Мышеловка для кота (СИ) - Николаева Ольга - Страница 99

— Зачем тебе, Лизонька? — Первой отмерла мама Кира. Молодец. Быстро соображает.

— Да вот, захотелось прогуляться, ножки помочить…

Да. Дурная идея. Но лучше мне сейчас дурой прикинуться, чем здесь родные передерутся. И это даже не ради мира во всем мире. Просто незачем добавлять себе новых врагов.

— Блин. Кир. Ты бы сразу сказал, что она уже залетела. А ты, в лучших старомодных традициях, решил жениться! — Сказано было от души и от сердца. И… угадайте, кто это произнес?

Бам-с! Мое терпение, как всегда неожиданно, лопнуло. Правда, очень по-тихому. Позволяя держать все эмоции под контролем.

Но промолчать себе я уже не позволила.

— Дура ты, Ира. А я — умная. Только хорошо это скрываю. А ты свою дурость никак спрятать не можешь. Поэтому Кирилл любит меня, а не тебя.

Ляпнула и затихла. В ожидании. Нет, реакции Ирины уже не боялась: все свои способности она уже показала, глупость перла из нее кусками, но не опасная. Страшно было смотреть на Кирилла.

Допустим, про свадьбу-женитьбу он говорил серьезно. С кем не бывает. И Кирилл Янкевич может остепениться. И даже выбор сделать на мне (ну, поперла полоса неурядиц у парня, случается)… Однако, про любовь-то мы с ним ни разу не заговаривали… Это ж совсем другое дело — намного, в тысячи раз ответственнее и серьезнее!!!

И я, ненароком, такие речи веду…

В общем, сказала и пожалела. Ничего нового. Все, как обычно, в делах, относящихся к Киру.

И своим ушам не поверила, когда он хмыкнул весело и подтвердил:

— Вот видишь, Ирин, Лиза доходчиво и кратко все тебе объяснила. Кроме всего прочего, люблю ее за ум, находчивость и нестандартность мышления. Остальные достоинства долго перечислять. А тебя терпеть не могу за дурость и скандальные выходки. — Он поднялся, протянул мне руку, помогая встать. — Думаю, этих объяснений достаточно. Вы кушайте, а мы с Лизой пойдем гулять.

И увел меня из помещения. Сразу на улицу потащил.

Я автоматически переставляла ноги, плохо соображая, куда и как двигаюсь, а в душе дрожало что-то… Очень слабое и хрупкое, но оно проснулось и поднимало голову…

Это же он вслух сейчас, при всех, сказал, что меня любит!!! Мама дорогая… Спокойно, Лиза, спокойно. Это же, возможно, еще ничего не значит. Просто поддержал меня, чтобы Ирка отвяла… Но ведь сказал же? Сказал. И мне, уж точно, не послышалось. Я очень близко сидела. Не могла перепутать слова. Да и нет их, таких, вроде бы, чтобы можно было спутать…

— Лиз… О чем задумалась? — Он остановился на берегу какого-то пруда, подернутого молочной дымкой.

Утихающий закат окрашивал все окружающее в палевые тона, и туманная морось над водой казалась нежно-розовой.

— Красиво-то как… И спокойно… — Даже глаза прикрыла, всем видом показывая, что наслаждаюсь дремотной тишиной и свежестью…

— Неправда. — Обошел меня так, чтобы смотреть прямо в лицо, за плечи обнял, подбородок приподнимая. Пришлось глаза открыть. И никуда не спрятаться от его — с пытливым прищуром всматривающихся.

— Что — неправда? Разве не красота вокруг?

— Нет. О другом сейчас думала. Я уверен.

— Хм… И о чем же, по-твоему?

— Да кто ж тебя знает, Лиз… Может, сбежать задумала снова, разве угадаешь?

— Нет. Не собиралась. А пора уже, да?

— Господи… И за что мне такое счастье досталось? — Он картинно поднял очи к небу, всем видом изображаю вселенскую скорбь. Если бы не ухмылка довольная, наверное, повелась бы и поверила, но…

Я не успела ни усомниться, ни принять его слова за правду, ни подумать о чем-то постороннем. Кир слишком быстро перевел тему:

— А ты меня за что? — И очень пристально взглянул. Совсем не так, как раньше. Не искушающе, не испытующе, и без всякой насмешки. И вызова не было в его глазах. Какое-то странное ожидание.

