На изломе алого (СИ) - Логвин Янина - Страница 17

- С чмырем, с чирём, с чмориком…  - Майка продолжала хохотать, пришлось подтянуть подругу к фонтанчику и умыть. Удивленные прохожие с улыбками косились на них, но Сашка все равно встряхнула девчонку:

- Зудина, возьми себя в руки, наконец! – сказала твердо. – Я не могу с тобой возиться весь вечер, мне пора идти.

Если кто-то и мог успокоить Майку, то она – Сашка. Девчонка закинула голову, и отерла ладонями лицо. Выдохнула  устало:

- Все, я в норме.

- Вот и хорошо, потому что я не шутила. Будешь баловаться дурью – не приходи.

- Чайка, не парь мозги. Лучше дай закурить…

Когда пришли в гараж к Чвырю – денег не хватило, и Сашка пообещала отдать часть долга с заказа.

Николаю Волкову нравилась эта сероглазая девчонка с холодным взглядом и неулыбчивым пухлым ртом, чаще всего одетая, как парнишка. Молчаливая, собранная и обязательная. В последнем он смог убедиться еще два года назад, когда однажды она появилась на его стоянке, сказав, что готова занять вакансию ночного сторожа. Тогда он тоже посмеялся с мужиками над тощей пигалицей, да что там, почти прогнал ее, но девчонка упросила дать шанс, дежурила за три копейки, смотрела за машинами в оба, не страдала любовью к горячительному, и он не пожалел.

«Пока, дядя Коля», - пожалуй, в этом обращении крылась ее благодарность и своего рода уважение к нему. Он все о ней разузнал: живет одна, отец уехал на заработки и пропал: то ли бабу нашел, а то ли сгинул. Этой зимой, узнав, что Сашке есть семнадцать, он предложил ей спать с ним за содержание, но она отказалась. Не смутилась, услышав такое предложение от взрослого мужчины, просто отвернулась и твердо ответила «нет». Так сказала, что ему и самому стало стыдно.

Оно и правильно, все-таки у Николая семья, серьезный авто-бизнес, солидные партнеры, свои дочери ровесницы Сашки. Но разве в характере сравнить? Цацки, шмотки, папа хочу то, папа хочу это, - все в мать. Одних туфель на сезон покупали полчемодана, не говоря о косметике. Сашка не просила ничего, разве что однажды, оказавшись в его автотюнинговой мастерской, попросила остаться и посмотреть на работу художника-аэрографиста. Да так загорелась работой, что и сама попробовала. Сначала просиживала в гараже все выходные, помогала с уборкой и разбиралась в мелочах, позже напросилась в подмастерья, а потом и сама вызвалась вести заказ. Девчонка оказалась талантливым художников, чему он в принципе не удивился – в ней всегда чувствовалась неординарность. Жаль удовольствие это было дорогое - аэрография, и не каждый решался доверить малолетке-самоучке свою машину. Да и не было ничего своего у Сашки – ни красок, ни лака, ни аэрографа, ни мастерской, так что доля в деньгах всегда оказывалась невелика. Зато сам Николай разъезжал на стальном бумере, с боковых кузовных панелей и капота которого смотрели длинные лохматые тела и оскаленные волчьи пасти, нарисованные девчонкой. Все это смотрелось весьма реалистично и всегда впечатляло партнеров, добавляя самому Волкову солидность и вес. Нет, определенно он по-отечески уважал Сашку, хотя при взгляде на стройную фигуру и небольшую, но уже налитую грудь, в крови иногда бурлило. Эта красивая девчонка могла бы с легкостью найти благодарного покровителя, но никого не подпускала к себе. Оставшись одна, оканчивала школу, а по вечерам работала официанткой в кафе кинотеатра, и это многих заводило в тупик. Как и компания, в которой она крутилась.

Сейчас Николай с женой вышли из кинозала кинотеатра и прошли мимо зоны кафе, отделенной от центрального фойе декоративной оградой. Увидев Сашку, мужчина легко ей махнул – она же, как всегда, ответила сухим кивком, не больше. За парой шла компания хорошо одетых молодых людей – девчонки и парни, и один из них – высокий худощавый паренек с вихрастой челкой и гитарой за спиной, тоже нашел глазами девушку. Он был бы рад, если бы Сашка ему кивнула, пусть даже так – мимолетно и сухо, как незнакомому грузному мужчине впереди, но она снова его не заметила. Увидев за столиком новых посетителей, равнодушно отвернулась.

