От альфы до омеги (СИ) - "Lorain" - Страница 14

С зеленеющей аллеи они свернули на широкую дорогу, которая расслоилась на несколько уровней. Если раньше они делили полосу с другими автомобилями, целой вереницей аппаратов всех цветов радуги, то теперь они ехали в одиночестве. Уровни переплетались и то взмывали ввысь, то ухали вниз, и их прозрачный пузатый автомобиль то спускался в самые недра запутанного транспортного клубка, то поднимался к самому небу. Деревья остались позади, и вместо них по обе стороны дороги стали появляться стеклянные здания, и чем дальше, тем выше. Они набирали ход, и высотки вырастали слева и справа как грибы; они приближались к центру Эмпориума, и дома прижимались друг к другу все плотнее и плотнее, становились все тоньше и выше, словно их хозяева скупились на лишний клок земли. Очень скоро здания срослись в плотный коридор. У основания стен царила почти кромешная тьма. Иногда дорога прорезала очередную высотку насквозь, как игла, подныривала под арку сплетения путепроводов или даже поднималась над крышами. В такие моменты Ирис смотрела во все глаза: далеко впереди, в кольце зеленых насаждений, виднелось плоское поле главной площади.

Наконец, они вырвались из полумрака и вылетели на многослойную кольцевую трассу. Здесь автомобиль замедлился. Они проезжали над пешеходными дорожками, минуя неоновые огни исполинских рекламных щитов. Главную площадь зажимали цветные экраны, и казалось, что перед ними арена гигантского амфитеатра.

— Готовьтесь к выходу, — объявила Мариэлла. — Прибываем через тридцать секунд.

Ирис распрямилась, мысленно просматривая карту. Они высадятся на главном перроне и оттуда, скорее всего, двинутся на запад, к Триумфальной арке. Так, по крайней мере, на Библиотечной карте был отмечен стандартный маршрут ознакомительной экскурсии.

Однако автомобиль затормозил куда раньше. Главный перрон остался где-то впереди, а они остановились в крошечном «кармане» у фонтана.

— А теперь инструкция. — Мариэлла встала во главе прохода и подняла ладонь, призывая к порядку, который, впрочем, никто и не думал нарушать. — Поскольку у подавляющего большинства из вас эта экскурсия первая, велика вероятность досадных недоразумений. Любой из вас может отбиться от группы и затеряться в толпе.

Ирис бесшумно вдохнула побольше воздуха и покосилась на площадь, которая тонула в жарком мареве. Несмотря на ранний час, там было черно от народа.

— Чтобы избежать подобных недоразумений, я подключила дополнительную систему слежения. Если вы отдаляетесь от группы на расстояние более пятидесяти метров, система передает мне сигнал. Пожалуйста, держитесь вместе и не отставайте: у нас плотная программа, и отвлекаться некогда. А теперь подходите ко мне по одному. Я должна проверить ваши гео-чипы.

Ирис перестала дышать.

Четвертая, четырнадцатая, сорок четвертая.

Почему Рикгард думал, что частоты всего три? Может, сигнал переходил на четыреста сорок четвертую, а дальше — еще выше, на четыре тысячи четыреста сорок четвертую?

Но это невозможно. Приемник настроен на пятьдесят частот.

Ливий. Нужно вытрясти из него все. А еще лучше, если он смастерит такой приемник, который примет любую частоту, лишь бы содержала в своем обозначении четверки.

Какой немыслимый бред. Неужели у этой аномалии есть разум? Или это «четверочное» совпадение все-таки имеет свое математическое объяснение?

Личная карта не срабатывала. Сколько он ни прикладывал ее к сканеру, на нем загорался красный огонек, и бесплотный голос сообщал об ошибке. Приложив удостоверение в десятый раз, и получив отказ, Рикгард взбесился.

— Госпожа Тея, соизвольте разобраться, — крикнул он в передатчик. — У меня что-то с доступом.

— Все верно, господин Рикгард, — раздался сплющенный электроникой голос секретарши. — Ваш доступ ограничен на сорок восемь часов.

— Это как это — ограничен? — опешил Рикгард.

— Приказ господина Квинта.

— С какой такой радости?

— Он сказал, что у вас выходной. Два выходных.

