Мышеловка для кота (СИ) - Николаева Ольга - Страница 91

— Не буду я ничего выкидывать, не дождешься. Что ты хотел, Кирилл?

— Не хотел, а хочу. Исправить некоторые ошибки и оговорки. Позволишь? — Он все так же держался на некотором расстоянии от меня, смотрел сосредоточенно и серьезно. Очень хотелось сказать что-нибудь неожиданное и разрядить обстановку, но никаких идей подходящих не было. Пришлось кивнуть, давая молчаливое согласие.

Хуже-то, как мне казалось, уже невозможно было сделать, и портить уже было нечего, почти. Оставалось лишь соглашаться и плыть по течению…

— Тогда собирай вещи, на два дня, и поехали.

— Куда это? И зачем? — Я не прикидывалась, а реально ничего не понимала.

— В Москву поедем. На выходные. К утру понедельника вернемся.

— Зачем?

— С родней знакомиться.

— О как… А надо ли?

— Видимо, надо.

— А кому, если не секрет?

Тяжелый вздох был мне наградой за проявленное остроумие и находчивость. А как же? Очень ведь умный и правильный был вопрос…

— Наверное, нам обоим, Лиз. Раз тебя это так беспокоит…

— Меня беспокоит, что ты своим покажешь меня, чтобы точно знали, кого прикапывать, в случае чего… Ну, чтобы лишних жертв не образовалось, нечаянно.

— Лиза, ты будешь брать вещи, или поедем прямо сейчас, не заходя домой? Все необходимое можно купить и по дороге…

— А если я, вообще, никуда не собираюсь? Если в моих планах был теплый одинокий ужин и вечер перед телевизором?

— Пффф… Не смеши меня. Телевизор она смотреть собралась. Еще расскажи про вышивку крестиком…

— Не веришь? — Я уже не знала, какой найти повод, чтобы отвертеться. Все мои доводы рассыпались в прах перед упорством Кира и… что уж тут скрывать: мне до зуда в коленках не терпелось посмотреть на этих загадочных родичей. Прятаться от них уже глупо: если Кир нашел, то и они найдут, без сомнений. А так… хоть знать, кого бояться… если что…

Ехать сразу же, не собирая вещи, я отказалась. Во-первых, фиалку нужно было разместить в хорошем месте, а во-вторых, протрястись фигову тучу километров, наряженной в шпильки и юбку-карандаш — то еще удовольствие…

Кир почти поверил в мои намерения, но в квартиру сопроводил. Намекая, что с меня станется передумать и запереться, никуда не выходя. А ночевать на лавочке у подъезда он, отчего-то, не собирался.

С ярко выраженным недовольством на лице, впустила его в дом и даже позволила подождать на кухне. Чтобы не мешался под ногами. Этот гад взялся хозяйничать. Наделал бутербродов в дорогу… Затем термос потребовал. Ненормальный. Откуда у меня мог взяться термос?

Об этом отклонении Киру сообщила. В смысле, о его ненормальности. И о том, что адекватный олигарх и бандитский родственник должен вести себя совершенно иначе.

— А у тебя много знакомых бандитов и олигархов? — О его невозмутимость можно было бы крошить орехи, грецкие. Вообще, ноль реакции на подколки.

Это бесило, раздражало, вымораживало.

— Да! Целых два! И все неадекватные!

— Гм… И кто же второй, позволь поинтересоваться?

— Андерс, мать твою! Считаешь, этого мало?!

Он какое-то время буравил меня взглядом, а потом подошел, обнял порывисто, прижался губами к шее, где-то за ухом… Вызвав отчаянную дрожь и мурашки во всем теле, как обычно. Проклятая реакция организма на Янкевича! Она ведь должна бы стать не такой острой, как раньше, просто из-за привыкания к нему…

Пока я раздумывала над этой проблемой, он вжимал меня в свое тело и тихо шептал, все туда же в шею:

— Лиз, прекрати придумывать ерунду. Откуда ты набралась этих стереотипов? Из кино и книжек? Так их несмышленые люди придумывают… или они с дураками лишь сталкивались…

— Я не придумываю. Ты мне ни разу не сказал даже, что я тебе нравлюсь… И какие фантазии должны бродить в моей голове, после этого? — После этой фразы, вдруг всхлипнула. Нечаянно. Неожиданно для самой себя. Просто жалко стало, и обидно, за свою судьбинушку, неприкаянную..

