Япония, японцы и японоведы - Латышев Игорь - Страница 3
- Предыдущая
- 3/248
- Следующая
Центрами изучения Японии были в те годы военные учреждения, большая часть которых находилась на Дальнем Востоке или в Сибири и Средней Азии. Там вели преподавательскую, референтскую, разведовательную, переводческую и пропагандистскую работу такие специалисты по Японии как Б. Г. Сапожников, С. Л. Будкевич, Н. П. Капул, Г. К. Меклер, А. А. Пашковский, Г. И. Подпалова и многие другие. Здесь я упомянул фамилии лишь знакомых мне лично японоведов старшего поколения. Но было тогда среди военнослужащихдальневосточников большое число знатоков японского языка, с которыми судьба меня так и не свела. Их имена и фамилии следовало бы также помнить нынешнему поколению японоведов. Кстати сказать, добрые упоминания о многих из них содержатся в статьях Б. Г. Сапожникова, опубликованных в книге, посвященной светлой памяти советских востоковедов-участников Великой Отечественной войны1.
Однако уже в 1943 году, после разгрома гитлеровцев под Сталинградом и на Курской дуге, в Москве возобновил работу Московский Институт востоковедения, преподаватели и студенты которого некоторое время находились в эвакуации в городе Фергане. Тогда же по указанию главы наркомата иностранных дел СССР В. М. Молотова было значительно увеличено по сравнению с довоенным периодом число студентов, изучавших восточные языки, и в том числе японский язык. Судя по всему, руководители названного наркомата смотрели далеко вперед и уже в тот момент думали о тех задачах внешней политики нашей страны, которые предстояло решать в период после победы над мировым фашизмом. Причем внимание уделялось не только Западу, но и Востоку, ибо предполагалось резкое возрастание потребности в специалистах-знатоках соседних с Советским Союзом стран Востока, включая Китай, Японию, Корею и Монголию. С учетом дальнейших потребностей МИДа и других государственных ведомств при приеме студентов-первокурсников предпочтение отдавалось лицам мужского пола. Особыми льготами при поступлении в институт пользовались абитуриенты-фронтовики, вернувшиеся в тыл в связи с ранениями. Они как правило были старше других юношей по возрасту и проявляли более ответственное отношение к учебе и большую целеустремленность, хотя подчас длительный отрыв от учебных занятий и пережитые на фронте нервные стрессы отрицательно сказывались у некоторых из них на способности к быстрому усвоению иностранных языков. В этом отношении "желторотые" юнцы - вчерашние школьники нередко опережали их в учебе, по крайней мере на первых порах.
Московский институт востоковедения (сокращенно - МИВ), располагался в Ростокинском проезде на краю Сокольнического парка в четырехэтажном кирпичном здании, принадлежавшем до войны институту философии, литературы и истории, более известному в сокращенном названии: ИФЛИ.
Добираться до института было далековато: сначала на метро до конечной станции "Сокольники", а затем несколько остановок на трамвае. Институтское здание соседствовало с деревянными одноэтажными домиками скорее дачного, чем городского типа, обнесенными дощатыми заборами. С тыльной стороны здания протекала речка Яуза, по берегам которой лепились огороды, пустыри и мусорные кучи. Само здание столь же мало впечатляло, как и окружающий его пейзаж: старый кирпичный дом с тесными комнатками и с поношенной мебелью. Когда летом 1944 года я впервые вошел в двери этого дома, то, как помнится, в душу закралось сомнение: "Неужели отсюда, из такого неухоженного, невзрачного помещения, и начинается заманчивый путь в дальние и сказочно живописные страны Востока?"
Вступительные экзамены в МИВ в 1944 году принимались у абитуриентов довольно либерально, и были сданы мною на все пятерки. В своем заявлении о приеме я просил зачислить меня на японское отделение. Почему? Да потому, что Япония казалась мне и загадочной, и опасной, и в то же время экзотической страной. Причем такой страной, которая требовала к себе особого внимания хотя бы уже потому, что в 1944 году ее армии оккупировали и Китай и многие страны Тихого океана, обнаруживая способность наносить тяжелые удары по военной мощи США и Великобритании. Вспоминались при этом и прочтенные незадолго до того романы наших писателей-соотечественников А. Новикова-Прибоя "Цусима" и А. Степанова "Порт-Артур", оставившие в моей памяти чувство горечи за наши поражения в русско-японской войне вместе с недоуменным вопросом: "Как же смогли эти япошки так разгромить русскую армию?!"
