Телохранитель для мессии. Трилогия - Морозова Юлия - Страница 25

— Айда позаботилась об этом, Ваше Сиятельство. Если герцогиня желает, она может пройти в гардеробную.

Девушка, не удостоив ее ответом, презрительно скривила губы и вышла в боковую дверь. Мы с фрейлиной обменялись понимающими взглядами, прежде чем она торопливыми шагами проследовала за госпожой.

Я устало опустилась на самый краешек кушетки. Многострадальная я! Не дали даже с дороги отдохнуть, а уже куда-то тащат. По всему видно, на аудиенцию к Императору. Меня хотя бы кто-нибудь спросил, нужно это мне или нет? Но протестовать было уже поздно, как говорится, назвался груздем…

* * *

Спустя некоторое время апартаменты покинула герцогиня в сопровождении личной служанки, то бишь, замаскированной меня. Я тащила шлейф парадного платья Велиссы, за который успела пару раз неосторожно дернуть, чем заслужила многообещающий взгляд герцогини. Мои глаза тут же, как положено образцово показательной прислуге, были опущены долу. Обширной экскурсии вновь не получилось, оставалось только обозревать идеально чистый, выложенный причудливыми узорами из мрамора, пол. Чем дальше мы заходили вглубь дворца, тем больше людей попадалось нам навстречу. Количество ног проходивших мимо меня увеличивалось с каждым поворотом. Ноги были очень разными — обутые в грубоватые башмаки и облаченные в простые, но добротные штаны и юбки на подобие моей — у слуг, до вычурных сапог одетых на бархатные кальсоны или крошечные туфельки под пышными кринолинами — у аристократов. Но никто не посмел остановить нас или даже окликнуть: наверняка Велисса постаралась состроить соответствующую случаю гримасу.

Караул возле императорского покоя пропустил герцогиню молча, почтительно разведя скрещенные церемониальные алебарды. После ярко освещенных залов и коридоров сумрак приемной, а затем и спальни казался непроглядным. Легкое дуновение, пробравшееся из-за отрытой двери, не выжило в спертой атмосфере комнаты.

Никогда не могла понять, почему умирающие должны проводить свои последние минуты в темноте, когда им и так страшно? В том, что здесь находился умирающий, не оставалось никаких сомнений: тлетворный запах предстоящего горя уже витал в воздухе, пропитывая тяжелый материал портьер. В центре помещения на возвышении, к которому вели три ступени, стояла кровать чудовищных размеров. В ней сиротливо лежал дряхлый высохший старик. Вот кого мне уже точно охранять не придется. Вряд ли он задержится на этом свете.

— Мой Император, — со слезами на глазах бросилась к этой мумии Велисса, легко преодолевая ступени, чтобы прильнуть к сухой морщинистой руке. — Простите, мы не успели…

Император сделал едва заметное движение свободной рукой, и две фигуры, серыми тенями отделились от полога и исчезли за дверью.

«Один маг, другой воин», — безошибочно подсказала моя выучка алонии.

— Ты привезла ее, — голос, изрекший это утверждение, оказался необычайно сильным и глубоким для высохшего тела. — Все остальное не имеет значения.

— Привезла, — обреченно подтвердила герцогиня. — Но я опоздала…, безнадежно опоздала…, — слезы с удвоенной силой потекли по ее щекам.

— Ничего, Тилан еще поборется. Хвала Прародителю, наследник у меня достойный!

Плечи девушки поникли, будто на них взвалили непосильную ношу.

— Я хочу посмотреть на Избранную.

Герцогиня освободила место возле старца, чтобы я могла подойти к ложу, пред светлы очи Государя Императора. Встретившись с ним глазами, я уже не смогла отвести взгляд. Потрясающе красивые с плескающейся в них синевой и жаждой жизни, они не должны были принадлежать умирающей развалине. Эти глаза разбирали меня на составные части, взвешивая и оценивая каждый элемент вместе и по отдельности, невозмутимо отсеивая лишнее. Я упрямо задрала подбородок, освобождая себя из плена его взгляда.

— У тебя есть характер и независимость, — одобрительно отметил он. — Но насколько это хорошо, время покажет.

