Принц и Лишний - Юраш Кристина - Страница 31

— Да что ты мне руку суешь-то? Я по лицу вижу, что не выйдешь! — ответила я, беря следующую руку. — Не клюнет принц на образину такую!

— А можете еще раз посмотреть? — спросила миниатюрная брюнетка, подсовывая мне ладонь. — Точно-точно не получится?

— Ну вот линия разврата! — вздохнула я, ведя пальцем по первой попавшейся линии. — А вот линия брака. Что тут непонятного? Все понятно! Все! Устала я… Еще бы, в такую рань поднялась!

Девушки внимательно искали у себя на ладони линию «разврата», подглядывая друг у друга. Так, я уже нагадала всем, осталось только нагадить!

— Я уже и к целителю успела, очередяку на раскоряку высидела, — проскрипела я, почесав свою руку. — Говорит, проказник был твой дед… Теперь и ты — проказница! Тьфу ты! Запамятовала совсем. Прокаженная! О!

Девушки быстро принялись тереть руки об одежду, образуя вокруг меня зону отчуждения. Одна особо впечатлительная с глухим стоном сползла по стенке.

— Целитель сказал мне, что мне еще повезло. Вон у деда моего все лицо проказой было покрыто, а я… Как же он там сказал?.. Некальный случай! О!

Три девушки не выдержали и смылись. Остальные еще держались.

— Хорошие яйца на дороге не валяются! — глубокомысленно заметила я, вживаясь в роль старухи. — Я, когда моложе была, все дедово хозяйство в руках держала. Больно нравилось ему, когда я его хозяйство держу. А потом, как руки у меня ослабли, не до хозяйства стало… Помню, смотрит дед на свое хозяйство, а я ему говорю: «Эх, ущербный ты у меня! Вон у соседа-то хозяйство побольше будет!» А он мне такой: «А ты откуда знаешь?» — «Да мне и отседова видно! — отвечаю я. — У меня-то глаз наметан!»

Девки стоически молчали, зато у меня был прилив сил и красноречия.

— Ой, девоньки! Не выходите за мужика, у которого хозяйство маленькое! А то будете постоянно на других заглядываться. Завидовать! — поучала я, глядя на реакцию. — А у моего деда хозяйство маленькое было… Вот всю жизнь и маялась. Смотрю, сосед идет с женушкой. И такие счастливые! Сразу видно — хозяйство большое! И сосед гордится. И жена счастлива! А дедово хозяйство мало того что маленькое, так еще воняет — спасу нет! Как ветер подует, так сразу все знают, что это дедово хозяйство пахнет!

Нервы одной барышни не выдержали, она сплюнула прямо на пол и ушла. И их осталось десять. Отлично. Создаем легкое эротическое настроение. Не хватало еще духов «Климакс», подделки под известный созвучный бренд, от которых сразу же начинается боязнь замкнутых и непроветриваемых пространств! Легкий флер спиртяги, тонкая нотка вьетнамской «Звездочки» делают тебя сногсшибательной женщиной в любом общественном транспорте.

— Похоронила деда, но хозяйство оставила! Конечно, свинья, гусь, куры и утка… Да и куча навоза под забором! — вздохнула я. — Ни одной лопатой не разгребешь! Все руками… Руки-то у меня вон какие стали! Загребущие…

Очередь стоически молчала.

— Что это за дела-то такие! Уже выпускать пора, а тут еще и не запускали! Эх! — заметила я, постукивая клюкой. — Ничего, я однажды в очереди неделю сидела! Как села, так и сидела! Так что я опытная. Поживете с мое — тоже в очереди сидеть научитесь! Да, девоньки? Хожу-то я помаленьку. Под себя всегда надо помаленьку ходить, особенно в очереди.

— Бабушка, а у тебя внуки есть? — нервно спросила какая-то пышная блондинка, с восхищением разглядывая золотой подсвечник.

— Какие внуки? Нету ни детей, ни внуков! — ответила я, понимая, что мне тонко намекают, что выносить родные мозги куда приятней, чем чужие. — Откуда, милая, внуки-то! Помню, пришел дед однажды, рассказал, как ему соседка омлет делала…

Очереди стало плохо.

— Ну я тут разошлась! Как разошлась! Мы с соседкой вообще не разговариваем. Враждуем, значится! То есть я с ней враждую, а она этого не знает! И так обидно стало! А дед мне яйца тычет, мол, сделай, а? А я возьми да и разбей их! Дед орет, плачет, а они на пол текуть! Во-о-от! Я его даже утешать не стала! Заслужил! Вот с тех пор у нас и нет детей… Не разговаривал он со мной после этого двадцать шесть лет… Пока не помер… Не пойму, почему обиделся? Ну разбила, и что? А деток страсть как хотелось… И вот однажды говорит — омлета хочу… Ишь, думаю, заговорил! Делаю я омлет, стараюсь… А потом смотрю, все, холодный уже… Остыл…

Очередь в ужасе смотрела на меня.

