Исключение из правил (СИ) - "Villano" - Страница 22

Я люблю его куда больше собственной жизни и не смогу убить ни при каких обстоятельствах. Это меня (и мою совесть) безмерно радовало, но оптимизма не добавляло. Время, отпущенное нам, уходило, как песок сквозь пальцы, а шансы на благополучный исход таяли. Что делать?!

Бьерн, в отличие от суетливого меня, сидел в гостиной статуей и задумчиво пялился в окно. Владыка, что с него возьмешь? Все знает наперед. Мне от его спокойствия становилось все хуже и хуже, так что когда он поймал меня за руку на одном из кругов и обнял, я чуть не заревел.

— Хватит, волчонок. Ну же, будь мужиком!

Я обхватил его за шею обеими руками и постарался успокоиться. Может, он все-таки что-нибудь придумает?

Он и придумал, чтоб его!

— Юджин, у меня тут идейка одна появилась.

— Какая? — немедленно налился подозрениями я, но Бьерн выглядел спокойным и оптимистично-сосредоточенным, так что я купился, как последний дурак.

— Дольше объяснять. Дай мне десять минут на подготовку.

— Да хоть двадцать, если это спасёт нас обоих.

— Зайдешь в комнату, когда я тебя позову, ладно? — улыбнулся Бьерн.

Поцеловал меня в губы долгим неспешным поцелуем и выпинал за дверь, где я снова погрузился в незримую битву с призраками прошлого, истекающими ненавистью и злобой (сексом с Владыкой им со вчерашнего дня заняться не удавалось, вот они и принялись за старое). Не хочу их слушать. Не хочу! Я не такой, как они!

Бьерн возился в комнате не больше пяти минут: двигал кресла, хрустел скотчем и явно что-то мастерил. Я аж бродить перестал, притих под дверью. Что он там такое творит?

— Волчонок, ты тут? Откр… — что-то с грохотом обрушилось на пол. — Блять! Сука!

— Бьерн!!! — ломанулся в комнату я. Дернул дверь со всей дури…

И, как в замедленном кино, увидел летящую в благородного мудака пулю, вылетевшую из карабина, спусковой крючок которого я нажал, открыв дверь.

Бьерн. Меня. Обманул!

Да что там, он всех обманул. Пуля попала в центр его грудной клетки и разнесла ее к херам. Серебряная пуля, пущенная рукой Претендента, — верная смерть для Владыки. Без вариантов.

Секундный ступор прошел, и я бросился к нему, через мгновение оседая вместе с ним на пол:

— Что ты натворил, Бьерн?!

— Мое… время… вышло.

— Не умирай! Я же не смогу жить без тебя, говнюк волосатый.

— Смо… жешь…

— Ты обещал что-нибудь придумать!

— Я… придумал…

— Ты обманул меня! Это нечестно!!!

— Про… сти…

— Не оставляй меня, любимый… Упрямый… Как же так!

Я прижимал его, окровавленного и растерзанного, к груди и шептал, шептал, шептал, все чаще срываясь на вой. Качая, как ребёнка, и чувствуя нутром каждую каплю уходящей из него жизни. Ловил ее, возвращал, но терял две другие, пока в руках у меня не осталась последняя. Я вцепился в нее изо всех сил… и провалился в жуткий черный лес вместе с Бьерном.

— Оставь его, — вырос над нами могучий седой Зверь, от которого веяло вечностью и забвением. — Отныне Бьерн принадлежит мне.

— Не могу.

— Это была не просьба, если ты не понял, — потерял часть спокойствия и величия Зверь. Оскалил внушительные клыки. — Отпусти его.

— Нет, — зарычал я, волком поднимаясь над лежащим в траве оборотнем.

МОИМ оборотнем, который держал последнюю каплю своей жизни медвежьей хваткой только потому, что любил меня. Обещал мне! Надеялся даже сейчас!!! Я не мог предать его. Умирать — так вместе.

— Отойди от него. Немедленно! — зарычал Зверь, готовясь к прыжку, которого, я знал это точно, мне не пережить. — Я Смерть. Кто ты такой, чтобы со мной спорить?!

— Я Претендент и я волк, а он — моя истинная пара! — прорычал я. — И я знаю, что мое время еще не пришло, а значит, и его тоже.

— Ничего это не значит, — рявкнул Зверь и прыгнул вперёд, снося меня с тела любимого, как пушинку.

Я отлетел в сторону и хрястнулся хребтом о дерево, а он схватил Бьерна за шкирку и присел, готовясь к новому прыжку.

— Это значит все! — прохрипел я, поднимаясь.

