Троянская война (СИ) - Бунтовский Сергей Юрьевич - Страница 17

Лишь тут узнала она правду! Хотел Агамемнон спасти дочь и ночью отправить обратно, но перекрыли все дороги воины других вождей. Без приглашения пришел к ванакту старик Нестор. Молча посидел гость у огня, а потом произнес:

— Невозможно смертному с волей богов спорить. Понимаю тебя. Тяжко это, только нет у тебя уже выбора.

— Есть! Ежедневно режут на алтарях Артемиды жрецы коз и барашков! Столбом стоит дым от сжигаемых жертв. Не может богиня отринуть столь щедрые дары. Рано или поздно, но смилуется.

— Рано или поздно… Только нужно чтобы сейчас армия могла отплыть. Завтра уже поздно будет.

— А если откажусь — что, силой возьмете? — с горечью в голосе поинтересовался Агамемнон.

— Не надо хвататься за меч. Дочь это не спасет, а вот ты жезл полководца потеряешь. Да и неизвестно, сможешь ли голову сохранить, — произнес Нестор. — Ты прости уже старика за эту резкость, но придется тебе превратить родительское сердце в камень. Ифигения обречена, и спасти ее никто уже не сможет. Вопрос лишь в том, будет ее смерть напрасной или принесет тебе победу над Троей.

Хотел возразить ванакт, но вышла из-за золотом шитых портьер его дочь, положила отцу руку на плечо и произнесла:

— Нестор прав. Жаль, мало я пожила, но мудрые говорят, что смерть в юности — счастье. Ведь не узнаю я старости, болезней и горя. Так что я согласна взойти на алтарь ради тебя.

— Вот и хорошо, детка, — сказал Нестор, протягивая ей руку. — Пошли со мной.

На рассвете на глазах у всего войска, одетая в белоснежные одежды, подошла девушка к алтарю. Отказавшись от помощи служанок, легла она на камень, и древним кремневым ножом перерезал Калхант ей горло. Радостный клич войска заглушил стон девушки, а едва первые капли крови коснулись статуи богини, как сорвался с неба легкий бриз, крепчающий на глазах. Не мешкая, стали грузится дружины на корабли. Пьяного до потери сознания Агамемнона слуги под руки завели на борт флагмана, и вскоре флот двинулся в путь. Корабли каждого царства плыли отдельной эскадрой, соблюдая заранее оговоренный порядок. Все были довольны и полны радостных надежд и ожиданий.

Кроме Агамемнона, расстроенным из-за смерти девушки оказался еще только один человек — Ахилл. Хоть и было известие о его сватовстве к Ифигении выдумано Одиссеем, но чувствовал он себя в чем-то обманутым. Словно забрали у него нечто важное, да еще и замарали его имя ложью.

Благополучно пересек море могучий флот Агамемнона, но ветры и течения сбили его с курса. Ошиблись кормчие, и вместо Трои оказалась греческая армия у берегов Мисии, где правил один из сыновей великого Геракла по имени Телеф.

В рассветном тумане воины с передовых судов хотели сойти, но у кромки воды их уже ждали местные стражники, которые приказали нежданным гостям ждать на кораблях, пока они сообщат о прибытии греков своему царю. Вполне обоснованно подозревали они, что столкнулись с обычными пиратами, потому и приняли меры предосторожности. Ахейцы же требовали не мешать им, так как они воины великого царя царей и хотят сойти и пополнить запасы пресной воды.

— Вот когда наш царь разрешит — сходите на здоровье. Без оружия и малыми группами, — скаля зубы, прокричал им бородатый всадник.

— Да они издеваются, — возмутился кто-то среди ахейцев и демонстративно спрыгнул с корабля на прибрежный песок. Уверенные в своей силе ахейцы стали высаживаться, несмотря на запрет. Мисийцы же окончательно решили, что перед ними пираты и атаковали чужаков. Все новые корабли приставали к берегу и вскоре ахейцы перебили или заставили бежать местных стражников, однако погибший мисийский отряд достаточно долго сдерживал врага, чтобы на место боя успел примчаться Телеф со своей дружиной.

Заметив убитых подданных, и видя, как пришельцы грабят близлежащую деревеньку Телеф со всей яростью обрушился на врага. Колесничный отряд во главе с царем ворвался в ряды греков, внося панику и неразбериху, а пехотинцы несколькими колоннами расчленили ахейские отряды и принялись их истреблять.

