Мерло красное или Мурло страстное (СИ) - Ардмир Мари - Страница 10

Пара медленных вдохов и я поднимаюсь на третий этаж по лестнице. С каждым шагом чувствую, как тягостное напряжение спадает. Ведь я без конца твержу себе, что встручусь с чудом, а не человеком. Именно так с чудом! И мы поговорим. Возможно, он будет уставшим или же раздраженным, но мы поговорим. Это будет еще один шаг навстречу моему чуду, если договоримся на обоюдно выгодных условиях — два шага.

Меня встретил мужчина светленький плотненький, чуть выше среднего, пронзительные карие глаза, совсем не вязались с добродушной улыбкой, круглыми щеками и чуть оттопыренными ушками. С такими шутки плохи, улыбаются заразительно, легко входят в круг доверия, но так же легко умеют бить наотмашь. В глазах читается предупреждение — не переходи границ дозволенного, и мы с тобой сработаемся.

— Татьяна? — он шел мне навстречу, заблаговременно протянув правую руку. Остановился в отдалении и чтобы приветствовать меня, потянулся вперед. Одна нога стоит твердо, вторая отталкивается от пола. Так здороваются, подтверждая радушие, чаще всего с близкими друзьями или именитыми людьми.

Странно, но в этом естественном обращении я прочитала подоплеку. Не собирается же он делать мне стрессовое собеседование.

— Добрый день, — я пожала его теплую ладонь с заявленной мне крепостью. Петр улыбнулся, одобряя. — Вот и встретились.

— Да, очень рад, пройдемте. — Он открыл двери в свой кабинет и пропустил меня первой. И вот тут с него слетает напускная веселость. — Присаживайтесь.

В его месте обитания царил итальянский современник. То есть стиль с обилием пластмассовых деталей открытых полок и светлых деревянных деталей. Заняв одно из кресел с сочным желтым цветом, я откинулась на спинку и отложила в сторону клатч. Петр остался стоять, уперевшись на стол, он внимательно изучает меня. Выдержав его скан, поинтересовалась:

— Вас что-то смущает?

— Превосходно! — я молчу. Он заявляет в лоб. — Вы не чувствуете себя уверенно, но не подаете вида. Прилагаете к этому все усилия.

Неожиданный поворот и все же это не окончательный его выпад:

— Интересные выводы.

— Поверьте это не в обиду сказано, — приложил руку к сердцу. — Я восхищен. Хорошо маскируетесь. Но пальцы подрагивают, и вас выдает улыбка. Слишком яркая.

— А это… — отмахнулась я, — эффект постоянных тренировок, вновь учусь сиять.

— Не подтвердили и не опровергли, привели свой довод, чтобы уцепился за него. — Как бы про себя подчеркнул он. Словно добивался моего торжественного взгляда или же смущенной улыбки. Я не отреагировала. Он продолжил:

— Вы засияете, я это уже вижу.

— Я знаю.

— Что именно вы знаете?

— Что вы видите больше, чем я хочу показать. — Он сделал незаметное движение головой, похожее на кивок. — Но, Петр, вы уверены в том, что и это не продумано мною?

— Уже не уверен.

На это замечание тоже постаралась не реагировать:

— У меня не так много времени как хотелось бы… — говорю я.

— Я понимаю.

— Вы согласитесь приступить к обсуждению?

— Возможно, — дал он уклончивый ответ. Молчим, смотрим друг на друга. — А вы не заинтересованы? — опять использует отстраненную констатацию происходящего.

— Вы говорили… на втором этаже еще одна редакция? — задумалась я вслух.

Я не то чтобы ценный кадр, и давить на работодателя не могу, но и тратить время и нервы на танцы вокруг да около не намерена. С этой мыслью встала и обернулась к нему. Некоторое время мы продолжали играть в гляделки, и только я открыла рот попрощаться, он перебил:

— Понимаю у вас мало времени, но… — сухо начал Петр, полностью раскрыв свой следующий ход — удар по самолюбию профессионала. А у меня его нет, в смысле самолюбия, стабильного нет. Пришлось вильнуть и уйти от вопроса:

— Послушайте, любой специалист проверяется на все 100 % в бою, в труде, на задании, но никак не в личной беседе в удобной обстановке. Так что либо вы даете задание, либо не тратите вр…

— Даю задание, — хлопнул в ладоши повеселевший Петр и подошел к столу. — Для Жаба, и думаю, для вас.

