Играя с Судьбой том 1 (СИ) - "Герда" - Страница 72

Бутыль полетела в мусор, а я принялся расхаживать по комнатам, уделяя пристальное внимание мелочам. Меньше чем через пять минут я был уверен, что в номере устроили обыск: не так, как мне было удобно лежали подушки на диване; трогали и картины, видимо, искали тайник, чья-то рука смахнула с рамы пыль: еще вчера я хотел отчитать прислугу за небрежность уборки.

Пройдясь по комнатам, отметил, что люди Анамгимара совали свои любопытные носы всюду: с равным усердием изучали и записи в инфосистеме и качество нижнего белья, лежавшего в шкафу. Более того, Катаки с подручными сумели обнаружить и вскрыть оба моих тайника. К счастью, ни в одном ничего предосудительного не было. Договор Рокше, как я и просил его, сжег. Единственная вещь, которая могла бы послужить компроматом — послание Алашавара — покинула номер ночью.

Повезло? Повезло....

Если бы запись попала в руки наемников Анамгимара, выкрутиться бы нам не удалось. А вот высокородный бы был заинтригован тем, как мне удалось соврать на допросе.

Везение было запредельным. Невероятным. И все же...

Прикрыв глаза, я попытался вспомнить вновь сумерки и белеющее в темноте лицо, звуки шагов охранника, каплями взрывающие реальность.

Как это могло быть? Как? И почему я раньше не был озабочен мыслью, о том, что стал слишком опасным свидетелем?

Как во сне я вспоминал — шепот Фори, руку на своей руке. Снова проживал бесконечные дни заключения. Вновь казалось — дни, проведенные в госпитале, мне только грезились. Что было истиной, что наваждением — не разобрать. Но ведь так не бывает — дважды, по-разному, прожить одно и то же время в разных условиях. И помнить так отчетливо — до вкуса слез на губах.

Наваждение...

Спросить бы рыжего о чем во время допроса думал он. Так ли было с ним, или все же иначе. И был ли у нас с ним разговор во время грозы, в беседке над морем? Сулил ли я ему чего? Или не спрашивая его мнения, силком потащил за собой на Рэну?

А ведь он и по-рэански чудесно говорит, этот золотой мальчик — дошло до меня вдруг: словно в темную комнату внесли фонарь, так отчетливо это высветилось.

Рыжий свободно владеет чужим языком, и изъясняется на нем, пожалуй, ничуть не хуже чем на языке Раст-эн-Хейм. Среди торговцев совершенное владение рэанским демонстрировал один Олай Атом. Я понимал все, что мне говорилось, но в произношении, пожалуй, был несколько неуклюж. А Рокше говорил на этом языке так же легко, как сами рэане.

Дали небесные! Да почему я позволяю себе думать о каких-то незначительных мелочах? Чем я занимаюсь, вместо того, чтобы паковать чемоданы и думать, как переиграть Эльяну! Ясно же, что глава Иллнуанари попытается меня уничтожить. Так или иначе — он решит посчитаться за камень и за то, что я стал свидетелем его позора.

Но против своей воли сконцентрироваться на этой мысли я не мог. С опозданием до меня дошло: после допроса рыжий непроизвольно перешел на сложнейший для торговцев язык, и говорил на нем немыслимо правильно для новичка, который только приступил к изучению.

Похоже, выеденного яйца не стоили все мои догадки о прошлом Рокше. Стоило только собрать, построить логическую цепочку, как она рассыпалась — в пыль, в труху, в прах. Начинай сначала. А ведь я обещал рыжему... Неважно — в реальности или во сне, но я ему обещал докопаться до разгадки. И приложу все силы, чтобы выполнить обещанное. Вот только бы выбраться из капкана.

В раздражении я ударил в обитую шелком стену, пытаясь мысленно ехидничать над самим собой — а нечего было разбрасываться словами, обещать то, чего сделать не в силах. И нечего строить из себя супермена. Ты ведь напуган, Арвид, у тебя поджилки трясутся. Ты потому только и прячешься — за мешаниной из обрывков воспоминаний, чувств, мыслей. Все ты заметил тренированным взглядом. Все, без исключения. Враги не глупее тебя — и ты у них как на ладони — вон они, камеры, словно мелкие насекомые переползают осторожненько с места на место. Плачь, шипи, плюйся ядом, а только заметят приготовления к бегству и пресекут, снова спросят: «куда же вы это собрались, господин Эль-Эмрана».