Интересно, как он это определил?

«Комплименты с утра…» . Примета плохая.

— Ничего удивительного здесь нет, Ваше Императорское Величество, — строптивое пожатие плеч. — Характер есть у любого разумного существа, пускай его иногда и принимают за отсутствие оного.

Морщинистая рука в старческих пятнах приподнялась, но, не выдержав собственного веса, упала обратно на покрывало.

— Да тут еще язык, острый, как ивилский клинок, — попытался улыбнуться Император и перевел взгляд на всхлипывающую Велиссу. — Помнишь, Дэрриш как-то говорил, что любит трудности? Что ж, пусть радуется — с ней их будет немало.

Герцогиня негромко выругалась, заставив меня нервно хихикнуть. Я-то думала, Велисса и слов таких не знает!

Но Императора наше неподобающее поведение у его смертного одра только порадовало.

— Так-то лучше, девочка! Сырость будешь разводить в другом месте и в другое время. Как ты думаешь, сколько мне лет, Избранная?

Вопрос, заданный мне без всякого перехода, застал меня врасплох. Льстить я не хотела, грубить тоже, поэтому благоразумно промолчала.

— Молчишь? Благоразумно с твоей стороны.

Я продолжила проявлять благоразумие, не поддаваясь на провокации Императора. Видимо, это была его любимая манера разговора — огорошивать собеседника неожиданными вопросами, и самому на них отвечать, наблюдая реакцию.

— Пятьдесят.

Я посмотрела на него с откровенным изумлением: ему должно быть за сотню, но никак не ее половина.

— Да, это так, — старик устало смежил веки и неожиданно попросил. — Возьми меня за руку.

Рука на ощупь была шершавой, сухой и еле теплой, как газета оставленная на солнцепеке.

Император открыл глаза. Отчаянная надежда в его взгляде умерла при виде недоумевающего выражения на моем лице.

— Ты ничего не чувствуешь, — саркастически усмехнулся он. — Предназначение никогда не было моим. Судьба жестока к проигравшим, отнимая даже неведение…

Император зашелся сардоническим смехом, быстро перешедшим в надрывный кашель. Выпустив его руку, я шарахнулась от кровати.

— Позвать лекаря? — обеспокоено спросила Велисса, бросаясь на колени на освободившееся место у ложа.

Старик отрицательно покачал головой.

— Я устал, уходите, — приказал он, когда восстановил дыхание. — Ты знаешь, что делать. Приготовления необходимо начать уже сегодня, чтобы успеть до завтрашнего погребения.

Я не сразу поняла, что он говорит о собственных похоронах. Нужно иметь истинное величие, чтобы так бесстрастно говорить своей смерти и при этом раздавать распоряжения.

Велисса, коснувшись губами сморщенной руки Императора, поднялась с колен и сошла с пьедестала. Духота в комнате становилась невыносимой. Девушка подарила умирающему полный преданности взгляд и мы наконец покинули императорские покои.

Оказавшись в собственных покоях, герцогиня безутешно разрыдалась. Я сочувствовала ее горю, но разделить его не могла. Император был для меня посторонним человеком, а для нее возможно приемным отцом или наставником. Впрочем, ей хватило получаса, чтобы справиться с чувствами и приняться за активные действия.

Позвонив в серебряный колокольчик, она вызвала Айду.

— Наследному принцу должна быть незамедлительно передана нижайшая просьба названной сестры о счастье видеть Его Императорское Высочество, дабы поприветствовать после длительной разлуки, — в ее словах прозвучал такой металл, что будь я на месте этого принца, бегом бы сюда побежала.

Хотя, скорей всего, к наследным принцам герцогини сами бегут.

Я ожидала, что мы выдвинемся следом за Айдой, но ничего подобного не произошло. Возможно, аудиенции приходится ждать часами, а камеристка помчалась занимать очередь?

После сегодняшних переходов ноги у меня приустали, и я нагло завалилась на находящуюся в самом углу кушетку. Суетившиеся вокруг Велиссы служанки бросали на меня неодобрительные взгляды. Наплевать.

Обо мне никто не хочет позаботиться? Помыться с дороги дать? Покормить?