Воровка (ЛП) - Уорд Дж. Р. - Страница 43

Чтобы не сойти с ума от беспокойства, она задала себе маршрут, продиктованный нуждой навести порядок в происходящем и провести оценку окружающей действительности, хоть это было необязательно. Словно кто–то из загробной жизни мог появиться здесь с планшетом в руках и заявить: Вы срезали район купальни, а ваша скорость при прохождении Храма изолированных летописец на третьем круге была на 2 мили меньше.

Когда она стала заморачиваться по всяким пустякам?

Дисциплина, ее вечная подруга, трансформировалась в жесткую хватку, которая цеплялась за все без разбора, постепенно захватывая все больше и больше, незаметно для нее завладев контролем.

Настолько, что бывшая добродетель стала тяготить ее.

Она всегда отличалась здравой уверенностью в себе и своих силах. И она тяжким трудом заслужила подобное чувство собственного достоинства, черт возьми. Но думая, с какой зацикленностью она подходила к работе, благодаря этой невольной, но критически важной временной заминке, она осознала, что ставила знак равенства между своим обсессивно–компульсивным расстройством и спасением пациентов.

Черт, да между безопасностью и благополучием всех Братьев и бойцов.

Словно она – единственное, что стояло между ними и смертью.

Рейдж был прав, когда спрашивал, как давно она в последний раз посещала Первую или Последнюю трапезы, и сейчас Джейн знала, почему пропускала совместные приемы пищи: длинный стол в столовой, заполненный мужчинами и женщинами, семьями и детьми… они перестали быть ее друзьями.

Они стали потенциальными пациентами.

Она не видела, как Зи улыбается своей семье. Вместо этого она представляла, как в его живот прилетает пуля, он истекает кровью, а она приходит на поле боя, чтобы лечить его и вытащить свинец. Но что если вместо того, чтобы вычислить обе протечки – хотя в том примере она их нашла – она бы слажала, просмотрела нижнюю полую вену[74], и он умер бы на месте?

Что ж, тогда бы он не сидел за тем столом, не так ли? А Белла и Налла? Их жизни полетели бы под откос. Потому что Джейн выполнила свою работу недостаточно хорошо. Налла бы лишилась отца, а Белла до конца жизни осталась с разбитым сердцем. Семья была бы разрушена.

Или, хэй, как насчет Бэт и ее родов? Предлежащая плацента. Попала в клинику на носилках, и если бы Джейн не достала Рофа–младшего и не провела успешную гистерэктомию, неумело удалила матку и пациентка погибла бы от кровопотери?

В этом случае кончилась бы жизнь Рофа, он бы послал трон к дьяволу, и вся раса лишилась бы своего лидера. Братство изменилось бы навсегда, и, благодаря душевному потрясению, они бы в скорби и страданиях вышли на поле, и кто–нибудь бы непременно погиб.

Примеров много, не перечесть. Лейла с малышами. Из новобранцев – Пэйтон, которого ранили в голову. Кор. Рейдж.

За последний год каждый из них попал в ее клинику. Или за два?

Проблема в том, что она работала не со случайными пациентами, которые не имели никакого отношения к ее семье. Накосячить в обычных клинических условия – в принципе ужасно… черт, она знала врачей, которые совершили непреднамеренные ошибки и так и не смогли простить себя. Но когда такое происходит с родным и близким? Которого ты видишь каждую ночь? С которым смеешься и плачешь, идешь по жизни?

Врачи по очень веской причине никогда не лечат своих любимых. Но для нее это стало сутью ее работы.

Неудивительно, что она начала сходить с ума.

Остановившись, Джейн посмотрела по сторонам… с мыслью, что эти рассуждения могут оказаться бессмысленны. У нее вообще есть будущее? Или она застрянет в этой реальности навечно?

И что с Вишесом? Он будет винить себя. Он обставит все так, чтобы повесить на себя вину за ее решение закрыть собой Фьюри. И это приведет к катастрофе.

Когда сердце Джейн гулко забилось из–за всего, что она не знала и не могла контролировать, она сосредоточилась на том, что было перед ее глазами, чтобы совсем не сойти с ума.

