Обрекающая - Кук Глен Чарльз - Страница 10

– А что мы делаем, Блаз? – спросил Каблин.

– Яд. Для стрел, копий и дротиков.

– Ой!

Марика чуть не выронила пест.

Блаза это позабавило.

– Сейчас он безвреден. Вот только это. – Он указал на гусениц, которых осторожно перекладывал. – Все это должно долго провариться вместе на медленном огне.

– Мы никогда яд не применяли, – сказал Каблин.

– Меня здесь не было, когда кочевники приходили под стойбище Дегнанов, – ответил Блаз. Марике показалось, что в его словах скользило некоторое высокомерие.

– Никого из нас не было, – возразила она. – Это давно было, когда еще ба здесь командовала.

– И это правда.

Блаз почал еще один кувшин личинок, потом еще и еще один. Марика с Каблином продолжали толочь листья. Блаз грузил личинок, пока до краев медного котла не осталось только три дюйма. Тогда он отнес котел к треноге, подготовленной Хорватом, поправил треногу и подвесил котел над огнем. Потом обратился к ним:

– Я сейчас разведу огонь как раз такой, какой должен быть. Вы двое будете потом его точно таким поддерживать. – Блаз сунул в котел длинную деревянную ложку. – И все время помешивать. А то насекомые всплывают, а личинки тонут. Пар старайтесь особо не вдыхать.

– Долго мешать? – спросил Каблин.

– Пока готово не будет.

Каблин с Марикой переглянулись. Всегда самая скучная работа достается щенятам.

У другого очага охотницы и Мудрые все старались вытянуть из пленника что-нибудь полезное. Он не заговорил. В избе становилось холоднее – все время входили и выходили меты из других изб.

– Пошит радуется, – заметила Марика, помешивая яд. В уме она повторяла его формулу. Все ингредиенты были ей знакомы. Особо редких среди них не было. Когда-нибудь это может пригодиться.

Каблин глянул на Пошит, глухо заворчал и отвернулся к огню.

Время шло. Инструменты перетачивали в оружие. Готовили самодельные дротики, копья и стрелы. Мужчины и старшие щенята непрестанно тренировались с примитивным оружием. Первоначальная лихорадка подготовки спадала, потому что ничего не происходило. Дозоры не видели никаких признаков грозящего нападения кочевников. Вообще никаких следов кочевников.

Кризис миновал, не успев начаться?

Пленник умер, так ничего и не сказав – как и ожидала Марика. Охотницы вытащили его на улицу и перебросили через частокол, мертвого и изувеченного. Как предупреждение.

Марика жалела, что не вышло случая поговорить с пленником. О землях за Зотаком она не знала почти ничего.

Охотниц вынужденное заточение раздражало, хотя причины были чисто психологическими. Зимой, бывало, и дольше приходилось сидеть в стойбище. Шли споры, надо ли открывать ворота. Пронизывающая стужа продолжала пожирать запасы дров.

Скилдзян и Герьен держали ворота на замке.

Природа вступила с ними в заговор.

Марика заступила на свою вахту на сторожевой башне и не увидела ничего из того, что ожидала. Вахта была недлинная, но морозная. Снежная буря одела все в хрусталь. Того и гляди поскользнешься. Мужчины, у которых не было другой работы, счищали снег и лед и строили у частокола платформы, с которых охотницы смогут метать оружие. Некоторые пытались выломать камни из штабеля, заготовленного на случай налета, но это было трудно: лед спаял камни в единый монолит.

На своей послеполуденной вахте тревогу поднял Каблин. Охотницы тут же сочли, что это – лишь плод его воображения: Каблин – щен ветреный и вообще мужчина, что с него взять? Все же пара охотниц полезла на башню, как было уже во время нескольких ложных тревог.

Каблину долго пришлось убеждать охотниц, что он видел то, о чем говорит. У него были очень острые глаза. Когда ему наконец поверили, его отпустили с поста. Вернувшись в избу, Каблин неожиданно для себя оказался в центре всеобщего внимания.

– Я видел дым, – гордо сказал он. – Много дыма, далеко.

Скилдзян стала энергично расспрашивать: с какой стороны? Как далеко? Как высоко поднимался? Какого цвета? – пока Каблин не начал сбиваться и путаться.

