Князь Благовещенский (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 23

Тут он прав. Выжить — это для меня сейчас приоритетная задача. Номера уно, так сказать. И будет это сделать ой как непросто! С учетом, во что втравил меня долбанный обер-секретарь.

— Так что в тюрьму меня везти не надо. — резюмировал Самойлов. — Я остаюсь. И мы продолжаем работать, как договаривались.

А вот это очень хорошая новость! Просто прекрасная! От избытка чувств я чуть не обнял напарника, но посмотрев ему в глаза, сообразил, что он этого не оценит.

— Отлично! — вместо этого сказал я. — Какой план?

— Поехали поедим для начала.

У него что черная дыра вместо желудка? Мы же недавно в "Даурии" были! Однако, бросив взгляд на часы в приборной панели "Москвича", сообразил, что с момента ресторана прошло уже часа четыре. В интересных делах время летит незаметно.

— Даурия?

— И давай я сам за руль сяду. Ты же города не знаешь, возишь по всяким дорогим тошниловкам!

Что я там говорил про лидерство недавно?

Обедали мы на природе. Глеб заскочил в какой-то лубочный фастфуд, украшенный по фасаду скоморохами, набрал блинов, запеканок и маринованных овощей, и со всей этой роскошью привез меня на берег Зеи.

— У воды хорошо думается. — пояснил он. — И плохо подслушивается.

Он быстренько сервировал наш обед на бумажной скатёрке, прихваченной в той же забегаловке. Прямо на камне возле воды. И без всяких формальностей, вроде "приятного аппетита", принялся уминать фаршированный блин.

Зея была прекрасна. Она мне куда больше Амура нравилась и дома. Сильная река, с характером, но таким — не напоказ. Ровное серое полотно, небольшие водоворотики, с берега глядеть — кажется, что течения и нет вовсе. Но мне как-то довелось посмотреть в какое чудовище река превращается во время паводка. А один раз едва не случилось в ней утонуть.

Плаваю-то я как рыба, все же вырос во Владивостоке, у моря. И всю воду так и воспринимал всегда: плотной, соленой и неподвижной. Утонуть в которой способны только дети и пьяницы. А здесь, точнее там, дома, полез однажды на спор доказывать, что Зею переплыву. Ширина ведь не слишком большая для хорошего пловца. Разумеется, не учел течения, тех самых водоворотов. И еще одного незначительно факта — речная вода человеческое тело держит куда хуже морской. В общем, выловили меня спасатели, у них на Зее штаб-квартира, когда меня мимо проносило течением. Орущего и перепуганного до смерти! С тех пор я воду речную уважать стал.

В моем Благовещенске набережной Зеи все время грозились заняться и превратить ее в такую же красоту, которую сделали на Амуре. Но в реальности никогда даже не брались за дело. В результате ее берега, где крутые, а где с удобным подходом к воде, заросли непроходимым кустарником. И мусором, который своим долгом считали оставить все отдыхающие.

Здесь набережная тоже не была упрятана в бетон: трава, камни и деревья. Только тут было чисто. Берег, куда меня привез Глеб, походил на очень окультуренный парк: из-за желтеющей листвы деревьев проглядывали крыши беседок, везде стояли лавочки и ларьки со всякой снедью для гуляющих.

— Зачем твой двойник собрался переезжать? — проглотив первый блин, Самойлов нацелился на второй, но затем решил повременить и помучить меня вопросами. — И куда? Это, я считаю, самый важный вопрос. Найдем его и получим ключи ко всем остальным.

Мне такая постановка показалась странной. Отталкивать следовало, к бабке не ходи, от убийства посла. Но Самойлов был следователем, плоть, так сказать, от плоти этого мира, поэтому, вероятно, знал что говорил. Поэтому я уточнил.

— Почему ты именно его переезд считаешь ключом?

— Тут все просто. — Глеб не удержался и все-таки взялся за второй блин. — Двойник твой — фигура. Второй человек после князя. Чем его можно купить? Деньги отметаем сразу. То есть, как довесок к основному призу, деньги он взял бы, но только, как довесок.

— Он настолько богат?

