Любовь на спор. Дилогия (СИ) - Азимут Кристина - Страница 29

— Вика, Вика, Вика, кто же ты такая, а? — протянул Гриша, уставившись прищуренным взглядом в окно, а потом растянул губы в нехорошей ухмылке. — Ладно, девочка, отдыхай, пока есть возможность. Я до тебя доберусь, у меня еще целый месяц в запасе.

Вряд ли Костя задержится за городом дольше, чем на пару-тройку дней. Даже ради выигрыша в споре он не сможет забросить надолго дела в городе. И уж тем более ради женщины.

Мы сидели за столом и неторопливо поедали лобстера. Нежнейшее мясо таяло во рту, и я наслаждалась новым для меня блюдом, созерцая потрясающий закат. Солнце медленно опускалось в воду, небо переливалось всеми оттенками розового и оранжевого, а море походило на расплавленное золото. На время все тревоги и опасения отошли на задний план, я жмурилась от умиротворения и, пожалуй, впервые за очень долгое время не чувствовала напряжения в обществе мужчины. Полуголого, надо заметить, мужчины, поскольку футболку Костя снял. А еще, я сидела у него на коленях. И время от времени он скармливал мне кусочки мяса прямо с рук. Выглядело ужасно мило, и я даже ожидала какой-нибудь дежурной фразы про то, что стала совсем ручной. Однако Северов не стал накалять обстановку. Просто сидел, откинувшись на спинку, обнимая меня одной рукой, и смотрел чуть прищуренным, непроницаемым взглядом.

Мы перебрасывались общими фразами, обсуждали безопасные темы — книги, кино, хобби. Оказалось, Костя собирал редкие артефакты, порой стоившие целое состояние. Мне очень хотелось спросить о родителях, но я сдерживалась: не совсем подходящая тема для общения с любовницей. И вообще, стоит усмирить свой проснувшийся интерес к этому мужчине и подробностям его жизни. Я отправила последний кусочек лобстера в рот и запила глотком вина, прожевала, зажмурившись, и отставила бокал. А потом вспомнила про свою необычную защиту и повернулась к Северову.

— Так что там с моей защитой? Можно ее как-нибудь изучить и понять, кто поставил?

Ладонь Кости легла на мое бедро, небрежно откинула в сторону полу халата, и пальцы начали поглаживать кожу, заставляя ее вспыхивать горячими искрами.

— Думаю, можно, — ответил Северов, а его рука медленно поползла выше.

Второй он легко сдернул небрежно завязанный пояс и скользнул под халат, обняв за талию и придвинув ближе к себе.

— Но этим мы займемся не сейчас, — проникновенно добавил Костя, и от предвкушающей усмешки у меня перехватило дыхание.

Не в силах отвести взгляда от потемневших серых глаз, я облизнула пересохшие губы, чувствуя, как по телу расползается знакомая жаркая истома. Северов между тем обхватил уже двумя руками и развернул лицом так, что пришлось перекинуть ногу и сесть верхом, широко раздвинув колени. О… Пикантность и откровенность собственной позы завели до предательской дрожи, и перед глазами замерцали серебристые звезды от вспышки возбуждения. Костя же, по-прежнему не отводя глаз, усмехнулся еще шире, медленно наклонился ко мне, и я далеко не сразу поняла, что он делает, поглощенная бурей эмоций в собственной душе. Только когда тонкий шелковый пояс обвил мои запястья за спиной, осознала, что происходит.

Испуг мазнул невесомым перышком изнутри, я напряглась, задержав дыхание.

— К-костя… — сорвался с губ хриплый шепот.

— Ш-ш-ш, — перебил он, продолжая неторопливо и аккуратно связывать мне руки, обжигая дыханием шею. — Викуль, ты ведь знаешь, ничего плохого не будет… — от бархатистых ноток в его голосе по спине скатилась змейка щекочущих мурашек.

Я прерывисто вздохнула, поерзала, прислушиваясь к ощущениям. Беспомощность. Волнение. Возбуждение. Капелька неуверенности и нервозности, как щепотка жгучего перца. И… Ожидание. Пряное, терпкое, разливающееся по венам густым вином. Северов между тем закончил, его ладони скользнули по плечам, окончательно снимая халат, переместились на грудь. Мягко помассировали, обняли, и горячие губы жадно захватили в плен напряженную вершинку. Я тихо охнула и выгнулась, связанные руки дернулись в неосознанной попытке высвободиться, запустить пальцы в волосы Кости и притянуть ближе. Тело напряглось, как струна, по коже брызнули горячие искры, когда умелый рот глубоко втянул твердую горошину соска. С губ сорвался возглас, а между ног словно вспыхнуло маленькое солнце, обжигая, пульсируя, заставляя нетерпеливо ерзать.

