Лоханка - Калашников Сергей Александрович - Страница 35

Ну а мы сооружали экспериментальный шестиметровый корпус, нарастив ширину до двух восьмидесяти и высота стала больше полутора метров – то есть внутри можно стоять, чуток пригнувшись, а не только сидеть, как в пятиметровке. Сюда без проблем поместилась бы танковая башня с сорокопяткой, да вот беда – не мог я сообразить, как подобное сооружение можно использовать в бою. Не рисовалось перед моим внутренним взором подходящих ситуаций. Это шасси ни на что непригодно в пределах действия вражеской артиллерии, стоящей на прямой наводке А с башней от МОТки получался хорошо защищённый транспортёр. Чисто обозная машина на пять тонн груза. Хотя, можно и счетверённый Максим поставить или другие малокалиберные орудия и использовать их в подвижном варианте в качестве мобильных зенитных установок. Впрочем, до такого военная мысль пока не дошла… кажется. Мне ведь из генштаба доклады не направляют и с последними веяниями военной науки я не знаком. Опять же автоматическая двадцатитрёхмиллиметровка Таубина вполне себе неплохая зенитка, если обеспечить ей большие углы возвышения. Пока-то у нас только до сорока пяти градусов чуток не хватает, потому что иначе раздавит башнёра.

Обстановка, сложившаяся осенью тридцать девятого года на заводе, казалась мне унылой. Производство, работающее ритмично радовало начальство устойчивыми результатами, а я оказался в положении ни тпру, ни ну, да ещё и весь в терзаниях от непонимания, что делать и куда грести. А в таком состоянии очень хорошо помогают занятые руки. Выпросил я у Кузьмина стодвадцатипятисильный двигатель – они ведь у нас по-прежнему, считанные, и всяк для своей плановой машины предназначенные. Как уж военпред ухитрился «отщипнуть» одну штучку – ума не приложу. Этот дизель я и стал пристраивать на шестиметровый корпус, что ждал своего часа на козлах для макетирования. Дело в том, что лист сюда пошёл вдвое тоньше, чем был в моё время на МТ-ЛБ. То есть согнули и склепали машину из нашей излюбленной шестёрки – значит имеется шанс, что потянет движок колымагу, потому что из тонкого материала повозка выходит легче. Пусть и не столь шустро побежит, но и не застрянет совсем посреди дороги. Только пускай Федотов рассчитает трансмиссию, я потом выберу подходящую на СТЗ – там есть кое-какие варианты. Ну и на заводе у нас свои зуборезные возможности появились – оснащаемся понемногу.

Ну что сказать о моём новом детище? Да ничего особенного. По два катка прибавилось на каждый борт. Ухудшилась динамика, но возросла грузоподъёмность и прибавилось простора в кузове. Рация тоже вошла в увеличившуюся ширину, несмотря на то, что впереди поставлена более широкая башня от МОТки. В кормовую дверь – а я оставил только одну – можно войти, хорошенько наклонив голову, а не вставая на четвереньки.

Поездили мы на этом драндулете с Кузьминым. Потом он дал команду обшить изнутри деревом не только кабину, но и грузовой отсек. Снова поездили, и на пустой лоханке, и с полной загрузкой. А потом он просто велел делать их, вместо пятиметровых.

– На две тонны больше везёт, – объяснил он мне своё решение. – А главное, Иван Сергеевич, обязательно доставит груз до места, не застрянет по дороге. И от самолётов отобьется, – он заказал у Таубина гранатомётные гранаты с дистанционной трубкой и мы не раз с ним в степи «развешивали» в небе рядочки из пяти быстро тающих дымных облачков. Почему из пяти? Такова ёмкость магазина. Но цепочка получалась убедительная – уверен – отвернёт лётчик, если увидит такое перед собой. А не отвернёт – встреча с кусочком чугуна, которые разбрасывает тротиловый заряд, не пойдёт на пользу его аэроплану.

Полёт трассирующего снаряда из пушки тоже хорошо заметен, да и сам снаряд, хоть он и просто кусочек металла, запросто выводит из строя двигатель – мощно он бьёт. Грубо говоря пара сотен граммов при скорости без ста метров километр в секунду – это ого-го! Это, если просто болванкой вжарить. А есть в комплекте и зажигательные и фугасно-зажигательные.