— Дед остыл. Ну, я доделала омлет, сижу, значит, и на деда смотрю, жизнь свою вспоминаю… Молодость загубленную, — обиделась я. — Мужик — он такой… Ему… кхе-кхе… зда нужна… Значитца… и чтобы жена сосала хорошо…

— А как будто мы не знаем! — ехидно заметила рыжая, улыбаясь плотоядной улыбкой. Другие девицы захихикали. — Мужчины любят, когда девушка стоит на коленях!

— Теперь понятно, почему ты еще не замужем! На лицо-то я не смотрю. И не таких уродок в жены брали! — возмутилась я, изображая праведный старческий гнев. — В узде мужика держать надо! Узда ему нужна! Кровь с него сосать постоянно надо! Чтобы никуда не делся! Чтобы сил уже не было куда-то деваться! Чтобы понимал, что стоит ему улыбнуться соседке, как ты ему всю кровь высосешь! Вот за таких баб мужики держатся, а у тебя и подержаться не за что!

Девки захихикали и стали перешептываться, поглядывая на покрасневшую героиню. Она не выдержала и ушла. Есть! Кто у нас тут следующий?

— У меня дед поначалу страсть как гулять любил! Только мне это не нравилось! — продолжала я свой бред, щедро делясь фактами несуществующей биографии. — То грибок какой-то принесет, что целитель потом удивляется, а то и целый букет…

Я почесалась. Девки вздрогнули.

— Так что не ходите замуж за гулящего! — охнула я, выбирая жертву. Выбор пал на симпатичную блондинку в зеленом. — Лицо у меня тогда было, ну прям как у тебя! Тебе тоже, девонька, кто-то букет подарил? Ой, не ври бабушке! Вижу, что подарили! Точь-в-точь прыщи на лице были у меня после дедова букета…

Очередь подняла такой крик, что ей пришлось спешно ретироваться. Через минуту блондинки уже не было. Она даже рот открыть не успела. А вы говорите, цветы-цветы!

— Носила я дедовы подарки целителю. Он-то у нас человек зна-а-ающий! Говорит, впервые такой грибок вижу! И такого роскошного букета давненько не наблюдал! — с наслаждением продолжила я наматывать девичьи нервы на бобину маразма, граничащего с садизмом. — Забрал все. Сказал, пригодится. А я и отдала! У меня самой от букета все руки и лицо чесались. Красивые цветы, а я чешусь вся… И чихаю…

У девок отлегло. Они так все сгруппировались у двери, что у меня тут же созрел коварный план.

— Проказник был мой дед… Я уже говорила вам? — с прищуром заметила я, поднимаясь с места и шоркая к красавицам. — Я тоже теперь проказница. Как сказал целитель, в «хороническую» стадию все перешло! То есть похоронят меня скоро… Так что я на минуточку, спросить… Вдруг не дождусь. Помру здесь…

Девушки бросились врассыпную. Одну из них чуть не стошнило.

— Говорит, что недолго мне осталось… — продолжала я, поглаживая красивую ручку и шаря руками по двери. — Красивая дверь… И ручка — просто загляденье! Так бы и трогала ее! Ой! Как руки чешутся!

Я почесала ладони обеих рук, обводя глазами очередь.

— Говорят, если правая чешется, то к встрече! А если левая, — то к деньгам! Примета такая. А когда обе чешутся — это верная примета, что на встречу с лекарем с деньгами приходить надо! Говорил он мне: «Сиди, бабушка, дома. Заразная ты!»… Да как тут дома-то усидишь, когда яйца по дешевке отдают! — я закашлялась и взглянула на очередь. — Проказница — это еще ничего! Но кашель, говорит, заразный! Лучше, говорит, на людей не кашлять! Говорит, что повязку надобно носить, чтобы других не заражать… Ну я и ношу! С собой! Сейчас достану… Ой! А куда же я ее подевала-то! Запамятовала, как болезнь называется… Не помню… Помню, что лекарь сразу сказал: «Кашель. Озноб. Гроб». Я-то уже к похоронам подготовилась как следует. Яиц только не купила! Вот за ними сюда и пришла! Мне подешевле надобно. Много людей на поминки звать не буду… Кхе-кхе!