Танцующая для дракона (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 74

— Мы же не в боевике.

— У меня есть это, — я сунула руку в карман и вытащила леденец. — Если направить его прямо сквозь одежду, вполне сойдет за лазерный пистолет.

— Нет, это слишком. У нас шпионский триллер.

— В шпионских триллерах обычно громят кухню.

— Нет, Танни, ты путаешь.

Рихт увлек меня за собой обратно, и мы свернули налево там, где раньше свернули направо. Услышали шаги и нырнули за угол: едва успели, потому что по коридору за аэротележкой с посудой прошли два официанта, обсуждающие «мерзкую девицу за седьмым столиком». Когда шаги стихли, Рихт отлепил меня от стены и, спустя пару минут, мы затормозили перед небольшим холлом, отлично просматривающимся из-за угла.

— А теперь делай, как я.

Не успела даже слова сказать, как он накинул капюшон на голову: так, что осталась видна только нижняя половина лица, я напялила очки, и мы неспешным шагом прошли через небольшое служебное помещение к дверям. Не только мы, следом за нами шли еще двое девушек, парень с перекинутой через плечо сумкой, а навстречу еще двое рослых мужчин. Турникет на выход работал без пропусков, поэтому Рихт подтолкнул меня вперед и помахал охранникам:

— До завтра, парни.

Они пробурчали что-то в ответ, но даже головы не подняли.

— Ты. Где. Этому. Научился?! — выдохнула я, когда мы оказались на улице и, подхваченные толпой, зашагали в сторону центра.

— Я же актер, забыла?

Чешуйчатые перцы!

— И не возразишь даже.

— А то, — Рихт подмигнул. — Куда пойдем?

— Не знаю… давай прогуляемся в центр, а там посмотрим.

Он кивнул, и только тут я поняла, что он по-прежнему сжимает мою руку. Крепко-крепко — вспотевшие пальцы, в которых отдается пульсация бешено бьющегося сердца. Адреналин бежит по венам, будоражит кровь, и я понимаю, что напрочь забыла о настроении, с которым пришла к нему. Кажется, это представление с лестницей было исключительно ради меня. Кажется…

Да нет, мне не кажется.

— Как ты вообще решил стать актером? — спросила, чтобы сбить себя с этой мысли.

— У меня четверо младших сестер и трое старших братьев.

— Ого!

— Да. Сильно старших, поэтому поскольку все мужские роли в семье уже были заняты, я помогал матери с сестренками. Ты себе представляешь, что такое четыре мелкие девицы, от двух до семи, которых надо занимать и развлекать? Вот я и устраивал представления. Сначала с куклами, потом, когда старшая пошла в школу, мы устраивали представления на пару с ней.

— Весело у вас было, наверное.

— Не то слово, — Рихт улыбнулся. — Ну а ты? У вас большая семья?

— Про мою семью, наверное, вся Аронгара знает.

— Ну, я не из Аронгары. К тому же предпочитаю, чтобы ты рассказала сама.

Солнце уже опустилось за дома, весенние сумерки затемняли высотки, повсюду вспыхивали рекламные голограммы. Я задрала голову и посмотрела на мельтешащие над нами флайсы, аэроэкспрессы и ленты ограничивающих трассы огней. Совсем рядом протянулись воздушные рукава, и я тут же опустила голову. Не хотела вспоминать о вчерашнем.

— У меня есть сестра. Старшая.

— Вы дружите?

Хотела бы я это знать.

— Когда как.

Рихт отпустил мою руку, или я ее отняла.

— Если я спросил лишнее…

— Не лишнее. Мы просто из разных миров, это ты наверняка знаешь.

— Все границы мы сами себе придумываем, Танни.

— Может и так.

— Точно. Я долгое время снимался исключительно в эпизодических ролях, потом перешел на сериалы…

— Про любовь?

— Не только. Как-то снялся в одной шпионской истории, но ее прикрыли из-за низких рейтингов на втором сезоне.

— Так вот откуда у тебя любовь к шпионам.

— На самом деле нет. Я сходил с ума от Баррета Крэйна.

Баррет Крэйн — киноопупея или франшиза, которая снимается до сих пор. Круче ее главного героя только муж моей сестры (наверное). Но не поручусь.

— Все с тобой ясно, — фыркнула я. — Значит, все-таки про любовь.

— Про любовь, — согласился он.

— Ты играл таких брутальных главных героев, в которых героиня влюбляется с первого взгляда…

— Вообще-то злодеев.

