Восемь секунд удачи - Каменистый Артем - Страница 33

Некоторые уже набрались до состояния возлежания под столами, а также на них, другие пребывали в шаге от них, третьи спешно нагоняли первых и вторых. В общем, наблюдался полный спектр стадий опьянения, плюс в одном месте уже вовсю хватали друг дружку за грудки, а в одном получилось заметить молодого парня, пытавшегося платком и комком салфеток унять кровь, бегущую с качественно разбитого лица.

В общем, место злачное и грязное. Организм иммунных быстро очищается от яда, в том числе и алкогольного, так что для выпивох тут почти рай. Знай себе накачивайся почти бесплатно с утра и до вечера, управляя своим состоянием лишь при помощи одной скорости поглощения спиртного.

Ноги было сами развернулись, чтобы удалиться, но разум их остановил. Если в ресторане такое творится, что можно ожидать от какого-то «Кабака Чертяки»? Глядишь, оказавшись там, узнаешь, что из-за собственной недальновидности свалил из места, которое иначе как центром сосредоточения высокой культуры общения и питания не назвать.

— Придурок, ты тут долго тень отбрасывать будешь? Может, сам блевотину вытрешь?

Обернувшись на недружелюбный голос, высказавший не самое привлекательное предположение, Читер узрел худющего парня лет двадцати с небольшим. Лицо мелкой крысы, глаза такого же мелкого жулика, даже странно, что человек с такой внешностью держит наготове швабру, такому самое место в темном переулке с финкой в руке.

Проигнорировав вопросы, высказал свой:

— Как в вашем гадючнике кормят?

— А как, по-твоему, здесь должны кормить? — без заминки, тоже вопросом на вопрос ответил уборщик. — Никто еще не помер, но и никто сильно не хвалит. Жрачка как жрачка, в худшем случае пронесет дочиста. Но редко проносит, народ у нас осторожный, водкой дезинфицирует. Водка здесь ничего, бери не глядя. Да здесь все ничего, что крепче пива. Пиво — реальная моча, но почти халявное, хоть ванну заказывай.

Выслушав рекламу местного алкоголя, Читер молча направился к столу, стоявшему особняком от занятых. Не хотелось располагаться в шаге от пьяного быдла.

Присев, поморщился при виде скатерти, испещренной пятнами подозрительного происхождения. Видок откровенно отвратный, остается надеяться, что ее заменят.

Удивительно, но официант подоспел уже через минуту. Только на официанта он не походил, а походил на вышибалу, который качался всю жизнь, прогнав через свою выделительную систему тонну стероидов, пока в голове не осталось ничего, кроме нестерпимого желания вышибать кулаками мозги.

Упершись этими самыми, что называется, пудовыми кулаками в стол, громила недружелюбно поинтересовался:

— Ты зачем пришел?

Слегка подивившись на такое обращение с клиентами, Читер как можно невозмутимее ответил:

— Вывеску увидел. Почему-то подумал, что здесь людей кормят.

— Можем и покормить. Если есть чем заплатить.

— Найду.

— Говори, что притащить и сколько. Меньше бутылки не продаем.

— Мне не бухло нужно, а поесть.

— Да ты какой-то полностью чудной, — удивился официант. — Глянь вокруг, ты видел, чтобы тут обжирались? Сюда люди за другим приходят.

— Мне до этих людей дела нет, я поесть зашел.

— Да мне без разницы. Хоть ешь, хоть пей.

— Меню давай.

— Меню? А может, тебе еще и скатерть накрахмаленную?

— Можно и скатерть. Что из горячего есть?

— Я тебе что, кухарка? Спрашивать надо.

— Так я тебя и спрашиваю.

— А мне на кухне спрашивать надо.

— Слушай, давай ты просто принесешь все, что можно принести быстро. Только чтобы горячее. Или хотя бы теплое.

— Чего это с рукой у тебя? Это не ты вчера никакущий к знахарю забрел?

— Я.

— Понятно, — неожиданно подобревшим голосом произнес громила. — Штормит и на хавчик пробивает, обычное дело, братан. Посиди, сейчас сообразим для тебя что-нибудь.

Не такое уж потерянное заведение, оказывается, персонал здесь способен снизойти до вежливости.

Достижение.