— Объясните. — Попросила я.

— Наш директор сомневается, но я бы хотел нанять вас и в качестве Гроховской тоже… что скажете? — он написал темы статей и протянул листок мне. — Осилите?

— Проверим. — Я ознакомилась с темами. Прикусила щеку изнутри, чтобы не проявить паники. Не поднимая глаз, спрашиваю первое пришедшее на ум:

— Аванс?

Цепкий взгляд Петра ожидающего моей бурной реакции, стал удивленным, и главред озадаченно переспросил:

— Что? Повторите…

— С вас аванс 50 %.

— А не слишком ли…?

— Мало? — постукивая пальцами по подбородку, произнесла задумчиво, — нет, не мало. Но если вы настаиваете, я готова взять аванс в 70%

— Вы у нас даже не на стажировке, мы даже не видели ваших способностей и не знаем возможностей. — Начал пояснять Петр. Я молчу в глазах немое восклицание — как нет? Он сцепил руки, и весь подобрался. — Татьяна мы друг друга неправильно поняли…

— Странно, у меня с речью проблем нет. — Заметила я отстраненно.

— Мы не платим авансов даже стажирующимся. — Попытался достучаться Петр Георгиевич.

— А зря. — Очень стараюсь не улыбнуться и с тем же серьезным видом произнести, — я в этом деле новичок, но уже знаю. Что из-за своей скупости вы теряете ценных специалистов.

— Что? — на этот раз его удивление было более чистым, незамутненным.

— Аванс, — поясняю, четко выговаривая каждое слово, — это гарантии моего возврата в вашу редакцию. — От такого заявления его слегка перекосило, буквально на долю секунды. — Считаете вы единственное издание, заинтересовавшееся Жабом или Гроховской.

Судя по взгляду, он так не считал.

— Так в чем вопрос? — и подмигнув, доверительно сообщила. — Заплатите, иначе Жаб интервью у Дмитрия Дьюко будет брать в неглиже.

С этим заявлением я перегнула. Но аванс мне нужен был не как экономический источник, а как источник уверенности. Прорваться к знаменитому кутюрье не так-то просто, так пусть меня хоть аванс греет.

— Татьяна… — на выдохе произнес он и искренне улыбнулся. — Танечка, я вас понял. — Поднялся, обошел стол. — Сделаем так… аванс вам выдам я.

— Деньги не пахнул, — согласилась я. За что вновь удостоилась озорной улыбки.

— У меня больше чем 50 %. — Он пересчитал купюры еще раз.

— Вам их разбить? — и невинный взгляд, хотя рука уже ухватилась за купюры с другой стороны.

— Нет, — рассмеялся Петр. — Берите.

— Прекрасно. А вы уверены, что я не аферистка? — начинаю пересчитывать купюры сама.

— Я уверен, наглость второе ваше я.

— Да.

— Татьяна, если вы с такой же игрой, рвением и легкостью будете добиваться интервью, я удвою вашу ставку.

— Готовьтесь к разорению. — Сумма скользнула в мою сумочку.

— Но у меня есть условие.

— Какое?

— Личность Жаба мы пока раскрывать не будем.

— Даже в бухгалтерии? — прищурилась я.

— Да. О вас будем знать я и выпускающий редактор Агафонов Яков Братиславович.

— И как я буду являться в редакцию на обсуждения и прочее?

— В качестве Гроховской. И скажем верной боевой подруги Жаба.

— Вы недоговариваете.

— Я договорю, но после.

— Хорошо, — согласилась я, и с улыбкой сообщаю. — С вас еще две тысячи.

— Сверх суммы? Татьяна, вы и так получили…

— Это издержки на таблетки от раздвоения личности. Понимаете, Жаб довлеет над Гроховской в попытке стереть ее с лица Земли, его аппетиты безмерны. Вот и вас обокрал…

— Что?! Татьяна, я вас недооценил, — рассмеялся он и потянул за локоток на выход.

— Двух штук не доплатили, — пожурила я. — И уже гоните?

— Нет. Хочу показать вас нашему директору. — Посмеиваясь, повел в сторону ресепшена за стеклянными дверьми. В светлой приемной с мягкими коричневыми креслами для посетителей я притормозила, ощущая что от вторжения к директору лучше отказаться. Интуиция, которую я зря очень часто игнорирую, была против.

— Петр, вы уверены? Секретаря нет, двери закрыты…