Избранница зимы - Одувалова Анна Сергеевна - Страница 49

— Все закончилось, — произнесла, убеждая скорее себя, чем его, и продолжила восстанавливать картину произошедшего. — Что произошло в склепе?

— Ты почти умерла, — признался он. — Только я подумал, что спас тебя, разогнав адских псов, как ты снова оказалась в шаге от гибели. Мне пришлось поделиться своей силой.

— Так я теперь ледяная или огненная? — Пожалуй, после всех вопросов про Винтера этот меня волновал сильнее всего.

— Всякая. — Он отмахнулся, словно это ничего не значило. — Ты получила иммунитет к холоду и ледяной магии. Считай это моим подарком.

— Что, теперь на меня повесят еще один амулет?

Признаться, это смешило. Два амулета, сдерживающих магию, на груди — это по меньшей мере забавно.

— Нет… — Рэмол помрачнел и намотал на палец прядь моих волос. — Думаю, с тебя снимут и амулет огня.

— Что? — Я даже подскочила. — В смысле?

— После всего произошедшего пришлось сообщить твоим родителям. Собрали комиссию. Это случилось еще после неудавшегося жертвоприношения. Ты можешь вернуться домой. То, что случилось с тобой здесь, страшнее, чем урон, который ты теоретически можешь нанести смертным. Подожженные и сразу же потушенные волосы — твой самый большой грех, такие незначительные выплески магии можно попытаться скорректировать и на месте.

— Когда я могу вернуться домой? — Я от радости подскочила на кровати. Мама, отчим, родной город. Я и не мечтала получить все это так быстро.

— Хоть сейчас. — Он улыбнулся, и в глазах я заметила боль.

— А мы… — настороженно спросила я, утратив мигом свой энтузиазм. В моей идеальной картинке будущего чего-то не хватало, и мне это не нравилось.

— Мы? — Рэмол мрачно хмыкнул. — Я пленник этого мира, Диана… а ты нет.

— Но… — Я задумалась. — Не хочу…

— Чего ты не хочешь?

— Не хочу уходить. Где мои родители? Я скажу им это.

Я начала торопливо, путаясь в одеяле, пытаться слезть с кровати. Рэмол меня мягко удержал от того, чтобы нестись в неизвестном направлении.

— У тебя не сложились отношения с однокурсниками. Они тебя едва не убили. Но ты хочешь остаться здесь?

— В академии — ты, — сказала я, словно эта фраза все объясняла. Поймала недоуменный взгляд и пояснила: — Не хочу уходить. Ведь Избранница зимы — это что-то значит. Значит ведь?

— Да. — Он притянул меня к себе. — Это значит, если ты уйдешь, лето тут настанет не скоро. Но я не имею права тебя удерживать здесь. Айстерра не самое лучшее место.

— Ты будешь грустить?

— Я буду страдать, — признался он, уткнувшись носом мне в макушку.

— А если я останусь?

— Если ты останешься… — Он немного отстранился и посмотрел мне в глаза, осторожно поддержав за подбородок. — Я подарю тебе этот мир.

— Почему?

— Потому что люблю тебя. А ты почему останешься?

— Потому что люблю тебя. — Я откровенно его передразнивала. — Это же очевидно.

— Честно? Думал, ты сбежишь, как только представится такая возможность.

— Я тоже так думала, но тогда я просто не верила, что действительно Избранница зимы. Остается лишь один важный вопрос: что мы скажем моим родителям?

— То, что ты выйдешь за меня замуж… — совершенно спокойно произнес он, даже не подразумевая вопроса. Так, словно это уже свершившийся факт.

— Но ты даже не спрашивал, — шутливо толкнула его кулаком в грудь, чувствуя, что от счастья у меня сейчас сорвет крышу.

— Зачем? Я теперь знаю ответ.

— И кольца у меня нет, — продолжала дразнить, испытывая непередаваемое удовольствие. Мне нравилось просто слышать его голос и быть рядом. И мне нравилось ощущать его любовь.

— Разве?

Он взял мою руку и скользнул холодными ладонями по безымянному пальцу. Вокруг взвился вихрь из снежинок, и через секунду на моем пальце сверкало удивительное кольцо из материала, похожего на платину, украшенное россыпью бриллиантов: тонкая работа — морозные узоры и снежинки. Иного кольца у Избранницы зимы быть не могло.