Профессия, связанная со всесторонним изучением Страны восходящего солнца виделась мне делом очень нужным нашей стране, исключительно интересным и престижным. К тому же мне почему-то думалось тогда, что у меня были особые задатки к изучению иностранных языков и что поэтому усидчивость и упорство помогут мне успешно овладеть одним из самых трудных восточных языков. Правда, вскоре обнаружилось, что я переоценивал свои лингвистические способности: они оказались не большими, чем у основной массы моих сокурсников, и если в дальнейшем на экзаменах по японскому языку я и добивался отличных оценок, то лишь благодаря повседневному труду. И в этой связи не могу умолчать о том, что были в числе моих однокашников и поистине талантливые люди, намного опережавшие в студенческие годы остальных студентов,- люди, удивлявшие своими успехами в изучении японского языка не только нас, но и наших преподавателей. Таким студентом был, в частности, Борис Лаврентьев, ставший по окончании института одним из лучших советских переводчиков японского языка. Неоднократно в последующие годы он привлекался к важнейшим переговорам руководителей внешней политики СССР и Японии. В дальнейшем Б. Лаврентьев стал и одним из самых компетентных отечественных ученых-лингвистов. На протяжении нескольких десятилетий и вплоть до 1999 года он возглавлял кафедру японского языка Государственного института международных отношений при МИДе СССР.
Среди студентов-однокашников, поступивших в институт одновременно со мной, а также либо годом ранее, либо годом-двумя позднее, оказалось немало и других энергичных, одаренных людей, проявивших себя в дальнейшем в самых разнообразных сферах науки и государственной деятельности. На одном со мной курсе учился Дмитрий Петров, ставший крупным ученым - автором ряда книг по истории и внешней политике Японии. (Наши пути с Дмитрием Васильевичем постоянно пересекались на протяжении пятидесяти лет, поэтому ниже я еще не раз буду упоминать о нем.) Видными учеными-японоведами стали также мои однокашники: Нина Чегодарь (в студенческие годы - Арефьева), Владимир Хлынов, Виктор Власов, Юрий Козловский, Павел Долгоруков, Инна Короткова, Седа Маркарьян, Татьяна Григорьева и многие другие. Большой вклад в изучение ряда стран Азии внесли в дальнейшем выпускники японского отделения МИВ Ярополк Гузеватый и Владимир Глунин. Переводчиками высшей квалификации, содействовавшими широкому ознакомлению отечественных читателей с художественной литературой и с научно-техническими публикациями японских издательств, стали Борис Раскин и Лев Голдин.
У некоторых же из моих однокашников незаурядные способности проявились не столько в научной, сколько в дипломатической, государственной и журналистской деятельности. Неоднократно и подолгу находились в 50-х - 80-х годах в Японии в качестве ответственных сотрудников посольства СССР, а затем в качестве консулов в Осаке и Саппоро Виктор Денисов и Алексей Оконишников. Собственными корреспондентами центральных советских газет в Японии работали в последующие годы Борис Чехонин и Аскольд Бирюков. Известность снискала себе на журналистской стезе Ирина Кожевникова.
Были, конечно, в числе студентов японского отделения МИВ и бездари и лентяи, отсеявшиеся уже на первых двух курсах. Но их оказалось немного. И не они делали погоду в аудиториях. Сегодня, вспоминая прошлое, нельзя не воздать должное руководству Московского института востоковедения, которое в трудные военные и первые послевоенные годы сумело подобрать для учебы на японском отделении большую группу толковых, способных и энергичных молодых людей.
Большой вклад в дело подготовки нового послевоенного поколения японоведов-профессионалов внесли в те годы преподаватели института, включая как лингвистов, так и специалистов по истории, географии и другим страноведческим дисциплинам.
- Предыдущая
- 3/248
- Следующая
