Проклятие черного аспида. 1 книга - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 11

«Мерзко… мерзко мне. Не прикасайся!»

«Как же сладко ты лжешь».

Скользит между складками прямо внутрь и трепыхается у самого входа, и я внутренне трепыхаюсь от каждого движения. Задыхаясь от ненавистного удовольствия и понимания, что даже не вижу ублюдка, посмевшего так нагло трогать меня под носом у стражей, Врожки, Монстра и ведьмы. Ощущая, как нарастает ураган внутри. Незнакомый, такой болезненный и сильный, как надвигающийся смерч с огненными искрами.

Раскаленными кольцами вьется адское удовольствие между ног там, где палец умело и настойчиво выписывает одинаковые круги. Вся краска к щекам прилила, а пошевелиться не могу. А он дразнит, сжимает пульсирующими движениями, заставляя выгнуться в немом крике, и, сильно сжав ноги, замереть перед тем, как забиться в оргазме.

Выгнувшись в пояснице и запрокинув голову, дрожать в судорогах невыносимого наслаждения, сжимая его палец бешено сокращающейся плотью и чувствуя, как слезы градом катятся по щекам.

«Ждана моя, красивая, сладкая… хорошо тебе?»

«Отвратительно! Ужасно! Кто ты? Тело насиловать и прятаться от глаз. Испугался?»

– Все на берег вышли.

И тут же тело отпустило и голос вернулся. Выдохнула, всхлипывая, закрывая грудь руками, оглядываясь по сторонам – никого. Только в кустах что-то закопошилось, и хвост длинный исчез за листьями, или показалось мне. Словно привиделось все… но тело еще сладко ноет и дергает плоть отголосками наслаждения.

Я к берегу побежала, полотно льняное схватила и тут же обмотала вокруг тела.

– Ты чего дрожишь, смертная? Вода теплая.

Обернулась, а на меня карлик не моргая смотрит.

– А ну наклонись, лоб потрогаю. Лихорадки нет? Чего щеки красные, губы пунцовые?!

А мне мерзко сделалось от мысли – вдруг это он меня трогал или стражник вот тот здоровый! Или вон тот с глазами красными. Но сказать Врожке побоялась. Вспомнила слова Пелагеи да и самого карлика о том, что трогать и смотреть нельзя. Кто знает, что мне за это могло быть.

«Правильно. Зачем им знать наши тайны, Жданаа моя?»

«Не твоя! Ничья я! И тайн у меня с тобой нет никаких!»

– Одевайся. Уезжаем мы! Завтра уже границу с Межземельем пересечем.

ГЛАВА 6

– Сколько времени нам придется продержаться? – Тиберий озирался по сторонам и нервно сжимал рукоять меча дрожащими пальцами. Слишком опасное место, рядом граница с Пустошью.

– Около трех суток, – его собеседник не снимал капюшона, и ночной сумрак скрывал лицо от посторонних глаз.

– Мы будем истощены.

– У вас нет другого выбора, иначе остроухие не поверят мне и не войдут в город. А нам всем надо, чтоб поверили.

– Думаешь, мы справимся?

– Если сделаете, как я сказал – справитесь. Воины поверят тебе?

– Да. Они уже давно не идут за Фиеном, его авторитет упал в их глазах после поражения в Нижемае, когда мы понесли огромные потери по его вине. Если б не она – его бы давно свергли.

– Сколько пойдут за тобой?

– Около тысячи точно пойдут.

– Этого достаточно. Вы должны будете занять те позиции, которые я сказал. Ты хорошо знаешь Огнемай, что делать при внезапной атаке и осаде тоже знаешь. Я отыграю свою партию, а ты отыграй свою.

– Что будет с ней потом?

Глаза собеседника ярко сверкнули желтым, как внезапная молния и погасли.

– Тебя это волнует? Она моя рабыня и свободы ей никто не давал. Вернется в кандалы и ошейник.

– А с ним?

– Казню лично, – желтый сполох вновь сверкнул из-под капюшона.

– Тебя не было пять лет. Все мы…

– Что вы? Забыли, кто ваш предводитель? Забыли, кому подчиняетесь и кто я такой?

Он двинулся на Тиберия и тот отступил на шаг назад, сильнее сжимая рукоять меча.

– Нет, Аш, не забыли, они считают тебя мертвым. Все эти годы она вела нас. Они могут стать на ее сторону. Тогда армия поделится на два лагеря. Ты знаешь, чем это может грозить.

