Последняя база - Черри Кэролайн Дженис - Страница 24
- Предыдущая
- 24/116
- Следующая
Но здесь было покойно, как в материнской утробе. Когда-то его, смертельно усталого, не способного даже пошевелиться, положили на эту кровать. С тех пор он изрядно набрался сил. Ему даже захотелось встать и рассмотреть этого незнакомца. Возвращалась отвага. Он понял, что выздоравливает, и эта мысль прибавила ему смелости.
Человек за окном шевельнулся, протянул руку, приложил ладонь к окну, как бы желая прикоснуться к руке Джоша. Онемевшие нервы вдруг проснулись, ожидая прикосновения, ошеломительного ощущения человеческого тепла. Да, за этим листом пластика существовала Вселенная - здравомыслящая, недоступная, отгородившаяся от него.
Словно загипнотизированный, он смотрел в темные глаза и исхудалое молодое лицо человека в коричневом костюме, и гадал, не сам ли это он, Джош, каким был вне утробы.
Но на Джоше было белое, и стоял он не перед зеркалом.
А главное - лицо. Чужое. Свое он помнил, хоть и смутно. Помнил свой давний, мальчишеский образ, а вот взрослый - запамятовал напрочь. Не детскую руку протягивал он к окну, и не детская рука тянулась ему навстречу. Произошло очень многое, он не мог собрать все события воедино. Да и не хотел.
Не забывался только страх.
На лице за окном появилась улыбка - слабая, добрая. Джош ответил такой же и протянул другую руку, чтобы коснуться лица, но опять встретил холодный пластик.
- Выходите, - прозвучало за стеной, и он вспомнил, что может выйти. Он колебался, а незнакомец настойчиво звал его - Джош видел, как шевелятся его губы, потом донеслись слова.
Джош осторожно направился к двери, которая, как уверяли врачи, была всегда открыта.
Она неожиданно распахнулась, и он оказался лицом к лицу со Вселенной - неуютной, негостеприимной, даже опасной. Человек у окна глядел на него, но если Джош шагнет к нему, то наткнется на безжизненный пластик. А если человек нахмурится, Джошу будет некуда спрятаться.
- Джош Толли, - сказал молодой человек. - Я - Дэймон Константин. Вы меня помните хоть чуть-чуть?
Константин. Звучное имя. Оно означало Пелл - и власть. Больше оно не сказало Джошу ни о чем, за исключением того, что раньше Константин был его врагом, а теперь - нет. Все стерто начисто. Все забыто. Джош Толли. Этот человек знал его. Ему тоже стоит... нет, он просто обязан вспомнить этого Дэймона...
Не получалось. Джош огорчился.
- Как вы себя чувствуете?
Сложный вопрос. Джош попытался разобраться в своих ощущениях и не сумел. Нужно было сосредоточиться, а мысли разбегались.
- Хотите чего-нибудь? - спросил Дэймон.
- Пудинга, - отозвался Джош, - фруктового. - Это было его любимое лакомство, без него не обходилась ни одна трапеза, кроме завтрака. Из еды ему давали все, чего бы он ни попросил.
- Как насчет книг? Не хотите ли почитать?
Книг ему еще ни разу не предлагали, и он приободрился, вспомнив, что любил читать.
- Да. Спасибо.
- Вы меня помните? - спросил Дэймон.
Джош отрицательно покачал головой.
- Извините, - смущенно произнес он. - Наверное, мы знакомы, но, видите ли, у меня что-то с памятью... Должно быть, мы познакомились после того, как я сюда попал.
- Вы многое забыли, но это естественно. Врачи говорят, все будет в порядке. Я два-три раза заходил проведать вас.
- Я помню.
- В самом деле? Скоро вы поправитесь, и будет очень хорошо, если вы найдете время прийти к нам в гости. Мы с женой будем очень рады.
Джош обдумал эти слова, и Вселенная расширилась, разрослась... Ему показалось, что он висит в пустоте.
- Ее я тоже знаю?
