Угасающее солнце: Шон`Джир - Черри Кэролайн Дженис - Страница 46

• Предыдущая
• 46/65
• Следующая

Он вновь вернулся к пульту, снова и снова терпеливо стуча по клавишам, снова и снова получая в ответ «Информация отсутствует» и «Засекречено».

И наконец, оставив попытки, Стэн поднялся, рассеянно потянувшись к дусу, который тоскливо жался к нему, чувствуя огорчение хозяина и стараясь отвлечь его.

Четыре планеты.

День, а может — больше месяца: интервалы между прыжками были неравными.

Конец путешествия неожиданно показался очень близким.

Млара, и Шэй, и Хла, и Сэй'эй-ноу-клай'ай.

Ньюн наблюдал, как они проносятся мимо, безжизненные, и даже его хмурый вид не мог скрыть возбуждения в крови.

Они прыгнули снова, и чуть позже полудня по корабельному времени в центре экрана появилась новая звезда.

— Это дом, — негромко сказала Мелеин, когда они пришли в холл госпожи, чтобы взглянуть на нее вместе с ней. — Это Солнце.

На хол'эйри — Нэй'ай'ин.

Ньюн взглянул на пятнышко света, которое с внешней границы системы, где они находились, казалось меньше булавочного укола, и в отчаянии подумал, какой долгий путь им еще предстоит. Нэй'ай'ин. Солнце.

И Планета, что звалась Кутат.

— С вашего разрешения, — пробормотал Дункан, -…я лучше займусь управлением.

Они все, даже дусы, направились в рубку управления.

И было что-то зловещее в погруженной во тьму прежде самой активной секции пульта управления. Дункан на мгновение замер, глядя на это, потом уселся за пульт и привел все в готовность, не тронув лишь приведенной в негодность секции.

Покинув госпожу, Ньюн встал у пульта справа от Дункана: мри знал о приборах очень мало, лишь то, что показал ему Стэн — но даже его знаний было достаточно, чтобы убедиться, что что-то произошло.

— Навигационного компьютера больше нет, — сказал Дункан.

— Ты можешь привести нас, — уверенно проговорил Ньюн.

Дункан кивнул. Его руки летали по клавишам, и изображения на экранах сменялись, выстраивая причудливые модели вокруг точки, что была Нэй'ай'ин.

— Мы на курсе, — сказал он наконец. — Просто навигации по звездам больше не для нас.

Но это уже не имело значения. Госпожа давным-давно вернулась в свои покои, а Ньюн по-прежнему стоял рядом с Дунканом, который сидел в кресле, отделенный от мри консолью, наблюдая за действиями Стэна.

Прошло пять дней, прежде чем появилась Кутат, третья планета от Нэй'ай'ин… Кутат. Дункан вел корабль, проводя в рубке управления больше времени, чем требовал здравый смысл: он даже ел здесь, выходя в холл келов лишь для того, чтобы умыться и немного поспать, когда на корабле наступала ночь. Но еще до того, как ночь подходила к концу, он в тревоге спешил обратно, и Ньюн знал, где отыскать его.

Его присутствие за пультом управления вовсе не требовалось.

Не было сигналов тревоги, ничего.

Ньюн с возрастающим отчаянием начал думать, что здесь их ждет та же самая картина, как и на предыдущих планетах. И у Мелеин, и у Дункана было, конечно, собственное мнение об этой непрекращающейся тишине, и никто не высказывал его вслух.

Никаких кораблей.

Никакой реакции.

На шестой день первые четкие картины планеты заполнили экраны, и Мелеин приходила в рубку, чтобы взглянуть на них. Рука Ньюна в безмолвном предположении ложилась на ее руку.

Планета была багряной и безжизненной.

И древней. Очень, очень древней.

Дункан выключил изображение на экранах. Когда он взглянул на них обоих, на лице его застыло мучительное выражение, словно он собирался обвинять во всем себя. Но Ньюн, набрав полные легкие воздуха, выдохнул, смирившись с тем, что знал всю свою жизнь.

Что после всего случившегося они были последними из расы.

Где-то на корабле застонали дусы, вобрав в себя ниспосланное людям отчаяние.

— Путешествие Народа, — сказала Мелеин, — было очень, очень долгим. Если мы последние, мы все же придем домой. Веди нас туда, Дункан.

