Танцующая для дракона (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 60

Э-э-э… Это что только что было?!

— Ленард! — я перегнулась через сиденье и ткнула парня в плечо.

Исходя из того, что делала я это во время подъема аэробаса, вышел практически подвиг.

— Отвали.

— С подружками будешь так разговаривать! — рыкнула я.

Вместо ответа мне выразительно показали средний палец.

— Уж кто-кто, а ты мне точно не подружка.

Прежде чем я сказала все, что о нем думаю (особенно под насмешливым взглядом Геллы, из-за чего мне захотелось треснуть ее палитрой с тенями), Рихт потянул меня за руку вниз.

— Танни. Садись уже.

— Села.

— Вот и умница. Тебе сколько лет? Ведешься, как его одноклассница.

Что-о-о?!

— Ха-ха, — выразительно произнесла я. — Ты лучше расскажи, как тебя угораздило согласиться играть это членистоногое.

Сценарий я вчера прочитала. До конца. А вот записи Ильеррской совсем немного: когда уже по первым сценам выяснилось, что они во многом не совпадают, я углубилась именно в сценарий, архивы решила оставить на потом. Но и того, что было прочитано в двух источниках оказалось достаточно, чтобы пожелать Даармархскому медленной мучительной смерти в навозной куче дракона.

— Мне понравился образ, — ответил Рихт.

— Ты уверен, что дело не в гонораре?

— Уверен, — он серьезно посмотрел на меня.

— Тогда я, пожалуй, пересяду.

— Мест в аэробасе нет. Свободных.

— Какая жалость!

— Слушай, ты чего так завелась? — Рихт коснулся панели управления, и спинка слегка откинулась назад. Так он мог смотреть на меня, не сворачивая шею.

— Потому что.

— Идеальный женский ответ.

— Потому что твой Даармархский урод, каких мало.

— А Теарин идеал.

— Не идеал. Она выживала, как умела.

— Он тоже, — хмыкнул Рихт. — Ты же прочитала сценарий?

— Прочитала.

Родителей Даармархского убили, когда ему было двенадцать. В Аринте и во всем Даармархе, назревал передел власти. Заговорщики упирали на то, что дожидаться, пока наследник рода войдет в полную силу, нельзя. В итоге совсем мальчишка перед лицом всех родовитых иртханов призвал драконов и стал первым в истории правителем в таком возрасте. Он сам определил круг советников, которым доверял, превратил бывший дворец в дом памяти и скорби по погибшим родным и велел построить замок над городом, в который, собственно, привез Теарин. Как по мне, так это его нисколечко не оправдывало, если не сказать больше. В свое время они с сестрой оказались на грани выживания, в точности такой же ситуации, как Теарин и Сарр.

— Тогда ты все понимаешь.

— Не все. Например, я решительно не понимаю, с какой радости он издевался над беззащитной женщиной и нацепил таэрран на ее брата.

Таэрран, кстати, оказался первым расхождением. В сценарии его не было вообще, и когда я это читала, вспомнила, что на шее мне тоже ничего не рисовали. Вчера. В киноверсии это называлось коротко и ясно: лишить магии. Спецэффекты, пуф-шуф, и магия заперта, но ни словечка о таэрран.

— Ладно, если отбросить вопрос о ее беспомощности… ты правда считаешь, что он мог простить ей побег и своеволие перед всеми своими воинами? В мире, где постоянно приходилось отстаивать свое право на власть.

— Ага. А на берегу он не мог простить ей свою хотелку? И в спальне тоже?

Рихт улыбнулся.

— Танни, мы не всегда можем сдержать страсть к желанной женщине. Особенно если речь идет о мужчине, который не привык к отказам.

— Серьезно? То есть стоит заломать ей руки и ткнуть носом в…

— Теарин руки никто не заламывал. Она тоже его хотела.

— Не она. Ее зверюга.

— Тем не менее.

— Ладно, — я вскинула руки. — Сдаюсь перед лицом непреложной истины «Самец всегда прав». Присваиваю Даармархскому почетное звание и медальку «Пиписька неудержимая» с соответствующим символом. И погоны на…

Рихт закрыл мне рот рукой.

— Прежде чем ты окончательно разрушишь свой женственный образ…

Я легонько цапнула его за руку, и он дернулся. От неожиданности, из-за чего я его еще и лизнула. Совершенно случайно.