— Да нравишься, Лиза. Нравишься. Неужто, я стал бы переносить столько геморроя просто так, развлечения ради? — До него, кажется, не сразу дошло, что я почти расплакалась позорно. А когда дошло — перепугался. Сжал крепче. Приподнял мне подбородок. Попытался заглянуть в глаза. Не вышло. Они ж у меня заплаканные были, красные. Разве б я их смогла поднять, в таком состоянии? Нет. Спрятала, опустила. — Ау, Лиз… Ты что? Из-за такой фигни собралась плакать?

— Ничего себе, фигня… — Оттолкнула его. Отвернулась к окну, шмыгнула носом. Вытерла глаза. — Если для тебя это неважно… Тогда не знаю…

Он выпустил меня из рук, тяжело вздохнул, взъерошил волосы… Начал складывать бутерброды в сумку…

— Я тут знаешь, о чем подумал? — Через долгое время, когда я уже успокоилась и перестала шмыгать носом.

— Откуда мне знать, куда закатились твои шарики и ролики…

— О том, что, когда я начну понимать женщин, сразу же перестану быть мужчиной… — Продолжил, как ни в чем не бывало. Будто и не заметил моего выпада.

— Ой, да я тебя умоляю! Женщины сами себя не понимают! И от этого не становятся мужчинами!

— Нравится мне в тебе, Лиза, склонность к самокритике. — Улыбнулся и снова обнял. — Дай, поцелую тебя, по-настоящему. Может быть, полегче станет. Нам обоим…

Целовались мы долго и по-настоящему, но остановились вовремя. Правда, могли бы и задержаться на подольше. И выезжать можно было глубоко в ночи, потому как пробка на выезде рассосалась только после двенадцати. А до этого мы стояли с нулевыми шансами на успех. Несколько часов, кстати. Бутерброды уже там и пригодились. И я с тоской вспоминала о термосе, которого никогда в жизни не содержала в хозяйстве. А ведь так пригодился бы сладкий чаек… Пришлось обходиться обычной водичкой из бутылки…

А Кир вслух сокрушался, что не взял водителя. Тот бы держался за руль все это время, а мы могли бы на заднем сиденье пообниматься… Чуть не вылила воду ему на голову, за такие шальные идеи. Хотя… обдумав, поняла, что не так уж он и неправ. Но ничего об этом не сказала. Просто пробку завинтила покрепче…

А потом перебралась на заднее сиденье. Прямо с ногами вскарабкалась. Очень в тему оказались брошенные там куртки: хорошая подушка из них вышла.

Сидеть в пробке — одно мучение. А вот лежать, в ней же, тоже мучение, но совсем другое.

Сначала я пыталась общаться с Киром. О чем-то даже интересном, и диалог складывался. Правда, периодически перемежался матерками со стороны водителя… А еще — предложениями с моей стороны, включить аварийку и перебраться ко мне, поближе. И скучать веселее было бы вдвоем, и обниматься, как вариант… А пробка, глядишь, тем временем и рассосалась бы…

Мне даже кажется, что Янкевич в какой-то момент был почти согласен. Но все начали потихоньку двигаться, и моя гениальная идея так и осталась невостребованной.

Не знаю, от чего я проснулась: то ли от тишины, почти оглушающей, разбавленной лишь тихим шорохом покрышек, то ли от мягкого покачивания, похожего на движение по проселочной дороге. Может быть, солнце слишком жгуче в глаза посветило.

В общем, было уже утро, очень тихо, и мы куда-то очень медленно вразвалочку катились.

— Мммм… — Все, что смогла выдать на тему доброго утра. Губы слиплись, горло пересохло, руки, ноги, спина, шея и даже, кажется, пятая точка затекли и ныли. И нестерпимо хотелось на природу. Это, скорее всего, и стало причиной пробуждения. Нужно быть честной перед собой и организмом…

— Ты проснулась? — Лишь на секунду притормозил, бросил взгляд в мою сторону, и снова сосредоточился на дороге. — Доброе утро.

— Остановись где-нибудь. И как можно быстрее. — Когда очень нужно, даже слипшиеся губы очень быстро можно разлепить. И неважно, что голос больше смахивал на сипение подзаборного алкаша.

— Трава мокрая, Лиз. Здесь дождь был, и сильный. Может, чуток подождешь? Мы скоро приедем. Немного осталось…

— Кир. Сейчас. И прямо здесь.

Что-то в моем тоне было такое, что он остановил машину. Тут же. Моментом. Чуть с сиденья кубарем не скатилась…