В ожидании заказа Читер от нечего делать разглядывал посетителей, потому что больше здесь заняться совершенно нечем. Да и посетители, если откровенно, не заслуживают внимания. Он уже таких навидался за все жизни. Одинаково одетые в камуфляж разного вида или его смесь с другим тряпьем, обязательно неброским и крепким. Все при оружии, причем некоторые похожи на ходячие выставки смертоубийственных предметов и военной амуниции. Чего только не таскают с собой, разве что гранат не видно. Может, хотя бы для них здесь запрет ввели, хуже нет, когда у буйного алкаша в руках такие штуки.

Не успел про буйных алкашей подумать, как один из представителей этого племени без приглашения плюхнулся в пластиковое кресло, стоявшее напротив, дыхнул из щели в неряшливой двухнедельной щетине ядреным перегаром и, взвинчивая себя с каждым словом все больше и больше, проговорил:

— Знаешь, почему здесь мебель такая паршивая? Потому что ее каждый день разносят об тупые хари таких козлов, как ты. И чего ты на меня вытаращился?! Чего?! Как зашел, так глаз не сводишь?! Ты меня что, за красивого принял, да?! Что ты сказал?! Ты кого сейчас пидарасом назвал?! А ну бегом поднялся!

— Приглуши звук, я тебе не дитё, чтобы на дешевые наезды подскакивать, — скривился Читер, не видя смысла в конфликте с такой запущенной особью, да еще и на ровном месте. — Я на тебя не таращился. Не нужен ты мне, иди туда, откуда пришел, дай человеку пожрать спокойно.

Сказав это, Читер демонстративно выставил забинтованную руку, сочтя, что местные, если и не знают о новичке, попавшем к знахарю, должны понимать, что раненые иммунные нуждаются в хорошем питании и душевном покое.

— Придурок, ты кого сейчас послал?! — не желая униматься, вскинулся пьяный, после чего шумно плюнул Читеру прямиком на покалеченную руку. — Ну давай! Флаг давай! Что, обхезался, козлина драная?!

Тот даже секунды на изумление от такой дерзости не потратил. И медлить на обдумывание последствий не стал. Просто чуть повернулся, ухватил здоровой рукой соседний стул, выгнулся, врезал с хорошего размаха через весь стол, да с такой силой, что оппонент завалился на спину, а в стороны разлетелись пластиковые обломки.

После такого удара полагается долго валяться или даже наносить визит знахарю, но тут случилось чудо: упавший вскочил с дивной резвостью и, сверля Читера внезапно ставшим трезвым и ясным взглядом, проорал на весь притихший зал:

— Не, ну вы это видели?! Да этот придурок чуть меня не ушатал! Ни за хрен собачий, чуть голову не проломил! Вообще охренел!

С разных сторон загалдели на разные лады. Кто возмущенно, кто почему-то возражая, кто-то вообще не в тему обвинял крикуна в крайне постыдных деяниях, не имеющих отношения к случившемуся.

Неожиданно подоспевший официант напряженным голосом произнес:

— Глок, ты чего опять бузишь?

— Это ты что, на меня сейчас наехал?! Вот так взял и наехал?! Да?! — дальше и дальше накручивая себя, вскинулся ушибленный. — Да ты видел, вообще, что тут было?! Этот ушастый придурок по мне стулом заехал! Вот, смотри! Хорошо смотри! Видишь кровь?! Голову мне рассек на хрен! И на стул посмотри! Смотри хорошо! Вдребезги стул! И оглянись! Видишь ребят?! Вот они все это видели! Я тебе что, лох последний, чтобы такое стерпеть?! На придурке флаг, сейчас выходим и по-быстрому разбираемся! Все по правилам, я ни хрена не беспределю, я только свое беру!

— Да ты задрал уже мелкоту доставать тупыми наездами, — чуть ли не прорычал официант. — Это уже какой по счету? Кто тебя вообще сюда пустил? Ты откуда у нас нарисовалось, тело?

— А это уже не твое дело, — загадочно ухмыляясь, заявил «пострадавший». — Сейчас мы с ним выходим и разбираемся. На нем флаг висит, у меня голова рассечена. Вон сколько крови набежало. Все по-честному.

— А на тебе флаг откуда?

— Да от верблюда, — сказал Глок и, вскакивая, прокричал: — Парни, это беспредел! Мне чуть башку не проломил охамевший придурок, а теперь еще и наезжают! Это за дела?! Что за стаб такой охамевший. Я не беспределю, я по закону свое беру. Выходим и разбираемся, все чин по чину!