Уродливая любовь - Гувер Колин - Страница 7

Я ловлю взгляд девушки, стоящей позади нее.

Стоящая позади нее девушка ловит мой.

Ты

полюбишь

меня,

Рейчел…

– Майлз? – потрясенно шепчет она.

Голос Рейчел похож на материнский, но звучит печальнее.

Лиса переводит взгляд с меня на дочь и обратно.

– Вы что, знакомы?

Рейчел не кивает.

Я тоже.

Наше взаимное разочарование стекло на пол и образовало лужицу невыплаканных слез.

– Он… Он…

Рейчел в замешательстве, я прихожу ей на помощь.

– Мы учимся в одной школе, – выпаливаю я.

Зря я это сделал. На самом деле мне хочется объявить: «Рейчел – девушка, которую я скоро полюблю».

Но такого я сказать не могу. Слишком очевидно, что нас ждет. Я не имею права любить Рейчел, потому что она, вероятно, станет моей сводной сестрой.

Второй раз за вечер к горлу подкатывает тошнота.

Лиса улыбается и потирает руки.

– Вот и замечательно! А я-то волновалась…

Приходит папа. Обнимает Лису. Здоровается с Рейчел, говорит, что рад ее видеть.

Папа знаком с Рейчел.

Рейчел знакома с папой.

Папа – жених Лисы.

Папа часто ездит в Феникс.

Начал ездить еще до того, как умерла мама…

Папа мерзавец.

– А Майлз и Рейчел уже знакомы, – сообщает Лиса.

Отец облегченно улыбается.

– Хорошо, хорошо, – произносит он, как будто, если повторить это слово дважды, оно сможет что-то исправить.

Нет.

Не хорошо, не хорошо.

Плохо, плохо.

– Значит, всем нам будет не так неловко, – смеется он.

Я смотрю на Рейчел.

Рейчел глядит на меня.

Мне нельзя любить тебя, Рейчел…

Глаза у нее грустные.

Мои мысли еще тоскливее.

А тебе нельзя любить меня…

Рейчел медленно входит в квартиру, избегая моего взгляда, шагает, смотря себе под ноги.

В жизни не видел такой печальной картины.

Я захлопываю дверь.

В жизни не закрывал таких печальных дверей.

Тейт

– На День благодарения не работаешь? – спрашивает мама.

Я подношу мобильник к другому уху и достаю из сумочки ключ.

– На День благодарения – нет, а вот на Рождество – да. Я теперь тружусь только по субботам и воскресеньям.

– Хорошо. Передай Корбину, что мы все еще живы – на случай, если захочет нам позвонить.

Я смеюсь.

– Передам. Люблю тебя.

Жму на отбой и кладу телефон в карман медицинской формы.

Это всего лишь подработка, но главное – начало положено. Сегодня у меня был последний день предварительного обучения, и завтра я приступлю к своим обязанностям.

Работа мне нравится. Первое же собеседование – и меня взяли! Даже не ожидала. С учебой тоже все в порядке. По будням я в колледже – слушаю лекции или прохожу практику, а по выходным работаю во вторую смену. Пока все идет как нельзя лучше.

И Сан-Франциско мне нравится. Правда, я тут всего две недели, но уже подумываю, не остаться ли навсегда.

С Корбином мы живем мирно. Впрочем, он чаще на работе, чем дома, так что, полагаю, все дело в этом.

От мысли, что я наконец-то нашла свое место в жизни, улыбаюсь и распахиваю входную дверь.

Вижу троих мужчин, из которых я знакома только с двумя, и моя улыбка тает.

На кухне Майлз, а на диване расселся женатый мерзавец из лифта.

Какого черта здесь делает Майлз?

Какого черта они все тут собрались?

Метнув сердитый взгляд на Майлза, скидываю туфли и кладу сумочку на стол. Корбин вернется только через два дня, и я надеялась провести вечер в тишине и покое – подготовиться к занятиям.

– Сегодня четверг, – сообщает Майлз, словно это все объясняет.

– Да, а завтра пятница, – парирую я и поворачиваюсь к двум остальным. – Что вы забыли в моей квартире?

Тощий белобрысый парень подходит ко мне и протягивает руку.

– Ты, должно быть, Тейт? Меня зовут Иэн. Я одноклассник Майлза и друг твоего брата. – Он указывает на мерзавца из лифта, который по-прежнему сидит на диване. – А это Диллон.