Его ответы вызвали говор.

Марика знала округу не так хорошо, как старшие. И до нее дошло позже.

Дым с этой стороны, с востока, и на таком расстоянии мог значить только одно: горело стойбище ближайших соседей, Ласпов. А стойбища не горят, если только их не поджечь.

В дегнанском стойбище вновь закипели споры. Главный вопрос, вокруг которого ломали копья, был: посылать разведчиц или нет? Скилдзян и Герьен хотели точно знать, что случилось. Многие из тех, кто час назад требовал открыть ворота, теперь требовали держать их закрытыми. Даже среди Мудрых мало кто хотел рисковать охотницами, раз кочевники так близко.

Скилдзян решила этот вопрос явочным порядком. Она набрала два десятка охотниц, согласных с ней, и выступила. Ее спутницы вооружились так основательно, как никогда, всеми видами метательного оружия, секирами, топорами, ножами. Прихватили даже несколько щитов. Обычно щиты использовали только в потешных боях на празднествах по случаю окончания каждого времени года.

Марика взобралась на сторожевую башню. Она смотрела, как скользит, крадучись, отряд ее матери через снежные и ледяные поля, до тех пор, пока охотницы не скрылись в лесах к востоку от стойбища.

Когда она вернулась в избу, ей дали железный топор, который точила ма перед выходом, и показали, что делать. Топор этот Скилдзян сняла с убитого ею кочевника. С ним обращались не так, как надо. Понадобится немало часов, чтобы дать ему правильную заточку.

Неподалеку Побуда и другие меты – Мудрые, мужчины и охотницы – точили желобки в наконечниках для стрел и копий. Блаз поставил свой котел с ядом в центре круга и тонкой кисточкой наносил на желобки густую коричневую массу. Марика отметила, что он надел перчатки. Молодые охотницы, относившие готовые изделия, тоже были в перчатках и прятали оружие туда, где до него не дотянутся маленькие щенята.

Вскоре Марике наскучило шаркать камнем по лезвию топора. В ней накопилось слишком много энергии, чтобы так долго сидеть на месте. Слишком много странных мыслей пролетало в ее голове, пока она гоняла камень по лежащему на колене куску железа. Она пыталась отогнать эти мысли и определить, где мать.

Но ее отвлекали. Контакт то появлялся, то исчезал. Все же она следовала за поисковым отрядом, ощущая в основном их страх. Каблин все время вертелся перед ней с немым вопросом в глазах. Она нетерпеливо мотала головой, пока наконец его любопытство не вывело Марику из себя.

– Отстань! – рявкнула она. – Не лезь! Когда будет что сказать, я тебе скажу.

Время от времени она пыталась достать и Грауэл, которая несла послание в крепость. Это ей не удавалось, но Марика не тревожилась. И в лесу, и в поле Грауэл была лучшей в стае. Если не пробьется она, то не пробьется никто, и тут уже надеяться будет не на что.

Разведчицы вернулись в сумерках, невредимые, но угрюмые. Снова в избу Скилдзян набились взрослые женщины стойбища. В этот раз они были спокойнее – все знали, что вести будут плохие. Доклад Скилдзян был краток.

– Кочевники напали на стойбище Ласпов. Они прорвались через частокол. Захватили кладовые, оружие и инструменты, подожгли избы и ушли. Они не стали убивать всех и щенков тоже взяли не многих. Мы говорили с уцелевшими. Они сказали, что кочевники взяли стойбище Бруст и устроили там свою базу.

Конец доклада. Несказанное пугало не меньше сказанного. Метам Ласпов без кладовых, инструментов и оружия не выжить. Брустов, конечно, всех уже убили.

Кто-то предложил взять охотниц Ласпов в стойбище Дегнан.

– Лишние лапы, способные держать оружие, не помешают, когда придут кочевники. Зато не умрет имя стаи. Будущим летом они возьмут новых мужчин и отстроятся.

Скилдзян покачала головой:

– Кочевники – дикари, но не дураки. Всех женщин щенородного возраста они перебили. Охотницы их вынудили.

И Скилдзян глянула на говорившую взглядом, в котором ясно читалось, что дура-то как раз она.