А сегодня назначена встреча с Фори. Лишь бы не пришла! Вот думал ли, что буду молить Судьбу о таком? Что бы не пришла и не подставилась...

Я уставился на медленно передвигавшегося «жучка», словно впервые его увидел. Это было ошибкой. Не нужно было позволять заподозрить, что я знаю о слежке. Делать вид, что его не заметил — поздно. Начну отводить глаза — подумают, что я испугался, или что мне есть что скрывать. Поэтому я протянул руку и поймал камеру в ладонь.

Дальнейшее происходило как в тумане — я вызвал обслугу, поднял на уши службы безопасности, тыкал охране в лицо «жучком» и орал как обворованный, упирая на то, что хлеб мой — информация. Грозил обращением в Совет Гильдий. Так, что даже рыжий вышел из спальни. Я выслушивал извинения, смотрел, как парни из службы безопасности обследуют номер, но все это происходило как во сне. Я молился — Судьбе ли, Вселенной ли об одном... зная, что мне придется доложить об этом Атому, я молился о том, чтобы он не понял сразу, насколько я вляпался. Пристальное внимание «Иллнуанари» связало мне руки, вынуждая действовать против самого себя.

А судьба мне все же дала отсрочку: ту, которой я не хотел. Пол заплясал под ногами, когда направляясь к выходу, я увидел Фориэ. Она стояла возле дверей, смотрела с немым удивлением на суету, царившую в номере.

— Арвид?

Женщина шагнула ко мне, и совершенно неважно стало, кто и что обо мне подумает. Зачем нужно куда-то идти, с кем говорить, о чем беспокоиться — все это вышибло из головы. Ее явление было сильнее зелья оноа, неотвратимей власти высокородного. Остановившись, я смотрел на нее и тонул в глазах; и сознание плыло. Стеснение в груди — словно нож под ребра: дыхание перехватывало от того, как она на меня смотрела. С тревогой и нежностью.

— Что у тебя творится?

Ее беспокойство было настоящим, вопрос — не только данью вежливости, и это заставило меня собраться с силами, ответить, как ни в чем не бывало:

— Продолжение истории, начавшейся на Лидари. Эльяне не дает покоя, что от него ушел камушек.

Кажется, мне даже улыбнуться удалось ненатужно — так не хотелось ее пугать. Но Фори все равно напряглась, взгляд стал тревожным. Я шагнул к ней, обнял: не смог не обнять. Стоило вдохнуть запах ее — унесло все мысли. Я и чувствовать мог только одно — притяжение. Сердце билось в горле, шумело тяжелым штормовым прибоем в ушах. Новый морок смыл послевкусие прежнего — вновь я чувствовал себя живым, так же как всего несколько минут назад ощущал себя приговоренным к смерти, практически погребенным заживо. Чувства обострились. И неожиданно, ударом молнии в темечко озарило — у меня есть шанс.

Пусть он ненадежен, как ненадежны улыбки ветреной Судьбы. Пусть этот шанс может оказаться обманкой. Но я должен попытаться, обязан рискнуть. Ради того, чтобы однажды вернуться, и больше не покидать ее никогда.

Что за безумие это? Что за наслаждение, поймав ладонь, целовать один за другим ее пальцы. С ума сходить от ее близости, и замечать как каким-то чудесным образом в сознании, словно морозный узор на стекле, словно бы сам по себе рождается план.

Будет, будет несколько секунд этим вечером, когда все глаза будут направлены не на меня.

Игра. Вот что притянет все взгляды. Событие редкое. Невероятное. Мы стали слишком рациональны, чтобы решиться вручить себя — настоящее, будущее — воле случая. Мы сомневаемся в предопределенности. Мы пытаемся обуздать силу, что несет нас подобно океанской волне. Отдаться ей — фигушки. Слишком... страшно. Пока есть лодка, мы предпочитаем доверять парусу. Но посмотреть на безумца, вручившего себя этой стихии, не откажется ни один: мы рациональны, но недостаточно, чтобы вовсе не обращать внимания на знаки.

Пока все взгляды будут прикованы к игрокам — тогда и нужно бежать, но главное — не позволить никому заподозрить, что я срываюсь в бега. Пусть ждут моего возвращения в номер. Пусть думают, что я где-то в здании. Пусть вынюхивают. Пусть ищут. Мне бы выиграть хоть несколько минут они обернутся часами, на которые отстанет погоня, впоследствии сложившись в годы жизни.