Диллон кивает, однако не произносит ни слова. Да этого и не требуется. Его самодовольная ухмылка яснее ясного говорит, о чем он сейчас думает.

Майлз входит в гостиную, кивая в сторону телевизора.

– Это что-то вроде традиции. По четвергам, если выходной у нас совпадает, мы вместе смотрим футбол.

Да плевать я хотела на их традицию.

– Корбина нет. Вы что, не можете посмотреть телевизор у тебя? Мне к занятиям нужно готовиться.

Майлз подает Диллону банку пива и оборачивается:

– У меня нет кабельного.

Кто бы сомневался.

– А жена Диллона не разрешает нам собираться у него.

Кто бы сомневался.

Я закатываю глаза и ухожу к себе, нечаянно хлопнув дверью.

Пока снимаю медицинскую форму и натягиваю джинсы с футболкой, в которой спала ночью, кто-то стучит в дверь. Я распахиваю ее почти так же эффектно, как захлопнула.

Какой же он высокий…

Раньше я как-то не замечала, но теперь, когда Майлз стоит в дверном проеме и полностью заполняет его собой, осознаю, какой у него рост.

Если бы он обнял меня, я могла бы прижаться ухом к его груди, а он – прильнуть щекой к моей макушке.

Если бы он захотел меня поцеловать, мне пришлось бы запрокинуть голову. Это было бы прекрасно. Майлз, наверное, обнял бы меня за талию и притянул к себе, чтобы наши губы соединились, словно две детали головоломки. Вот только они плохо подошли бы друг к другу, потому что эти головоломки явно разные.

В груди защекотало. Меня это не радует – я в курсе, что это значит. А значит это то, что моему телу нравится Майлз.

Надеюсь, мозг никогда не разделит этой симпатии.

– Если мы тебе мешаем, можешь пойти ко мне.

От его предложения в животе что-то обрывается, и я недовольно морщусь.

Перспектива оказаться в квартире у Майлза не должна меня так волновать, но почему-то волнует.

– Мы тут еще часа на два.

В голосе Майлза проскальзывает извинение. Правда, потребовалось бы снарядить целую поисковую экспедицию, чтобы его там отыскать, но оно точно есть, где-то за всей этой чувственностью.

Ну и стерва же я… Квартира ведь не мне принадлежит. Если у них традиция здесь встречаться, то кто я такая, чтобы взять и положить ей конец?

– Да все в порядке. Просто я устала. Извини, что нагрубила твоим друзьям.

– Другу, – подчеркнуто поправляет Майлз. – Диллон мне не друг.

Я не спрашиваю, что именно он имеет в виду.

Майлз смотрит в сторону гостиной, затем прислоняется к косяку. Разве разговор еще не окончен? Его взгляд падает на медицинскую форму, лежащую на кровати.

– Работу нашла?

– Ага, – отвечаю, а сама никак не возьму в толк, с чего это он так разговорился. – Устроилась медсестрой в неотложку.

Майлз морщит лоб, непонятно, восхищен он или озадачен.

– Ты ведь колледж еще не окончила. Разве тебе можно работать медсестрой?

– Обычную лицензию я уже получила, а в магистратуре учусь, чтобы стать медсестрой-анестезиологом.

Майлз по-прежнему хмурит брови, и я поясняю:

– Право давать наркоз у меня уже есть.

Майлз пристально глядит на меня, затем отталкивается от косяка.

– Везет тебе, – произносит он без тени улыбки.

Почему он никогда не улыбается?..

Майлз возвращается в гостиную. Я стою на пороге комнаты и наблюдаю за тем, как он садится на диван и сосредотачивает все свое внимание на экране телевизора.

А вот все внимание Диллона направлено на меня. Отвожу глаза и прохожу в кухню, чтобы найти что-нибудь поесть. Я не готовила целую неделю, поэтому выбор невелик. Достаю из холодильника продукты, чтобы соорудить сэндвич. Когда оборачиваюсь, Диллон все еще глядит на меня, только уже не из гостиной, а с расстояния в один шаг. Он улыбается и тянет руку к холодильнику, едва не задев меня по лицу.

– Так, значит, ты младшая сестренка Корбина?

По крайней мере, в одном мы с Майлзом солидарны: мне тоже не особо нравится этот тип.