А вообще-то, знаете? Я начал сбиваться со счёту, перебирая варианты исполнения плавающих гусеничных транспортёров – столько мы их уже разных напекли.

Вдруг прибыл гость из Москвы, да не простой, а военный с тремя шпалами. Это по-нынешнему уже полковник, потому, что офицеров снова назвали привычными словами. Не знаю, правда, всех ли, но на «товарища полковника» этот человек отзывался, и замечаний мне за это обращение не делал. Петлицы у него чёрные и какая-то птица в них. Если бы я был уверен, что нынче уже существуют автомобильные войска – сказал бы, что это крылатые колёса, как в наше время. Да только символика эта изготовлена была как-то аляповато и детали различались плохо.

С другой стороны, у Кузьмина вон, петлицы зелёные, тоже теперь с тремя шпалами, хотя и без птицы, так он на полковника не отзывается.

– Интендант, я, – говорит, – первого ранга.

Поэтому я его по фамилии зову, чтобы не ломать язык. И мозги так целее – устал я уже от всяческих переименований и реорганизаций в непобедимой и легендарной. Как выучил в своё время взводных с комбатами да отделенных с комбригами, так и стану их для себя этими словами называть, пока не увижу привычных мне погон на плечах.

Так про полковника – ох и достал он всех. В любую щель нос совал и спрашивал, спрашивал, спрашивал. Всё руками трогал, за каждый рычаг подёргал и на испытательном полигоне катался, на стрельбище палил изо всего, что стреляет. Ни одного доброго слова никто от него не услышал. А потом они с Кузьминым позвали меня съездить в Москву. На «сарае» – так я окрестил последний шестиметровый вариант транспортёра.

Нагрузил я в него горючки в оба конца – одной-то заправки всего на полтысячи километров хватает, а нам только в один конец не меньше двух на гусеницы наматывать. И ещё назад потом пилить – не видел я у дорог заправок с надписью «ДТ» на транспаранте у въезда. Запчастей прихватил – мне ли не знать, что может дорогой «полететь». Харчей и прочего, что в дороге нужно. И поехали мы в три водителя. Сто часов ходу теоретически, если всё время держать двадцаточку. Но карты, которыми мы пользовались, частенько показывали нам возможности прямить дорогу. Мосты нас не интересовали – любую речку в любом месте мы переплывали. Любая поляна, любая просека для нас – торная дорога. Фары хорошие, а грязи мы не боимся… нет, не совсем дуркой ехали, с оглядкой, но много прямее, чем если бы на автомобиле.

Уже в Подмосковье полковник сел за рычаги не в свой черёд и вскоре мы подъехали к большим железным воротам. Вот туда наш ведущий и зашёл минут на пятнадцать. Потом проход открылся, а дальше заехали мы на площадку, где в рядок выстроились образцы самой разной бронетехники. День выдался пасмурный, осенний, но без дождя. Вокруг стоящих боевых машин копошились люди в чёрном – в танковых комбинезонах. Нас прогнали в самый дальний конец, где нашлось свободное местечко.

Вылез я на к крышу сарая – ну и дела! Рядом – одни знакомые. Мотка с недавно закрашенными следами осколков. Бранзулетка общего назначения, бранзулетка с полковушками, бранзулетка миномётная, самоходка, штабной вездеход, пятиметровый транспортёр из последних – в зимнем исполнении. Ну и наш сарай. Мне прямо бальзам на душу пролился, когда увидел я сколь много разных образцов собралось тут нынче, потому что и передвижка с краном тоже стоит, и еще одно пятиметровое шасси с понтоном на спине.

Дальше вижу танки. КВ узнал сразу. Правда, у этого башня пошире и короче он на один каток – корма куда меньше торчит назад. Создаётся впечатление, будто над ним поработал уже послевоенный конструктор. Калибр орудия мне не угадать на глаз – поди пойми, сто это миллиметров, или сто семь. Рядом самоходка на том же шасси явно с передним расположением двигателя потому, что ствол торчит из кормовой надстройки. Верные шесть дюймов. У следующей самоходки калибр где-то посерёдке. То ли сто тридцать – морской. То ли сто двадцать два. Но тут уже явно вращающаяся башня, правда, неизвестно – вкруговую или угол поворота ограничен. Судя по каткам и гусеницам все три машины из одного муравейника – не иначе, Котин постарался.