 Это был поздний сеанс, кафе закрывалось через час. Выйдя из кинотеатра, Игнат распрощался с друзьями и остался стоять у входа, как всегда сочинив, что у него свидание. Конечно, никто из друзей не поверил, а Рыжий отпустил пошлую шутку насчет горячей ночи, ну и плевать. Ехать к Артемьеву на дачу не хотелось, а шумные девчонки не казались симпатичными и раздражали. Зато оставшись один, Игнат мог целый час сквозь стекло свободно наблюдать за Алькой и старался приходить сюда каждую субботу. Иногда она их с друзьями даже обслуживала за столиком в кафе, но всегда делала вид, что они незнакомы. В такие моменты, если кто-нибудь из парней с ней заигрывал, Игнат страшно ревновал и мучился. Хотя знал, что у Альки есть своя жизнь и, судя по всему, она ей нравится.

Чертова Алькина жизнь!

Позвонили родители, но он сбросил звонок, не стал отвечать. Им следует уже привыкнуть к его поздним возвращениям: он и так долго жил по их указке. И нет, он не отбился от рук, просто у него появились свои желания и потребности. Пусть вот такие странные, но его.

«Ужасная девочка» до сих пор жила в их сердцах, заставляя верить каждой сплетне, каждому упреку, брошенному соседями в Альку. Сначала он боролся с этим, как мог, а потом устал. После того школьного вечера, когда его избили, а ее чуть не исключили из школы – она с ним так и не заговорила. И он не мог ее винить. Она осталась учиться в школе с его обидчиками и их обидами, тогда как родители Игната настояли и перевели его в дорогую элитную школу. Этот новый мир мог стать для него куда интереснее, друзей у Игната прибавилось, если бы в этом мире с ним оказалась она - Алька.

- Эй, гитарист, где-то я тебя уже видела, но не могу вспомнить где. Снова торчишь здесь? Не меня ждешь?

Темноволосая девчонка приехала к кинотеатру с целью встретить подругу. Ей нужна была пауза – докурить сигарету и, оказавшись в одиночестве у входа, взгляд невольно остановился на Игнате. Длинноволосая брюнетка в короткой кожаной куртке и коралловых брючках капри часто приходила в их дом на четвертый этаж, Игнат ее узнал, но уверенно ответил:

- Не тебя.

- Жаль, музыкант, а то бы я оценила. Твоя гитара? – спросила от скуки. – Что, и правда, умеешь играть? А мне сыграешь, если хорошо попрошу?

Девушка окинула цепким взглядом высокого симпатичного парня, с модной стрижкой, в дорогом лонгсливе, джинсах и кроссовках. Он показался ей интересным объектом, с которого, возможно, получится легко сбить деньги, если договориться как-нибудь встретиться, но ее оборвала чайка. Подошла и развернула к себе за плечо.

- И не думай, Майка. Отстань от него.

- Чего это?

 - Пошли.

В простой футболке и светлых джинсах, с летней курткой подмышкой, Алька выглядела не так ярко как подруга, но все равно выделялась на ее фоне. Сегодня недлинные волосы девушки оказались подобраны на затылке, открыв красивую шею, и Игнат засмотрелся.

Сашка почувствовала этот взгляд и нервно обкусала сухие губы. Это все, что у них было, все, на что она соглашалась – вот такие встречи. Если бы подошел – оттолкнула бы. Ему давно следовало ее забыть, тем более, что девчонок крутилось возле Пуха и его новых друзей немало. Милых, благополучных, красивых девочек из достойного круга и хороших семей, не таких монстров, как она, - разгуливающих ночами по улицам и знающих, как обращаться с ножом, если придется. В подъезде или возле дома ей иногда приходилось встречаться с родителями Савина и выражения их лиц красноречивее слов говорили за них, где ее место. А впрочем, она и так все помнила и понимала: не возле их сына однозначно.

И все равно очень долго было больно от косых взглядов и поджатых ртов, особенно, когда не вернулся отец, и кто-то из соседей увидел ее на ночной стоянке среди водителей, где Шевцов раньше подрабатывал. Когда нечего было есть, и приходилось пропускать школу, потому что от голода и недосыпа валило с ног. Тогда и прилетело от людей в спину первое злое «шалава», поразившее громом. А потом сердце перестало чувствовать и откликаться на боль, и стало легче.