Белфаст в марте (СИ) - "Piona Raw" - Страница 13

 — Я не в коме и не в истерике, — улыбается Билли. — Я найду силу в девочках. Фел может меня успокоить даже когда всё очень плохо, а Агне такая невинная. То, что её будущее зависит от того, что я в неё вложу сейчас — не дает мне права сдаваться.

 — Что ты несёшь, милая? — сокрушался Хавьер из параллельного мира, совсем как настоящий.

 — Прости?

 — У тебя шок? — мягко спросил Хавьер и коснулся руки Билли.

 — Наверное.

 — Не знаю даже, может оно и к лучшему.

  ***

 К завтраку Билли спустилась без улыбки или слез, она просто сошла по лестнице, сразу в солнцезащитных очках и с сумкой. Девочки замерли: и Фел, и Агне ещё завтракали. Пандора пила яблочный сок и жевала козинак, не выпуская из руки телефон. Боно, сидящий рядом, безуспешно добивался её внимания.

 — Ты не будешь завтракать? — удивлённо спросила Фел.

 — Не голодна. Я вас в машине подожду, хорошо?

 — Посиди с нами, Билли? — попросила Агне.

 — Простите, я в машину.

 Билли на ходу стала рыться в сумке в поисках ключей, она бежала так, будто хотела скрыться от преследователей. Билли не знала точно как именно это называется, но очевидно что-то вроде панической атаки. Она стала часто и неглубоко дышать, как будто очень боялась, нетипично для спокойной и всегда уверенной, бодрой Билли. До машины было так далеко, просто невероятно. Страшно долго идти по подъездной дорожке, хорошо, что Бойд выгнал её, когда мыл утром. Пока не скроется в безопасном салоне не успокоится, сердце стучит как заводное. Ключи нашлись, она нажала кнопку не доставая их из сумки, резко дёрнула дверь и быстро закрылась. Даже заблокировала все двери, будто на неё нападает грабитель, будто бешеный Куджо хочет разорвать её в клочья. Билли чувствовала как высыхают изнутри лёгкие.

 — Блять! — выкрикнула она, ударив обеими руками по рулю и приводя дыхание в порядок. Она сидела опустив голову на руль и потихоньку освобождала сознание от всего гадкого, что там скопилось. Нечего бояться. Нечего себя жалеть. Если это её уничтожило — значит она слабачка. Если её так легко измарать — значит не была такой уж чистой. Это он себя измарал и изгадил, а она ничего не сделала, она не загнанная зайчиха, которую пальцем припугни и уже дрожит. Нет уж.

 Лёгкий стук в окно и Билли встрепенулась как воробей. За окном, с лёгкой улыбкой на губах стоял Ксавье. Помимо тошноты подошедшей к горлу, появилась дрожь во всем теле. Он сделал знак, чтобы Билли опустила стекло, она подчинилась. Глупо выделываться, если он захочет — разобьет окно, с него станется.

 — Не появилось желания свалить? — почти ласково улыбнулся он.

 — Нет, — Билли вздернула подбородок и понадеялась, что у неё не очень затравленный взгляд.

 — Я подожду.

 — Ты можешь меня даже убить, — равнодушно предположила Билли.

 Вышли девочки и сразу стало легче дышать.

  ***

 Оливия Фосс представляла собой удивительное зрелище. Женщина «за сорок», которой на самом деле давно за пятьдесят, безупречно дорого одетая и безупречно ухоженная. Она не водила машину, передвигаясь исключительно с водителем и была безрассудно щедрой и безукоризненно элегантной. Оливия Фосс считалась богатой женщиной, хоть счёт её был почти пуст, а доходы еле покрывали огромные расходы.

 — Милый, останови у этого… торгового центра, — сморщилась Оливия. Она не терпела таких мест и справедливо считала их вульгарными. Одежду она покупала в бутиках, всё чаще шила на заказ, а все остальное за неё делала помощница, серая мышка Бонни.

 Водитель припарковался перед пестрящим яркими вывесками зданием и с сомнением оглядел фасад.

 — Уверены, мэм? — поинтересовался водитель.

 — Моей внучке приспичило выгулять её девочек. Уверена, конечно.

 Оливия достала солнцезащитные очки и небрежным отработанным движением надела их. Поморщилась, будто учуяла что-то неприятное и уверенно двинулась в сторону центрального входа. Билли, Агне и Фел ждали в открытой кофейне на втором этаже.

 — Бабушка, привет! — улыбнулась Билли, немного вымученно.

 — Воздержись, умоляю! Какая я тебе бабушка? — Оливия села за столик и изящно скрестила щиколотки. — У вас подают кофе с ликёром, милый? — обратилась она к официанту.

 — Я уточню, мэм.

 — Билли, ты такая бледная. Мне не кажется? — Оливия обернулась к Фел, которая строчила что-то в телефоне.

 — Мм, нет, не кажется, — не поднимая головы ответила Фел и улыбнулась чему-то. — Она правда бледная. И какая-то тихая, мы всегда веселимся, когда ходим по магазинам, — Фел, наконец, отложила телефон в сторону и вопросительно вздёрнула бровь. — А ещё она сегодня уснула в комнате Боно и была как-будто нездорова.

 — Ты заболела? — Оливия снисходительно посмотрела на подошедшего официанта и взяла из его рук чашку. Запах кофе не вызвал у неё удовлетворения, подражая бабушке, Агне понюхала свой молочный коктейль, скривилась и отставила его в сторону. — Агнета! — укоризненно возразила Оливия, а девочка засмеялась. К тринадцати годам Агне научилась быть саркастичной как Пандора, любила вычленять в характерах близких крутые по её мнению черты и высмеивать их. Она кривлялась, привлекала внимание, но при этом так и оставалась молчаливым котёнком.

 — Нет, бабушка, я здорова, — отрезала Билли. Женское общество вызывало в ней чувство единства с какой-то мифической командой сформированной по половому признаку, но Билли тут же поторопилась отказать себе самой в этой привилегии. Она стыдилась быть “обиженной женщиной”.

 — Лечись, Билли, пожалуйста! Ты нам тут нужна каждую минуточку, — вдруг оживилась Агнета и потянулась к руке Билли, чтобы устроить голову на сгибе её локтя.

 — Что ты, куда же я денусь? — ответила Билли, поглаживая девочку по светлым волосам.

 Фелиса с улыбкой наблюдала идиллию между сестрой и мачехой и отчасти не верила своим глазам. Когда-то Агнета не обнимала даже саму Фел, позволяя сделать это разве что в день рождения или рождество. Фел помнила, как трёхлетняя сестрёнка сидит одна в детской и подолгу рисует корявые пятна, которые потом просит подписать: папа, сеньор Луи, сестрёнка Фе. А потом появилась новая женщина в доме. Она заставила всех измениться. Из ревности Фел стала уделять сестрёнке больше внимания, чтобы её любовь не досталась Билли. Из страха потерять Фелису — трудного подростка, Хавьер стал сближаться с ней. Билли наблюдала за этим со стороны, она не приставала ни к кому, никому не навязывалась, но встряска в семье была такой сильной, что очень скоро все обернулись к этому молчаливому зрителю. Каждый будто спросил: “Что ты с нами сделала?”. Тогда Агне стала нуждаться в материнской любви, захотела обнимать кого-то, стала превращаться в “ручного ребёнка”.