я сейчас же напишу расписку. Пусть ваша рабыня сходит к Аппию Герму и попросит у него перо, чернила и лист папируса. Мы обязательно всё вам выплатим. Клянусь Нолипом, которому служу всю свою жизнь. Какую долю вы хотите?

— Но у вас всё равно ещё нет четырёх тысяч риалов, господин Гу Менсин, — с сомнением покачала головой собеседница.

— О, госпожа Юлиса! — возбуждённо вскричал старый актёр. — Теперь есть хотя бы три тысячи! С такими деньгами можно попробовать поторговаться. Всё равно за двух мальчишек Бетул больше не выручит. Они ещё слишком маленькие.

— Риата! — обратилась хозяйка к невольнице. — Сходи к господину Герму и попроси всё, что нужно. Надеюсь, он ещё не спит?

— Слушаюсь, госпожа, — поклонившись, рабыня бесшумно выскользнула из комнаты.

— А как вы намерены отдавать мне деньги, господин Гу Менсин? — спросила Ника у старшего урбы, когда тот шагнул к столику с монетами.

Толстяк остановился, недоуменно сведя к переносице брови, видимо, не совсем понимая вопроса, но тут же сообразив, торопливо затараторил:

— Впереди ещё много городов, госпожа Юлиса, а играть мы не разучились. Вы будете получать все заработанные нами деньги, пока они не покроют долг.

— А есть что будете? — недоверчиво усмехнулась девушка.

— Придётся сделать несколько остановок в деревнях, — вздохнул старший урбы. — Там тоже любят представления. Денег у них нет, зато есть продукты. Клянусь Питром, Семрегом и Дрином, вам не придётся долго ждать.