Город Леиматри (СИ) - "Leimatri" - Страница 31

Последовало грубое приземление. Ян не церемонился. Он, охваченный желанием мести, направился к тому единственному объекту, который интересовал его в этом огромном мире - к мужчине, схватившему миниатюрную по сравнению с ним брюнетку.

- Помогите! - прокричала хрупкая женщина в темном платье до колен, вырывая сумочку из рук незнакомца. - У него нож!

Кира слышала, как пульсирует на затылке. Все напоминало замедленную съемку. Вот высоченный мужик с недельной щетиной, в землистого цвета куртке хватает свою жертву за плечи, притягивает к себе. Она едва достает до груди громилы. Гронский, сжав кулаки, идет размашисто, но не спешит. Каждая секунда им просчитана. Преступник, завидев опасность, характерно берет голову женщины в свои ручища. Кажется, провести ножом по шее - дело одного легкого движения. Та кричит, сопротивляется, бьет обидчика, а в глазах - смиренное принятие неизбежного.

- А я тебя ждал с прошлой ночи, - в голосе Яна звучало наваждение.

- А, это снова ты? Сейчас и за тебя возьмусь! - прогремел великан.

- Упс.

Гронский смотрел на врага неотрывно. Черные глаза не выражали ровным счетом ничего. Только по нахмурившимся бровям и заострившимся скулам было ясно - он лютует. Жажда расправы, первобытные инстинкты - вот, что им управляло.

«Это не Ян! Это не он!» - дрожала Кира, глядя, как парень, в которого она по уши влюбилась, тянет скорченные пальцы к грабителю и одним движением вытягивает его темную сущность. Происходит это за миг до убийства несчастной женщины. Но Воронцова не видит этого и бежит прочь, как раненный зверь. Все накопленные за день эмоции вырываются наружу истошным криком и слезами. Ее нагоняет неизбежная фрустрация.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. НОВАЯ ПЕСНЯ

Последующие три дня Кира провела в своей квартире, никуда не выходя. В ней поселилась зима, проморозившая почву. Она ни с кем не общалась. Чтобы не сойти с ума, сидела в интернете и сделала ужасное открытие: в СМИ писали о неком мстителе, охотившимся за преступниками. Кажется, ей посчастливилось влюбиться в него.

Еще никогда в своей жизни она не чувствовала столько противоречивых вещей. Зарождавшаяся любовь к Яну - нежная по ее замыслу, но невозможная - по его. Преследовавшее сострадание к заключенным тут душам, которые словно почуяли в ней союзника и витали у лоджии и днем, и ночью, требуя беседы. Странное, нарастающее равнодушие к прошлому.

«Это ужасно. Я помню все до мельчайших подробностей: шрам над бровью брата, мамины морщины у глаз, даже папину улыбку, но они чужие. Так не должно быть! Неправильно. Если даже я и переродилась, то что это за существование? Почему не может быть проще? Этот мир, его порядки, нелепые придумки - кто их творец? В чем был его план? Нет, я обязана разрушить систему».

Воронцова почти не спала - крутила навязчивые мысли заново и по кругу, ища хоть какие-то однозначные ответы, но новая реальность была неустойчива, неидеальна. Она везде давала сбой. И это бесило. Но больше всего тревожило другое: Гронский ни разу не приходил. Это приносило облегчение. Это пугало.

«И хочу его видеть, и боюсь. Никогда не приму того, что он делает? Зачем, Ян, миленький? Леиматри, этот гадкий тип, использует тебя как марионетку, снова очерняет твою новую жизнь этой ужасной миссией. Будь он проклят!»

 Пока Кира то боролась со слезами, то смотрела в одну точку, другие ребята каждый час стучали в дверь, пытались заговорить, приносили и оставляли подносы с едой, даже записки, а ему будто все равно.