Не скоро она смогла четко рассмотреть очертания храма, белое мраморное здание было самым маленьким на территории, без окон и его высота была больше ширины. На самом деле, оно выглядело как сейф… или гробница…

Бесшумно одна из панелей, выполняющих функцию двери, открылась наружу.

– Ау? – позвала Джейн. – Амалия?

Двинувшись вперед, она поднялась по ступенькам, отчаянно желая получить помощь, ответы на вопросы… облегчение… и на задворках сознания мелькнула мысль, что именно этот набор чувств, наверняка, испытывали ее пациенты, когда она приходила к ним.

– Ау? – Джейн шире открыла панель и всмотрелась внутрь. – О… Боже.

Это была пещера Али Бабы, удивленно подумала она, когда зашла в квадратное помещение тридцать на тридцать футов. Куда бы она ни посмотрела, всюду были драгоценные камни… и не в стиле ювелирных домов «Jared Jewelers» или «Shane Co.», несколько жалких брюликов, расставленных тут и там. Нет, эти пришли из «Балбесов»[75], из сокровищницы Одноглазого Вилли, дюжина ларцов была заполнена сапфирами, рубинами, изумрудами… алмазами, все – ювелирного качества. Также были аметисты, опалы, цитрины и аквамарины… и жемчужины. И все они размером с ноготь и больше.

Представшие ее взгляду богатства невозможно было оценить, картина не укладывалась в голове, поэтому Джейн просто переходила от ларца к ларцу, любуясь изобилием. Она не осмелилась ни к чему прикоснуться, хотя гадала, какие камни наощупь, покатать их, гладких и холодных, в своих горячих руках.

И в хранилище были другие предметы… но она не сразу обратила на них внимание. В витринах из мрамора и стекла лежал набор непонятных предметов, от револьвера времен Войны за независимость до окаменелостей и… так, это метеорит? Так же была чаша, инкрустированная камнями. Скипетр…

Джейн остановилась перед одним из последних постаментов, нахмурившись. То, что хранилось там раньше, исчезло, хотя стекло не было разбито. Но там точно что–то было, потому что на красном бархате виднелись очертания большого квадрата.

Словно лежавший там предмет был радиоактивным.

Или отмеченным рукой зла.

А на Земле, на берегу Гудзона, Эссейл выскользнул из кровати и в полной тишине накинул на себя халат. Марисоль обнаженная лежала на простынях, компактно устроившись, ее светлые волосы разметались по его подушке. Она проспит еще час–другой, прежде чем ему придется разбудить ее и отправить в подвал – чтобы бабушка нашла ее утром там, где ей положено находиться. Но он не хотел, чтобы она уходила. Желал видеть ее здесь.

Стоя над девушкой и наблюдая за ее дыханием, он чувствовал себя так, словно оказался во вселенной графа Дракулы, нависая, как бездушный и голодный вампир, над хрупкой человеческой женщиной, которую он собирался выпить досуха.

Вот, что она подумает о нем, когда узнает, кто он на самом деле. Воистину, он презирал себя за ложь… ирония, учитывая, что всю жизнь он вполне комфортно врал всем без разбору… и семье, и посторонним… но реакции Марисоль на правду он боялся больше.

Встревоженный этими мыслями, он заставил себя уйти. Спуститься по лестнице на первый этаж, закрывая за собой дверь.

Для этого была и иная причина, кроме нежелания шуметь.

Когда он посмотрел на свой кабинет, по телу прошлась тревожная волна, и Эссейл не сразу вошел внутрь и пересек расстояние до стола. Сев в мягкое кресло, он положил обе руки поверх блоттера. Если бы он собрался включить свой ПК – а такого желания не было – он бы получил доступ к своим счетам, проверил инвестиционные портфели, увидел рост своего состояния и, возможно, ощутил сопутствующий душевный подъем.

А может и нет. Сейчас его богатство не казалось ему таким уж важным, как это было раньше.

Собравшись с духом, Эссейл толкнул кресло назад и открыл верхний ящик слева. Внутри лежала склянка из темно–коричневого стекла размером с упаковку «Life Savers»[76].