— Этого до сих пор не произошло?

Глаза Рихта потемнели.

— Знаешь, Танни…

— Что?

— Если ты еще раз сделаешь так, не уверен, что не заработаю орден Даармархского.

— Медальку.

— Что? — немного хрипло переспросил он.

— Медальку, — повторила я, глядя ему в глаза.

Поскольку на сей раз он смотрел на мои губы, пауза несколько затянулась. Точнее, мне показалось, что она несколько затянулась, и я отвернулась к окну. Правда, тут же повернулась снова, потому что у меня волосы на затылке зашевелились, а вместо позвоночника возник раскаленный стержень, от которого по всему телу рассыпались огненные искры.

Оборачиваться не торопилась. Хотя бы потому, что я знала, кого там увижу, и если честно, это не радовало. Вот совсем. В записях Ильеррской говорилось о какой-то привязке, и мне бы очень не хотелось думать, что у меня вот это вот, только в начальной стадии. Потому как иначе объяснить эти искры и подпрыгивающее до подбородка сердце при его приближении я не могла.

— Что?!

Все-таки обернулась, встречая огненный прищур.

— Мне нужно упасть тебе на руки при выходе из аэробаса? Или под ноги? Куда-нибудь еще?

Гроу приподнял бровь.

— Фантазии у тебя занимательные, Зажигалка, но вообще-то я по поводу фотосессии. После нее у тебя будет три часа, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок, а потом у нас с тобой ужин на высшей точке Ортахарны.

Свою отвисшую (теперь уже натурально) челюсть, я ловила на уровне груди.

С тем же успехом он мог вбить мне в макушку табличку: «Занято», и главное — сделать это было надо вот обязательно при Рихте!

— Как скажешь, — заявила я. — Контракт обязывает.

И снова отвернулась. Мне искренне хотелось отсыпать ему льда в штаны, а заодно и себе, чтобы не самовозгораться всякий раз, когда он ко мне приближается. И откуда это пакостное чувство, что сделано это было совсем не ради общей информации, а для того, чтобы приложить Рихта? С какой радости? Мы, между прочим, условий контракта не нарушаем, вместе нигде не появляемся, а общаться я могу с кем угодно, когда хочу и сколько хочу.

И буду!

Мало того, что он мне устроил показательный вынос, так еще и…

Ужин!

Просто джекпот, после которого Леона лично приедет на съемки и отвинтит мне голову. Так и представляю себе ее слова: «Ты ей все равно не пользуешься».

Ладно, Танни. Вдохнули.

Выдохнули.

Впереди еще съемочный день и сцена номер семнадцать…

— Сегодня снимаем шестнадцатую, — объявил Гроу. — После обеда у всех свободное время.

Кроме меня, ага…

Стоп! Шестнадцатую?! А семнадцатая ему чем не угодила? Я, можно сказать, морально готовилась, настраивала себя все утро на подвиги и свершения, две чашки кофе выпила под аутотренинг, что у меня все получится, чуть не подавилась рогаликом с камартовым фларом, когда перед зеркалом попыталась изобразить страсть, и что… завтра все по новой?

Это как экзамены пересдавать!

— А…

— А все вопросы на месте, Танна Ладэ, — припечатали меня.

На месте так на месте.

Мы стремительно снижались, я изредка поглядывала на Рихта, который подозрительно молчал, но он все так же подозрительно молчал. Решила последовать его примеру, и до той минуты, пока мы сели на территории, рассматривала заповедник с воздуха. Стоило аэробасу замереть на стоянке, указала Рихту глазами на Ленарда. Он улыбнулся и, как только Гелла отошла, напрочь заблокировал парню выход.

— Не, ну супер, — процедил Ленард, выдергивая наушники. — Вам друг друга мало что ли?

— Мало, — сообщила я. — И мы отсюда не выйдем, пока ты не скажешь, в чем дело.

— В чем дело? — мальчишка вскочил, подхватив сумку и раздувая ноздри. — Это ты мне скажи, в чем дело! По-моему, ты вчера выразилась предельно ясно. Когда сказала, что у тебя нет на меня времени.

Та-ак…

— Рихт, мы тебя догоним, — сказала я.