— Не мели ерунды, Тея, открывай.

— Не могу, сэр. Приказ сверху не обсуждается.

— Да вы там все ума решились, что ли?

— Вы просили выходной, и господин Квинт сказал…

— …что я даже на порог собственной конторы ступить не могу?

— Примерно так, сэр.

— Примерно?

— Если хотите знать дословно, то он сказал следующее: «Чтобы духу его тут не было». Еще он употребил слово «мозгоклюй».

Рикгард отпустил кнопку и отпрянул от передатчика.

— Вот сволочь, — сквозь зубы процедил он.

Значит, в кабинет его сегодня не пустят. Можно, конечно, подождать и войти, когда кто-нибудь выйдет, но дела это не изменит: доступ к электронной базе со всеми отчетами и данными по обнаруженной в Пыльных Городах аномалии будет точно так же заблокирован. Значит, он не сможет ничего проанализировать, а последний вылет пока останется бесполезной тратой топлива. Он так и не успел вчера толком разобраться в данных, которые упрямо собирал. А все из-за дурацкого Центра!

И что же, позвольте спросить, теперь ему делать?

Рикгард бессильно обернулся на летные ангары. Ему даже Иолу не поднять в воздух: на ее панелях точно такая же электроника, как и здесь. Можно, конечно, Иолу взломать, но только не под пристальным взором дежурного механика. Во-первых, он не пустит Рикгарда в ангар, даже если тот очень сильно попросит. Во-вторых, в покое он его не оставит и копаться в брюхе Иолы без лишних вопросов точно не даст. Если уж удостоверение не сработало, значит, что-то не так. И хорошо, если механик просто-напросто выйдет и отправится к начальству. Надолго он Рикгарда в одиночестве не оставит.

Выходной? Два выходных? Это была шутка. Дурацкая, неуместная шутка. Выходные Рикгард ненавидел и принимал их с покорностью судьбе только потому, что от них было никак не отвертеться. Пожалуй, выходные он ненавидел куда больше, чем будни, и каждую пятницу покидал ангары позже всех. Будь его воля, он бы остался с Иолой до самого понедельника. В ангарах по выходным, по крайней мере, пусто. Никого. Блаженная, прекрасная пустота, которую не купишь ни за какие деньги. Даже дома — в его огромном доме с садом, террасой и парковкой на два автомобиля не так тихо, как в ангарах по выходным. Там — и шум из соседнего сада, и вопли чужих детишек, и ароматы жареного на огне мяса, которые пробиваются даже сквозь наглухо запертые оконные створки… Чего бы только Рикгард не отдал, чтобы поселиться как можно дальше от Эмпориума и его вонючего жареного мяса, ленивого Квинта и скряги-механика, который ни за что не примет лишний наряд, и мотор у Иолы застучит в самый неподходящий момент... Как бы ему хотелось убраться из Эмпориума. Убраться и больше никогда не возвращаться.

А уехать из города — несбыточная мечта. Во-первых, выбраться из Эмпориума можно или со специальным пропуском, который подписывает Сенат, или с карточкой Ликвидатора. Но сегодня Рикгард никакой не Ликвидатор, а среднестатистический обыватель — то есть, никто. А Сенатский пропуск ему подписывать не за что.

Квинт не просто назначил Рикгарду выходной, он дал ему хорошего пинка за ночной полет. Как же, конечно, бумаги он потерял, но про «паранойю» Рикгарда не забыл. Все-таки уел старый дурак. Не такой уж он и дурак, в конце концов.

Рикгард пнул камень у подъездной дорожки и поднял глаза на кроны шумящих сосен. Отдел Ликвидации строили на самом отшибе — чтобы и летные ангары, и само низкорослое здание отдела с огромными, словно выпученными, окнами, не привлекало лишнего внимания. Поставь такую образину посреди Эмпориума — и зевак не оберешься. По крайней мере, так много лет назад мыслили проектировщики. Здесь же, у самой границы города, рядом с вальяжными, лоснящимися от денег кварталами граждан побогаче, людей было мало. Да и синтетические собаки, которых рассадили по всему периметру, в буквальном смысле не смыкали глаз.

Отличное место для такого человека, как Рикгард. А теперь — куда ему деваться теперь?