Восстановив порядок и собрав вокруг себя лучших воинов, навстречу Телефу бросился командир греческого авангарда Ферсандр, один из эпигонов, опытный воин и силач. Однако в этом бою его ждала смерть от руки сына Геракла. После этого потерявшие строй, ошеломленные и растерянные ахейцы побежали. Они стремились скорее взойти на корабли, устраивая давку у сходен, а мисийцы убивали их в спину.

Солнце еще не достигло зенита, а ахейский авангард уже был полностью разбит. Однако в гавань уже входили остальные эскадры греческого флота. Оценив ситуацию, вновь прибывшие дружины сразу же бросились на помощь гибнущему передовому отряду и бой закипел с новой силой. Могучие цари-герои Ахилл и Аякс шли на острие атаки и сражаясь в первых рядах, оттеснили мисийцев от берега. Все больше ахейцев высаживалось на берег, но и к Телефу на помощь спешили местные жители. Вскоре битва утратила всякий порядок и превратилась в резню, где каждый отряд бьется сам по себе. Броском копья Ахиллу удалось ранить в бедро Телефа, но верные телохранители не дали добить Гераклида и увели его с поля боя.

К вечеру две утомившиеся армии прекратили сражение и разошлись, оставив между собой поле дневного боя.

Утром ахейские парламентеры отправились для переговоров к Телефу, и только теперь греческие полководцы поняли, какую ошибку они совершили, ввязавшись в сражение. К их огромному удивлению, они узнали, что бились вовсе не с троянцами, а с народом, против которого не собирались начинать войну. Было заключено перемирие, чтобы можно было забрать и похоронить погибших. Бывшие в ахейском войске внуки Геракла Тлептолем, Фидипп и Антиф поспешили к Телефу, который приходился им дядей. Обменявшись дарами, они выразили свое сожаление о никому не нужном кровопролитии, но не удержались и упрекнули Телефа в нападении на родичей. Тот в ответ заявил, что греки сами виноваты.

— Вам следовало заранее прислать послов и сообщить о прибытии друзей и родственников. Теперь же чего вы хотите? — проворчал страдающий от раны царь.

Возразить ему было нечего, и греки смущенно умолкли. Однако в разговор вмешался Менелай, который перевел разговор в деловое русло. В результате между греками и мисийцами был заключен мир.

Так как на стороне ахейцев был явный перевес в силах и они могли завоевать всю Мисию, то они и диктовали условия. В результате переговоров было решено, что греки уплывают восвояси, не продолжая войны с мисийцами, а Телеф в ответ обязался поставлять ахейской армии, пока она будет воевать с Троей, продовольствие, а также выплатил деньги в качестве платы за убитых греков.

Когда были улажены все формальности, к раненному герою в шатер пришли ахейские цари, которые попытались уговорить Телефа, к силе которого прониклись уважением, принять участие в походе против Трои.

— У нас мир с троянцами, и причины нарушать его я не вижу, — отвечал на все приглашения Телеф, женатый на одной из дочерей Приама. — Впрочем, я вам помогу — правда, не войском, а советом. Такой флот, как у вас, может благополучно достичь Трои только весной, когда ветры и течения благоприятны. В другое время путь слишком опасен из-за штормов, которые топят корабли, и ветров, которые относят суда далеко в сторону. Кстати, с ветром вы уже познакомились, так что не искушайте судьбу и возвращайтесь, пока не попали в шторм, который отправит на дно половину ваших кораблей.

Не имея возможности спорить со стихией, Агамемнон был вынужден вернуться домой. Однако неудача не сломила решимости греков идти против Трои. За зимовку были набраны новые воины взамен погибших в Мисии, построены дополнительные корабли. Правда, до сих пор подавленный смертью дочери Агамемнон мало принимал участия в подготовке. Хоть и оставался он формально главой объединенной армии, но все больше реальной власти забирали в свои руки Диомед, Паламед и Аякс.

Неожиданно у ахейцев появился новый союзник. В один из погожих дней к ним приплыл Телеф. Как оказалось, собственные врачи не смогли исцелить его рану, ведь копье Ахилла было в свое время создано самим Хироном. Говорили, что в наконечник вставил мудрый кентавр стрелу Аполлона, выпавшую из тела убитого великана Алоада. Так это было или нет, но были практически неизлечимы раны, нанесенные этим оружием. Зато если соскоблить с лезвия копья стружку и посыпать ей рану, она затянется. Поэтому просил мисийский царь у Ахилла исцеления, обещая за это привести ахейский флот к Трое.