— Такое кольцо убедит твоих родителей в серьезности моих намерений?

— Мама будет в гневе, — призналась я.

— Думаю, смогу найти с ней общий язык.

Я поверила и обняла его за шею. Вылезать из кровати не хотелось.

Академию Отверженных украсили к Новому году. Здесь часто учились выходцы из моего мира, и празднование нашего самого главного праздника давно стало доброй традицией. В центральном зале поставили огромную ель, почти до самого потолка. Она сейчас сияла голубоватыми огнями и украшена была в одной цветовой гамме — белоснежные, словно сделанные изо льда и снега игрушки и голубые ленты. Очень нежное и зимнее сочетание. Мне приятно было, что в этом году празднование Нового года совпало еще с одним крайне важным для меня событием. И украшенный зал, ленты и еловые ветки, сплетенные в праздничные венки, были отчасти для меня.

Издалека казалось, будто мое платье сделано изо льда. Тончайшую шелковую ткань покрывали причудливые завитки и фантастические цветы, такие, которые можно увидеть только зимой на промороженных стеклах.

Подол отливал голубым, а тугой корсет был расшит прозрачными бусинами, похожими на замерзшие капли росы. Я стояла в центре зала, наполненного людьми — тут собралась вся академия, — и волновалась так сильно, что даже дышать получалось с трудом, а руки слегка дрожали. Впрочем, на мой взгляд, повод для переживаний был — я выходила замуж, и вот эти волнительные минуты в центре богато украшенного зала оказались невероятно сложными.

Мама рыдала на первом ряду гостей, комкая в руках батистовый платочек. Рядом сидел отчим. Он честно пытался сделать вид, что тоже скорбит. Но я видела его глаза. Врать Давид не умел, поэтому на лице читалось: «А зачем слезы? Мы пристроили Дианку, теперь ответственность за ее глупости и проделки будет нести кто-то другой. Не это ли счастье?»

Я предпочитала не вспоминать, сколько потребовалось усилий, чтобы убедить родителей, что именно в Айстерре находится мое счастье. Огненная, импульсивная мама всерьез грозилась «спалить к чертям это место» вместе с моим женихом. Но потом отошла. Рэмол мог покорить кого угодно, если, конечно, хотел. Я была рада, что эти двое все же смогли найти общий язык, хотя мама и не хотела принимать тот факт, что жить я буду только здесь, а в свой мир лишь изредка наносить визиты, и то без своего возлюбленного.

Рэмол появился на противоположном конце зала и начал медленно двигаться в нашу сторону. Вроде бы даже играла какая-то торжественная музыка, но я ее не слышала, как завороженная следила за приближением жениха и чувствовала, как начинает быстрее биться в груди сердце. Он был невероятно красив, сейчас было видно — вот он, Дух зимы и хозяин этого мира, только, подозреваю, видела это я одна. Остальные в большинстве своем были не в курсе его тайны.

Эти минуты оказались самыми долгими в моей жизни. Я не верила своему счастью и боялась, что его, пока еще такое хрупкое, может что-то разрушить. Поэтому выдохнула только тогда, когда Рэмол под финальные аккорды песни остановился возле меня и с улыбкой взял за руку.

Вообще мы не хотели пышной свадьбы. Но сложно пожениться скромно, если вокруг тебя закрытый мир и голодные до развлечений, запертые в нем люди. Да еще и Новый год! Поэтому событие обещало быть масштабным. Мне же было важно лишь то, что рядом со мной он.

Я боялась споткнуться во время клятвы, но слова признания в любви сами сорвались с губ без запинки.

— Люблю тебя, — шепнул Рэмол одними губами и надел на палец тонкое кольцо из белого золота, рядом с помолвочным, уже сияющим на моем пальце. Наш союз скрепила магия. На миг поднялся ветер и закружил хоровод снежинок прямо в центре зала, обвил мою и его руку, окутав снежным маревом, и растворился в кольцах. После этого на гладкой поверхности белого золота остался узор из сотен крохотных снежинок. Именно в этот момент я поняла, что наш союз скреплен навеки и «пока смерть не разлучит нас» — не просто слова.