Язык Северова медленно обвел вокруг, слегка прижал к зубам, и я подалась вперед, безмолвно выпрашивая еще и еще, связанные руки и собственная беспомощность отошли на второй план. Наоборот, так восхитительно оказалось отдаться во власть мужчине, который определенно знал, как доставить удовольствие партнерше, и предпочитал все делать сам. Находка, а не любовник… Ладони Северова переместились на мою попку, поглаживая и чувствительно пощипывая, он покусывал и посасывал ноющий сосок, мешая боль с удовольствием, и я извивалась на его коленях, умирая от нетерпения. Хотелось его руки везде, почувствовать прикосновения между ног, к давно мокрым складочкам, среди которых пряталось средоточие наслаждения. Низ живота скручивало судорогой желания, я сходила с ума от невозможности ощутить Костю внутри и удовлетворить наконец грызший чувственный голод.

А Северов не торопился. Оставив в покое набухшую, влажно поблескивавшую вершинку, он осторожно подул, добавляя контраста в переживания, и я не удержала тягучего стона, снова выгнувшись и запрокинув голову. Погруженная в собственные эмоции, смутно расслышала тихий смешок и хриплый, довольный голос:

— Как же мне нравится слушать тебя, Викуля… А давай, еще?

И этот… провокатор, чтоб его, со знанием дела приступил ко второй груди, пока его ладони продолжали блуждать по попке, поглаживать бедра, массировать ягодицы, то и дело раздвигая их, но… Самое желанное местечко так и оставалось без внимания. Я не выдержала, развела колени еще шире и тихонько захныкала:

— Ко-ость…

Он оторвался от вдумчивого изучения напряженной вершинки, шумно выдохнул и мурлыкнул:

— Да-а-а, строптивая моя? Что-то хочешь?

Выражению его лица, когда я посмотрела сквозь ресницы, мог бы позавидовать Чеширский кот, такое оно было довольное. Но мне уже плевать, как там меня называют, плевать на связанные руки и собственную осторожность. Оказываясь наедине с этим мужчиной, я теряла здравый смысл, едва он прикасался ко мне, и глупо отрицать правду. Другой вопрос, что конкретно в этот момент она меня совершенно не волновала. Стиснув связанные руки в кулаки, я распахнула глаза и встретила его взгляд, шальной, предвкушающий и наполненный желанием. Тело как молния прошила, мышцы сжались, послав разряд удовольствия. Хотелось принадлежать ему до последней клеточки, чувствовать, как он двигается внутри…

— Д-да, — выдохнула я, изогнувшись и совершенно бесстыдно подавшись бедрами вперед. — Тебя… там…

От порочной, безумно чувственной усмешки низ живота свело в болезненном спазме, я сглотнула совершенно сухим горлом. А Костя мучительно медленно провел пальцами, едва касаясь, по внутренней стороне бедра и тихим, властным голосом произнес всего два слова:

— Смотри на меня.

А потом наконец коснулся изнывавшей, истекавшей от желания плоти. Раздвинул складочки, скользнул внутрь, намеренно обойдя вниманием чувствительную точку, и я всхлипнула, прикусив губу и задрожав от напряжения. Перед глазами плыло, между ног горячо пульсировало, отдаваясь во всем теле, и все это накладывалось на острое ощущение беспомощности и зависимости от Северова. Он мог делать со мной, что захочет, а мне оставалось лишь покорно принимать. И самое волнительное и тревожное, что мне это нравилось, я хмелела от нового, непривычного чувства, как адреналиновый наркоман наслаждается риском. Костя пугал и одновременно притягивал, и сейчас я не могла сопротивляться, да и не хотела. И откуда-то знала, что в происходящем нет ни капли магии, кроме разве что пресловутой химии.

Пальцы Северова между тем неторопливо перебирали, поглаживали, дразнили легчайшими прикосновениями, заставляя бедра двигаться в такт и раскрываться шире, вымаливая ласку ощутимее. То, что он смотрел прямо в глаза, видел все, что со мной творилось, заглядывал в самую душу, придавало эмоциям легкий оттенок смущения. Хотя лицо и так горело совсем от других переживаний… Я послушно подставлялась под его руку, запалено дыша и не смея отвернуться, закрыть глаза, шалела от шквала обрушившихся ощущений и хотела еще, не в силах насытиться. Костя же нарочито медленно обвел горевший огнем бугорок, мягко нажал, не отрывая от меня жадного, голодного взгляда, и я захлебнулась криком, выгнувшись от вспышки непереносимого удовольствия, готовая вот-вот соскользнуть в пропасть без дна…