Задние лапы слушались с трудом, передние разъезжались, но меня это не остановило: в тот момент, когда Зверь ринулся в открывшийся звездный портал, я бросился за ним и сомкнул челюсти на его хвосте.

— Аййаай! — по-щенячьи взвизгнул он.

Крутанулся на месте, роняя Бьерна в траву, прижал меня к земле огромной когтистой лапой и навис, капая слюной мне на морду:

— Отпусти! Мой! Хвост!

— Нэа, — помотал башкой я, чутка разжимая челюсти, чтоб судорогой не свело.

— Я тебя сейчас на тот свет утащу, придурок.

— Нэа. Мое вуэмя эшо нэ фышло.

— Стал бы я с тобой разговаривать, если бы твое время вышло, — перестал рычать Зверь. Сел на задницу и глубокомысленно на меня уставился. — И долго ты собираешься держать за хвост Смерть?

— Вэшнофть.

— Ясно. Вы с Бьерном — два сапога пара. Он никак умереть не может, а ты только и делаешь, что нарываешься. Мозгов у обоих как не было, так и нет, зато упрямства на десятерых.

— Сам туфак!

— А про наглость я вообще молчу. Надо же было до такого додуматься! Меня! Зубами! За хвост!

— Сам виновафт. Отфуфти Фьолна, я отфущу тэпя.

— Как я его отпущу? Его время вышло, к тому же ты его убил.

— Я тефель Улатыка?

— Да.

— У мэня тыфяфя лэт шисни в сапасе, так?

— Девятьсот шестьдесят.

— Аловафто фто-то.

— Будешь держать меня за хвост — еще меньше останется. Здесь каждая секунда — месяц.

— Пляфть! Тохта шэвэлись! Растшели хоты мэшту нами.

— Чего? Да выплюнь ты уже мой хвост!

— Нэа.

— Вот ведь, зараза! — тяжело вздохнул Зверь и засветил мне в морду лапой так, что челюсти сами собой открылись.

— Йааааууу! — взвизгнул я, отлетая в сторону и прикладываясь все к той же сосне все тем же местом, которое нездорово хрустнуло. — Бляяяяя, больно-то как!

— Так что ты там про «разделить» говорил? — проигнорировал мои подвывания Зверь, аккуратно укладывая свой здорово потрепанный хвост вокруг лап. Эк я его. Аж стыдно. Немного. Совсем чуть-чуть.

— Подели мое время между мной и Бьерном поровну.

— Щедро. Не думал, что ты на такое способен.

— Я и не способен, — проворчал я, ползком подбираясь к любимому. Зверь не мешал. Смотрел задумчиво и не вмешивался. Я дополз до бездыханной тушки Бьерна и упал рядом, складывая на его шею голову. — Просто у меня, как всегда, выбора нет — я без него умом тронусь, да и обида душит: он мне все нервы повыдергал, а я ему — нет.

— Ты просто нечто, Юджин. Пожалуй, я сделаю так, как ты просишь. В виде исключения. Только чтобы посмотреть, как вы дальше друг друга доставать будете, Владыки.

— Оно тебе надо — на нас смотреть? Ты Смерть, у тебя других дел навалом.

— Для вас у меня всегда минутка найдется.

— Что-то меня это совсем не радует, — буркнул я.

Увидел, что Зверь помрачнел, и поспешил постучать хвостом по траве. Я милый. Славный. Безобидный. Песик я. Отпустите меня, дяденька, я больше не буду! Кажется, Зверь мои мысли прочитал, потому что опустил морду вниз и то ли закашлялся, то ли засмеялся.

— Ладно, черт с тобой, иди и истинного своего забирай, но помни…

— Ровно в полночь карета превратится в гроб на колесиках, а фея-крестная в тебя, — не смог удержать язык за зубами я, за что и получил жестокий удар лапой по морде, отправивший меня в глубокий нокаут.

— Шут гороховый, а не Владыка.

…

— Хахахахаха!

— Прекрати, не смешно!

— Не смешно?! Хахахаха! Смерть, хохмач херов! Хахахахах!

Я покосился на ржущего до слез Бьерна, рухнувшего на постель в моей спальне, и снова уставился в зеркало: парень как парень, за исключением огромных розово-красных крыльев, окраска и форма которых напоминали голову змеи — вот она, моя летающая ипостась, в истинном облике являющаяся бабочкой-шелкопрядом, живущим в Индии. Смерть, сука, отомстил на славу, преобразив моих розовых феечек в… ЭТО! Стыд-то какой, господи!!!

— Юджин, блять, ты теперь у нас настоящий Князь Тьмы!!! ХАХАХАХА!!! Сделать из Владыки гигантскую бабочку, — это, блять, хохма всех времен и народов! Хахахахаха! Убейте-меня-не-могу-больше!