Что-то волнующие происходило сейчас. Заставляющее задержать воздух в груди, и почувствовать жуткую пустоту в голове. И внутри, в районе солнечного сплетения, необычные ощущения образовались. Это, что ли, называют порханием бабочек в животе? Какие-то бабочки подозрительные… Мутанты…

— Лиза… Ты опять ушла куда-то в себя… Отвечай уже… — Губы так близко, что слова можно поймать своими… И глаза… Такие, как сейчас… Их страшно обманывать…

— А что отвечать? — Как обычно, прикинулась дурочкой. Я, может быть, вопрос не поняла…

— Значит, нечего? — Еще секунда ожидания, а потом он будто бы погас. Словно внутри у Кирилла одним щелчком вырубили все лампочки…

Вот теперь уже стало окончательно страшно.

— Кир! Ты спроси меня правильно!!! Откуда я знаю, что ты имеешь в виду?! — Почти выкрикнула. Чтобы осознал, что уже не шучу. И, вообще, отношусь ко всему очень серьезно.

— Я вслух, принародно, достаточно подробно рассказал, почему и за что я тебя люблю. Хотелось бы знать, какие качества во мне ты оценила. — Таким сосредоточенно-серьезным Кирилла еще никогда не видела.

В горле моментально пересохло. Прикусила губу, больно. Сначала нижнюю, потом верхнюю. Глаза забегали, в поисках, за что бы нейтральное зацепиться, чтобы на него не смотреть, чтобы успеть хоть немного собрать в кучу мысли…

— Лиз… — Очень тихо…

— А… мне… обязательно говорить, да? — Нет. Реальная дура. Уже без всякого притворства.

Медленно убрал руки от моего лица. Сразу как-то похолодало…

— Ну… — Пожал плечами. Пальцы медленно сжал в кулаки. Потом разжал. Потом засунул в карманы брюк… — Если не за что… Не стоит придумывать и сочинять.

И сразу, как будто бы, стал далеким-далеким от меня. Словно и не обнимал, только что…

Ощущение абсолютно не понравилось. Нужно было срочно ситуацию исправлять.

— Мать твою!!! — Простите, Вилена Игоревна, но не сдержалась. — Да откуда мне знать?!!! — Схватила его за воротник рубашки, притягивая к себе. — Не за что тебя любить, понимаешь? Ты хам, наглец, узурпатор и тиран! И… забыла, как называется… а! Женоненавистник! И жестокий человек! И вообще… — Запал очень быстро закончился. Сил почти не осталось. Буркнула еле слышно. — А я вот, зачем-то, люблю… Дура, наверное, да?

Глянула коротко и спрятала взгляд. Какое-то неудачное вышло признание… Больше похожее на бред…

Странно было и страшно.

Я молчала. И Кир молчал. Очень долго. Целых несколько вдохов и выдохов. Невыносимо стало ждать. Несмело подняла голову.

Удивительно. Янкевич улыбался. Такой улыбки я тоже никогда еще не видела у него. Слишком светлой. И похожей на счастливую.

— Что? — Естественно, иголки выставились автоматически, сами собой.

— Я вот все думал, как это будет звучать в твоем исполнении… не мог себе представить. — Прижался лбом к моему. Снова обнял. Потом потерся щекой, уколол щетиной. Будто обруч отпустили, который до этого грудь сдавил, а я и не замечала.

— Так уверен был, что услышишь?

— Нет. Но помечтать-то хотелось… — Теплые губы уже прижимались к виску, к бровям, к скулам. Почти невесомо, очень нежно. С тончайшим намеком на нетерпение. Или мне хотелось поймать этот намек…

— И как оно? Мечталось правильно? — Сама уже подставляла лицо под ласку. Теперь было можно. Почти все самое сложное сделано.

— Нет. Я думал, в тебе немного больше романтики… — В голосе Кира явно слышался смех. Но возмутиться было нужно, для приличия.

— Ну, знаешь ли! — Оттолкнула. Руки уперла в бока. — Твое предложение тоже было очень далеким от идеала! Вернее, это даже не предложение было, а так, бытовой вопрос…

— Так я же репетировал, Лиз. А потом уже сделаю по-настоящему… — Снова притянул к себе.

— Да пошел ты!

— Не-а. Не пойду. Ты уже раскололась, моя хорошая….

— И ничего не раскололась! — Психанула опять, зачем-то. Вернее, понятно, зачем: выдала себя с головой, осталась для него открытой и понятной, бери тепленькой, никакой защиты нет… — Это я ляпнула от неожиданности, не подумав.

— Умгу. Еще скажи, чтобы не обидеть меня… С тебя станется… — В голосе звучала ирония, но руки, вдруг, сжали крепче.

— Конечно. Только из этих соображений. Можешь себе ничего не выдумывать больше…