— Что?! — я даже очки приспустила, чтобы глянуть на него. Ему в глаза, что удалось весьма сомнительно: с падающим на лицо капюшоном, а ко мне Рихт не повернулся.

— Слушай, ты и правда похож на злодея.

— Точно так же мне сказали на пробах. У, как я тогда разозлился. Думал, пошлю их всех к драконам…

— Но не послал.

— Нет, пришел домой, подумал до утра и решил: чешуя с ними, злодей так злодей. Поэтому меня ненавидит вся Лархарра.

Я сдавленно фыркнула.

— Прямо-таки вся?

— Большая часть, — вот теперь он посмотрел на меня, и в глазах его плясали смешинки. — Ты даже не представляешь, сколько всего приятного можно узнать о себе в век высокоразвитых технологий. Мне на мэйл приходили письма в стиле: «Чтоб тебя драконы сожрали» и прочими пожеланиями всего хорошего, особенно когда я снимался в «Эвари».

Эвари, Эвари, Эвари…

— Постой-ка! Эта та история про девицу, которая разрывалась между двумя парнями на протяжении пятиста серий, и один потом от такого обращения озверел?

— По сценарию он изначально был не очень хорошим. Строил пакости герою и героине. Подставил героя-партнера по бизнесу, и того чуть не посадили в тюрьму. Потом вообще похитил героиню и удерживал в подвале в цепях.

Я сдавленно пискнула.

— Ты держал девицу в подвале в цепях?

— Да, пока она не согласится стать моей.

— И как, согласилась?

Рихт укоризненно на меня посмотрел.

— Танни, это был бы какой-то неправильный сериал.

— Ладно, — я замахала руками. — В общем, неудивительно, что тебя не любили.

— Мне даже собственная сестра сказала: фу, как ты согласился играть этого типа? И это во время семейного обеда, представляешь?

— Твоя семья смотрела все фильмы с твоим участием?

— Не все. И не вся, — Рихт улыбнулся. — Братья до сих пор считают, что я не тем занимаюсь, но мне нравится то, чем я занимаюсь. Мне нравится каждая роль, которую я сыграл, пусть даже сейчас мне кажется, что я бы мог сделать это лучше. Но в общем-то, это я говорил к границам. К тому, что далеко не все актеры из сериалов могут рассчитывать на приглашение Джермана Гроу. Даже если у них в портфолио парочка телевизионных версий боевиков и целый один фильм, который вышел в мировой прокат.

— Какой? — поспешно спросила я, чтобы вытряхнуть из мыслей имя Джермана Гроу.

— «Война в его сердце». По комиксам.

— А-а-а-а… — я вскинула руку. — Точно! Ты там похищал секретные технологии…

— И передавал их мировому злу, да. Поэтому когда объявили кастинг Ильеррской, мне на почту снова посыпались письма в стиле: «Убирайся в свою Лархарру», «Ты — не он», и все в том же духе.

М-да.

— Боюсь представить, что будет, когда вылетит виарчик. То есть постер.

— Почему?

— Потому что на нем должна была быть Мелора.

— Но на нем ты, Танни. И это правильно.

Отвернулась, чтобы не продолжать тему. До центра здесь идти было недалеко (относительно, конечно), поэтому пока я пялилась на витрины бутиков, непривычно невысотные высотки и снижающиеся флайсы, мы уже вышли на главную площадь Ортахарны. Одну из самых больших по территории, раскидавшую здания, воздушные рукава и парковки на три километра от ее сердца (огромного маяка, возвышающегося на сорок этажей в высоту). Окружали его несколько фонтанов с подсветкой, бьющие в воздух, но не долетающие даже до середины.

Мимо нас по специально выделенным дорожкам носились парни на аэроскейтах, людей здесь вообще было море: группа подростков у самого большого фонтана сидели спиной к воде, чуть поодаль — парень и девушка, соединенные мизинцами, как пуповиной, мимо на аэророликах пролетела спортивного вида женщина с коляской. У видеогида маяка толпились туристы с наушниками, один за другим подключающиеся к информации по беспроводной сети.

Маяк символизировал сердце. Наверху, в огромной чаше горел вечный огонь, как отражение пламени иртханов, защищающих город. Когда несколько столетий назад в Ортахарне произошел налет (один из самых разрушительных за всю историю Аронгары, наравне с Ландсаррским в Мэйстоне), правящий погиб, защищая город. Оставшиеся в живых вальцгарды выводили драконов своими силами, пока не подоспела помощь, но именно тогда погибло очень много иртханов.