— Дункан, — просто ответил Стэн, и склонил голову, и повернулся к панелям управления, чтобы не видеть лиц мри. Ньюну казалось, что воздух куда-то исчез; невидимая рука стискивала сердце, как тогда, когда на его глазах на Кесрит умирал Народ; но то была старая печаль, и он давным-давно выплакал ее. Кел'ен так и стоял, когда Мелеин пошла обратно в свой холл.

Потом он ушел к себе, и сел со своим дусом, и заплакал, как не мог плакать Кел.

— Почему мы должны печалиться? — спросила Мелеин, когда вечером того же дня они вновь встретились на первом за много дней и последнем перед посадкой ужине. — Мы всегда знали, что мы последние. Пока мы считали по-другому, мы были гораздо счастливее, но правда, тем не менее, оставалась неизменной. Мы должны радоваться. Мы вернулись домой. Мы увидели то, что было нашим началом, и это достойное завершение пути.

Этого землянин не мог постичь. Он лишь замотал головой, словно от боли, и опечаленный дус потянулся к нему носом.

Но Ньюн во всем согласился с Мелеин: она была права. Они видели и худшее, чем то, что лежало перед ними: была Кесрит, были земляне и регулы.

— Не печалься за нас, — сказал Ньюн Дункану, тронув его за рукав. — Мы пришли туда, где хотели быть.

— Я, пожалуй, вернусь в рубку, — сказал Дункан и резко поднялся, закрыл лицо вуалью и оставил их, не спросив разрешения и не оглянувшись. Его дус двинулся следом, излучая страдание.

— Он ничего не сможет там сделать, — пробормотала Мелеин, пожав плечами. — Но это успокоит его.

— Дункан, — сказал Ньюн, — не оставит нас. Он чувствует себя виноватым.

— За нас?

Ньюн пожал плечами, сжал губы, посмотрел в сторону.

Мелеин протянула руку и коснулась его лица, привлекая внимание кел'ена, печально глядя на него.

— Я знала, что это может занять немало времени. Было больше восьмидесяти Мраков, Ньюн, и в каждом сменилось не одно поколение; и было свыше восьмидесяти Промежуточных эпох, и большинство из них длились свыше тысячелетия.

Он попробовал протестующе рассмеяться, качая головой — но смеха не получилось.

— Я могу представить расстояние, но не годы. Двадцать лет — долгий срок для кел'ена. Я не могу представить тысячелетие.

Наклонившись, она коснулась губами его лба.

— Ньюн, счет не имеет значения. Я тоже этого не понимаю.

Этой ночью, и следующей, Ньюн сидел рядом с ее креслом. Мелеин не просила его об этом. Просто он не хотел оставлять ее одну. И Дункан, приходя со своих одиноких вахт, чтобы поспать хотя бы несколько часов, устраивался вместе со своим дусом в углу — здесь же, а не в холле келов. Никто из них сейчас не хотел одиночества. Им было более чем достаточно пустынности Кутат.

На восьмой день Кутат надвинулась на них, заполнив весь экран в холле госпожи — воспаленная, сухая, изборожденная древними шрамами.

И Дункан вошел к госпоже, ворвался, словно ураган, и сорвал мэз и зейдх, открыв свое лицо: оно пылало.

— Жизнь! — выдохнул он. — Это показал детектор. Госпожа, Ньюн… ваша планета не мертва!

На мгновение все замерли.

И внезапно Мелеин, хлопнув в ладони, сложила их вместе и возблагодарила богов; и лишь тогда Ньюн позволил себе вздохнуть с надеждой.

Следом за Дунканом Мелеин прошла в рубку; позади них — Ньюн и шумно дышащие от возбуждения дусы. Мелеин уселась на подлокотник кресла, и Ньюн склонился рядом, а Дункан тем временем пытался объяснить им результаты своих поисков, показывая диаграммы, и экраны, и бегущие по ним потоки данных, означавших жизнь.

Присутствие машин, и невероятно слабые сигналы присутствия живой материи.

— Отсюда, из космоса, это похоже на Кесрит, — тихо сказал Дункан, заставив Ньюна похолодеть, ибо прежняя госпожа слишком часто называла Кесрит кузницей, что готовит Народ… к тому, что их ждет. — Дусы, — продолжал Дункан, — скорее всего будут чувствовать себя здесь достаточно хорошо.

— Одна луна, — читал Ньюн показания экрана, с тоской вспоминая две, свершавшие свой путь по небесам Кесрит; вспоминая холмы планеты и знакомые места, где он охотился до прихода землян.

• Предыдущая
• 46/65
• Следующая