Выбери любимый жанр

Волчица лунного князя (СИ) - Замосковная Анна - Страница 91


Изменить размер шрифта:

91

Надо было не по яйцам бить, а по голове, может, вправились бы мозги, потому что… ужасная причина для стольких преступлений. А если бы в пожаре кто-нибудь погиб? Ужас, просто ужас… Понятно, почему Лада хотела бежать от такого самовлюблённого идиота. И Ариан бессилен был ей помочь: он же обещал её Лутгарду, а её избранник не правящей крови.

— Лутгард, кто помимо тебя участвовал в этом деле? Были ли замешаны жрицы?

Мир застывает, ожидая слов обвиняемого.

— Я действовал сам. Мои жрицы ничего не знали. Мои оборотни знали лишь, что я общаюсь с полукровками, но не ведали причин.

— Тебе есть, что добавить?

— Новая жрица получила дар в слишком самостоятельном возрасте, ты должен был убить её, князь, и освободить дар для достойной.

— Это один из возможных исходов. Не обязательный. Человеческая женщина доказала свою силу и волчью суть, таким есть место среди нас, если я разрешаю.

У Лутгарда снова дрожат губы. И не разобрать, то ли презрение искажает его лицо, то ли страх.

— Князь, ты должен понимать, что я не могу жить с таким позором, ославленный на весь Лунный мир, не отомщённый. По закону моей стаи я действовал в своём праве.

Стая Лутгарда отзывается судорожным общим вздохом-поскуливанием.

— Ты слышал моё слово, — громыхает Ариан, — я взял жрицу под защиту. Но я признаю твоё право, ты достоин милосердия.

Перед Лутгардом во всполохе тумана возникает серебряный кубок с рубиновым узором.

— На колени, — приказ сотрясает воздух.

Мы с Ксантом падаем на колени вместе с Лутгардом. Тот смотрит в кубок. Сначала нерешительно, а потом более резко мотает головой.

— Ты в своём праве, — соглашается Ариан. — У тебя три минуты.

Долину накрывает молчанием. Кусая губу, Лутгард смотрит на землю перед собой. На его висках и лбу проступают капли пота. С каждой секундой мне всё страшнее, сердце бешено колотится. Страх, просто страх кругом. Физически ощутимый, липкий, напряжённый. Пальцы Лутгарда дрожат. Он впивается в землю, пытаясь скрыть дрожь, но его трясёт, пот капает с кончика носа. Сиплое дыхание… Кажется, я слышу даже безумный стук его сердца.

Накатывает тошнота, хочется отвернуться, но мышцы задеревенели, веки застыли. Грудная клетка Лутгарда ходит ходуном, он царапает землю. Зубы стучат. Пот блестит в лунном свете, а кругом всё кровавое. Ужас, чистый и неконтролируемый. И не шелохнуться, и от этого ещё страшнее, просто невыносимо.

— Твоё время вышло, вожак Лутгард.

Он вздрагивает. Посеребрённую землю вокруг него заливает алым. От пальцев его рук и ног отваливаются, будто отсечённые невидимым лезвием, первые фаланги. За ними вторые. Судорожно вдохнув, Лутгард упирается лбом в землю перед кубком. Зубы скрипят. А кровь каплями и ручейками поднимается вверх, тянется к луне. За фалангами отделяются кисти и стопы. Завораживающее своей ужасностью зрелище. Под хрипы Лутгарда кровь спиралями и ручейками уносится к небу. Неправдоподобную картинку размывают мои слёзы, но кровь проступает вновь и вновь, утекает на недосягаемую высоту. Потоки иссякают. И хрипов больше нет.

Кровь, хотя это физически невозможно, вливается в луну, вплетается в её красно-багряный узор, и гигантское светило, насытившись, светлеет, выбеливается до серебряного света.

Вокруг тоже светлеет. Луна ослепительна почти как солнце.

И без слов ясно — суд окончен.

— Стая может забрать останки, — строг и величественен голос князя.

Шелестят шаги, шумное дыхание, полные боли всхлипы. Оборотни в волчьем виде уносят отрезанные части в пастях. Лишь голову забирает седая старушка с белоснежной луной во лбу. На меня жрица не смотрит.

Бессилие накатывает внезапно, и я распластываюсь по земле.

— Эй, эй, тут не место для сна. — Ксант подхватывает меня под мышки и усаживает. — Давай, соберись, сейчас последние организационные моменты решим, и отведу тебя отдыхать. Очнись.

В небе ярко светит луна, но над скалой сияния нет.