- Кир, ну выйди, мы там с ума сходим! - пришла на смену Мирону Софа. Угрюмый Громов пробубнил «Выходи, чай налил» и ушел. Но близняшка так просто не сдавалась. - Очень прошу, хватит нас пугать.

Девушке стало стыдно. Кажется, переживания немного притупились, боль отступила. От этого трехдневного самобичевания остались мешки под проплаканными глазами, исхудавшее тело и несколько синяков на руках и в области ребер.

- Теперь точно видно, что я - труп, - безрадостно обратилась она к своему отражению.

Кира не знала, который час, но собиралась лечь спать. Софу она проигнорировала, и ничего не ответила, когда в дверь громко и настойчиво постучали.

- Это я.

Сердце неконтролируемо заколотилось.

- Открой, - был кроток Гронский.

Голос уставший, тихий, но требовательный.

- Надо поговорить. Я один, - добавил он.

Молчание.

- Уходи, - отшила Кира после долгих раздумий. Нет, она пока не готова.

- Я буду ждать.

И ждал. Парень просидел под дверями несколько часов. И не один, а с гитарой. Играл новые песни, напевал - совсем негромко, чтобы Воронцова прислушалась, подошла ближе. Он был терпелив, а Кира нет. И сдалась. Конечно, ей пришлось спешно приводить себя в порядок, искать подходящие вещи, которые бы говорили: «Нет, я не переживаю. Все в порядке». Но по факту натянула мятые джинсы, разные носки и полосатый свитер оверсайз с длиннющими рукавами.

- Привет, - полушепотом поздоровалась она сквозь щелочку. Открывать дверь полностью не хотелось - личное пространство и все такое. К тому же Гронский пугал. Пугал до легкой истерики. - Я... мне не здоровится.

- Знаю.

Он бесцеремонно ворвался внутрь квартиры и навис над Кирой, рассматривая каждый сантиметр ее лица. А потом вглядывался в глаза, долго, тревожно. «И я снова выдаю всю себя, - злилась девушка, пряча затуманенный взгляд. - Как же ненавижу эти чувства, будь они неладны!»

- Ты в порядке, - констатировал Гронский. - Ребята рассказали, что у тебя депрессия.

- Депре... Что? - не поняла Воронцова. - Типа ты не в курсе, что случилось?

- Слушай, я очень виноват, прости меня. - Ян опустил голову, не зная, что в таких случаях говорят. Раньше вообще никогда не извинялся. - Дело в том, что мы не рассчитали время. С темнотой нужно было вернуться сюда, тогда ничего бы не случилось.

- Это точно, - согласилась Кира, но то была издевка. - Ты бы не исполнял приказы Леиматри, а сидел бы с нами и играл в шахматы. Не говори об этом, как о чем-то обычном! Ты забрал у человека жизнь!

Ян нахмурился.

- Ты так ничего и не поняла, - заметно огорчился он. - Такова моя природа. И я сам недавно связал факты - свои ночные похождения, это ведь происходит, пока я настоящий сплю, и... убийства. Все происходит против моей воли, пойми.

- Ложь!  Я не верю, что ты, именно ты - тот монстр, который запросто отбирает пусть даже у преступника его душу. Почему? Почему остальные нормальные, а ты нет? - Голос Киры надорвался.

Гронский, до этого осторожно державший ее за плечи, расслабил хватку и поддался назад. Кира словно дала ему незримую пощечину - таким растерянным и испуганным он выглядел. Многое вертелось на языке. «И все-таки она не понимает, - думал Ян, мирясь с новым обстоятельством. - Что я не я в такие моменты. Ничего не помню, не контролирую ситуацию, себя. Думает, я инфантильный, ни за что не несу ответственность. Но это не так! Я хочу, я пытался остановиться. Не выходит. Почему остальные не такие? Ведь никто из ребят не мчится посреди ночи на навязчивый зов о помощи, никто не видит, как невинные страдают. И способность у меня одна, поэтому и выход один...».Но ничего этого не сказал.