— Не буду спрашивать про то, как у вас все устроено. А то запутаюсь. А у нас княжеская семья — — акционер практически во всех серьезных предприятиях. С учетом, что родни у князя немного: жена, сын малолетний, да сестра родная с племянником-оболтусом — это я про тебя, — сам подумай, насколько он богат?

— Настоящий олигарх, выходит. — подумав, признал я.

— На людях только не ляпни такое, ладно. — предостерег меня Глеб. — Можно получить так, что и титул не поможет.

— Понял-понял. — не олигарх, значит — не олигарх. Я ж разве против? Только за! — Значит, деньги для него не мотив.

— Нет. Была бы у него возможность, он мог себе княжество купить.

На этом месте следователь внезапно замолчал. Натурально завис с открытым ртом, не донеся блин до губ всего на несколько сантиметров. Я уставился на него вопросительно, но не сразу сообразил, что он этого не увидит.

— Дьявол! — выдохнул он через десяток секунд. — Вот ведь сука!

— Ты про что?

— Про кого! Про двойника твоего. Сам князем захотел стать, мразь!

Реакция Глеба меня очень заинтересовала. Он был возмущен. Так, словно Игорь Сергеевич не князя своего предал, а лично его. Особенность феодальных отношений? Очень может быть. Верность господину тут, похоже, в крови.

— А это возможно?

— Все возможно. Если действовать осторожно. Ну, да! Сходится все! Княжеством его купили! Больше нечем!

— Господин Самойлов, поговорите со мной, прошу! — напомнил я о своем существовании.

— А? Да-да, сейчас. — Глеб с явным усилием оторвался от созерцания разворачивающихся в его голове схем и взялся за объяснения. — Понимаешь, это политика... Нет, тут с другого надо начать, чтобы ты понял. Смотри: на западе рода вырождаются. Серьезно так вырождаются, во многих княжествах стол держат самые сильные бояре. У нас, на востоке, ситуация получше, но тоже не без сложностей. Но мы тут всегда под ударом, под угрозой экспансии теми же минцами или маньчжурами, так что не расслабляемся. Даже мнение такое есть, что царский дар может затухнуть, если его не применять с некой периодичностью. У нас это есть где сделать, а вот на западе — сложнее. Особенно во внутренних княжествах, у которых со всех сторон — русские.

— И как это?..

— Подожди! Дослушай! Москву такое положение дел очень даже устраивает, ведь бояре против царского дара щенки. Меньше носителей царского дара — меньше конкурентов. Вот и правит ими Бестужев, как ему вздумается. По названию-то Конефедерация, а по сути, почти до Сибири — княжество Московское. Но у каждой монеты две стороны. Территория получается огромная, но и ответственность большая. Если лях или германец попрет, отбиваться ему самому придётся. Вот он и ищет силу. А дальше все просто, даже ты поймешь: предлагает Игорю, носителю царского дара, княжеский стол в каком-нибудь Липецке. Двойник твой мужчина амбициозный, тут уже до потолка дорос и перспектив никаких — княжество-то Антон Николаевич наследует. А там он не второй, а первый, понимаешь? Сам князь!

— А что взамен?

Глеб глянул на меня, как на идиота. Дескать, придуриваешься или правда не догоняешь?

— Предприятие, в уставной фонд которого хотят войти москвичи. — предположил я.

— Верно. Только не просто предприятие. Мост в Азию, Игорь! Новый шелковый путь! Огромные доходы в перспективе. И влияние.

— Ага. И князь проморгал такую подставу? Каких-то левых людей, которые... Бли-и-ин!

До меня дошло. Если мой двойник — — племянник князя, то он владеет долями во всех предприятиях. И эту самую долю он переуступил москвичам. Какой-нибудь подставной конторке, про которую князь думает, что она принадлежит его племяшу. И не догадывается, что Москва уже наложила свою руку на часть его собственности.

— Вот ведь сука! — повторил я недавнюю реплику Глеба.

— Не то слово. Если эта версия верна, то все остальное объясняется очень просто. Даже смерть маньчжурского посла.

Самойлов посмотрел на меня со значением.

— Я его? В смысле...

— Ага. Двойник. И смотри, как изящно — ядом! Никогда не подумаешь на боярина! С его-то силищей людей травить! А потом еще и нападение триады — явный минский след.