– Не поделится. Оставь это мне. Она должна открыть ворота, а дальше дьявол нам в помощь. И ты помнишь уговор – обо мне молчать до последнего. Я сам себя воскрешу. Среди вас есть предатель и мне пока неизвестно, кто он, так же, как и тебе.

– Аш! Мать твою, я до сих пор не верю, что ты жив.

– Жив. Живее не бывает, – хищный оскал и ряд белоснежных клыков в темноте, Тиберий вздрогнул. – Последний рывок и мы уничтожим всех одним махом. Что с Нижемаем? Кто там остался?

– Лам с тысячным отрядом и много смертных. Но Лам фанатично предан тебе, Аш, он не пойдет против тебя. Это молодняк на ее стороне, но все сражаются и умирают с твоим именем на губах. Она возвела это в культ.

– Лживая сучка прекрасно знает, как нужно манипулировать. Тем лучше, облегчит мне задачу. Все. Давай. Времени мало. Иди к своим. Больше встреч не будет. Теперь только в Огнемае.

Аш вдруг резко схватил собеседника за шиворот и дернул к себе:

– Хоть одно неверное движение, и ты сдохнешь, понял меня? Надеюсь, ты не забыл, как рискованно переходить мне дорогу, Тиб?

– Я никогда не предавал тебя, Аш.

– Ты предупрежден. Почувствую подвох – заморю всех голодом и подожгу Огнемай. Мои планы могут быстро измениться.

– Я присягнул тебе в верности почти тысячу лет назад, разве за эти годы я не доказал свою преданность?

Пальцы Аша разжались, и он надвинул капюшон ниже на лицо.

– Последнее время многое изменилось. Все. Давай. Встретимся в Огнемае.

***

Он шел по её следам от самого Нижемая. В одиночку. Выслеживал и вынюхивал с тщательностью хищника, который на первом этапе только изучает местоположение добычи и ее повадки, чтобы напасть в самый неожиданный момент. До последнего сомневался, что она решится на этот шаг – атаковать Иофамон, как говорил ему Тиберий, но Аш ошибся вдвойне. Шели оказалась намного умнее, чем он думал. Заключила мир с Миеной. Очень хитрый шаг, очень осмотрительный. Он во многом недооценивал ее, точнее, никогда не смотрел на свою женщину с позиции стратега и воина. Аш вообще был слепым идиотом, который позволил себя изменить. Да и не только себя. С ее появлением все начали меняться. Какая-то хрупкая смертная, по сути, никто, былинка, вывернула Мендемай наизнанку. Вывернула восприятие демонов, принципы, ценности. Все стало другим. Но если раньше Аш восхищался этим, поражался её великодушию, доброте, свету, который она излучала, делая из свирепых равнодушных демонов сплоченный отряд мятежников за свободу и иные законы, то сейчас он с отчаянием понимал, что все это было сделано ради амбиций. Проклятая сучка заставила его начать чувствовать, перевернула ему мозги на сто восемьдесят градусов. Тысячелетиями в Мендемае ничего не менялось. Смертная не пробыла с ними и десятилетия, а такое впечатление, что апокалипсис уже начался, и именно с ее подачи.

С какой маниакальной упорностью она шла к победе за победой. Шели многому научилась, когда они были вместе, и он даже гордился ею в какой-то мере, а с другой стороны, Аш ожидал своего часа, когда загонит смертную в ловушку и раздерет на части. На мелкие полоски рваной плоти, расшвыряет по Мендемаю и будет извращенно наблюдать, как гниют ее останки. Ее и проклятого инкуба. Только вначале она будет валяться у него в ногах и харкать собственной кровью. Больше всего ему хотелось снова поставить ее на колени. Туда, к его ногам, к носкам его сапог, где ей самое место.

Они оба заплатят высокую цену за свое предательство. Потому что он сам сдох, он сам уже давно разлагался, вонял падалью и смертью на километры. Они изрезали его на ошметки еще пять лет назад, когда Аш смог наконец-то вернуться домой и понял, что его не ждут. Никто, будь они прокляты, не ждет. Все предатели. Все до единого. Все те, кого он считал своей армией, своими фанатичными воинами. Одни предали его в постели, а другие тем, что не растерзали обоих за это предательство и склонили голову перед этой шлюхой, которая раздвинула ноги, едва он не вернулся домой. Тварь даже не переждала время траура ни по нему, ни по их детям, а трахалась с инкубом и завоевывала ЕГО, Аша, земли. С его именем на устах, с его знаменем. Выбрала верную тактику.