— Где Ариан? — Опираюсь на плечо Ксанта, он наклоняется и шепчет в ухо:

— Дай ему опомниться.

— Опомниться? — Зажмуриваюсь.

Ну да, конечно, Ариану пришлось распиливать Лутгарда. Тошнота подкатывает к горлу, в глазах темнеет.

— Спокойнее, спокойнее. Вот ведь… вы с Арианом два сапога пара! Он так же красиво зеленел перед судом. Всё закончилось, давай, приходи в себя.

— Тамара. — Вася тоже подхватывает меня.

Вдвоём с Ксантом они поднимают меня вертикально и даже почти не дают качаться.

— Дыши глубже, — советует Ламонт.

— И мысленно считай, — добавляет Пьер.

Они кажутся двумя размытыми светлыми пятнами.

— Ужасно, просто ужасно, — шепчу я.

— Не волнуйся, это редкое явление, — бодро уверяет Катя.

Что ж, ей лучше знать. Но теперь ясно, зачем они выпили перед судом: это же чистой воды кошмар!

— Давайте в лунный город её. — Ксант тянет меня в сторону.

* * *

Сначала бреду словно во сне, то и дело повисая на Ксанте и Васе, но постепенно дурнота отступает. На обочинах качаются душистые травы. Пахнет фруктами и дымом. А за изломом дороги — утопающие в садах и огородах белые домики.

В знакомое поселение я вхожу на своих двух без поддержки. Пьер, Ламонт, Катя, Дьаар и Лерм молча идут следом. Мысль о том, что они мой мрачный осуждающий караул, с просветлением сознания сменяется пониманием, что Катя ко мне как бы приписана, а остальным надо узнать о следующем этапе сватовства.

Сватовство… продолжается. И луна самодовольно светит с неба. В поселении бегают дети, а женщины и мужчины, сидя на порогах, приглядывают за ними. И за нами. Глаза по-звериному сверкают, но даже при моём мерзком настроении не кажется, что смотрят осуждающе. Скорее, с любопытством. И в этот раз не из окон и не из-за углов домов, как на опасную чужачку, а открыто, как на свою.

Впереди — знакомый дом с высокой оградой и металлическими воротами. И белая фигура Велиславы у входа. Вот бы сейчас в баню и смыть впечатления страшного дня.

Велислава пристально нас всех оглядывает.

— Ну что, женишки. Невестушку я пока забираю, развлекать её будете дня через четыре. Ну или как получится.

— А почему так долго ждать? — Ламонт подходит ближе, его тепло опаляет моё плечо.

Покачав головой, Велислава насмешливо советует:

— Принюхайся.

Ламонт шумно втягивает воздух над моим плечом. Судя по сопению, сейчас все оборотни усиленно меня нюхают.

— А ведь да, точно, — соглашается Лерм. — Как-то и не заметил даже.

Я оглядываюсь: оборотни кивают друг другу и многозначительно переглядываются.

— Теперь понятно, почему ты так страшно командовала, — Ламонт передёргивается. — Как вспомню, так мурашки по коже.

— Что такое? — строго оглядываю что-то понимающую компанию.

— ПМС, — с благоговейным ужасом произносит Вася.

— Но это скоро пройдёт, — улыбается Пьер.

— Мы подождём, — кивает Ламонт. — Так даже лучше.

— Вот и я о том же. Князь известит вас о времени свиданий. — Велислава опускает тёплую ладонь мне на плечо. — Пойдём.

— А можно здесь пожить? — жизнерадостно предлагает Вася и машет хвостом. — Мне всё равно делать нечего.

— Брысь.

Вася отскакивает на добрый десяток метров и, виновато улыбаясь, усиленно виляет хвостом.

— А мне можно, — заявляет Катя. — Я её спутница. — И указывает на меня.

— Ты не кобель, тебе можно. А остальным всем брысь. — Втолкнув нас с Катей на вытоптанный двор, Велислава закрывает металлические ворота перед носами сопровождающих. — Так, Катя, ты иди на кухню, это вон там, вход с задней двери.

— Поесть идти? — радостно глядя в том направлении, уточняет Катя.

— Готовить, милочка. Сопровождающая жрицы — это прислуга. Я определяю тебя на кухню.

— Не пойду, — надув губы, Катя усаживается на землю.

— Тогда еды не получишь. — Подхватив под локоток, Велислава тянет меня в дом.

— Я протестую! — кричит Катя вслед.

Но дверь захлопывается, закрывая нас в сумраке пропахшего травами коридора.

91
Перейти на страницу:
Мир литературы