- Нет, но она наслышана о вас и хотела бы познакомиться.
- Как ее зовут?
- Элен. Элен Квин.
Джош повторил это имя одними губами, не давая ему выскользнуть из сознания. Купеческая фамилия. Впервые за эти дни он подумал о кораблях, вспомнил тьму и звезды. Его взгляд застыл на лице Дэймона, чтобы не утерялся контакт с единственной частицей реальности в изменчивом белом мире. Еще миг, и он снова мог оказаться в одиночестве, проснуться на койке в палате... в чистилище.
Его сознание изо всех сил цеплялось за действительность.
- Придите еще раз, - попросил он, - даже если я забуду. Пожалуйста, придите и напомните.
- Вы не забудете, - сказал Дэймон. - Но на всякий случай я приду.
По щекам Джоша побежали слезы - такое с ним происходило часто. Это не означало ни печали, ни радости, только глубокое облегчение. Катарсис.
- Вам нездоровится? - встревожился Дэймон.
- Я устал. - У Джоша подкашивались ноги, надо было добраться до койки, пока не помутилось в голове. - Вы не зайдете?
- Мне запрещено входить, - ответил Дэймон. - Я пришлю вам книги.
Джош уже позабыл про книги. Он кивнул, обрадованный и смущенный.
- Я вернусь, - сказал Дэймон.
Джош повернулся и вошел в палату. Дверь затворилась. Чуть ли не в обмороке Джош повалился на кровать.
Надо больше ходить. Хватит лежать пластом. На ногах он поправится быстрее.
Дэймон. Элен. Дэймон. Элен.
Там, снаружи, - реальность. Впервые ему захотелось выйти туда. Там для него найдется место, когда придет время расстаться с "утробой".
Он посмотрел в окно: пустота. Страшный миг одиночества: это произошло в его воображении, это всего лишь сон, родившийся в царстве белизны... Нет, мир за стеной веществен, в нем звучат имена, он не зависит от сознания Джоша... либо Джош сходит с ума.
Прибыли книги - четыре кассеты для плейера. Он прижимал их к груди, сидя по-турецки на кровати, покачиваясь взад и вперед и тихонько смеясь. Это правда! Он соприкасался с реальным внешним миром, а мир соприкасался с ним!
Он огляделся. "Материнская утроба" была самой обыкновенной больничной палатой, и он больше в ней не нуждался.
КНИГА ВТОРАЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. ГЛАВНАЯ БАЗА НА НИЖНЕЙ: 2.9.52
К утру небеса расчистились, осталось лишь несколько кудрявых облаков прямо над базой, да еще ряд - у северного окоема, над рекой. Видимость была отличная - обычно от горизонта до главной базы облака добирались около полутора суток. Погожий день давал возможность восстановить размытую дорогу, которая связывала между собой лагеря колонии. Ее обитатели уповали на то, что эта буря - последняя за зиму. На деревьях набухли, грозясь вот-вот лопнуть, почки, и ростки злаков, прибитые потопом к решетчатым оградам, дожидались прореживания. Первой предстояло осушить главную базу, затем, поочередно, все остальные вдоль реки, в которой, как сообщили с мельницы, заметно упал уровень воды.
Эмилио проводил взглядом вездеход, ползущий к реке по раскисшей дороге, повернулся к нему спиной и по пологой, хорошо утоптанной тропинке зашагал к холмам с утопавшими в них куполами - их сейчас было вдвое против прежнего, уже не говоря о тех, что установили в других лагерях. Неумолчно пыхтели компрессоры, к этому пульсу человеческой жизни добавлялся надрывный рев насосов, - вода просачивалась в котлованы, несмотря на все усилия монтажников. Другие насосы трудились возле мельничных плотин и на полях. Они не остановятся, пока на полях из воды не покажется фундамент оград.
Весна. Наверное, запах, витавший в воздухе, туземцам казался восхитительным, люди же не могли оценить его по достоинству - им приходилось дышать сквозь влажные фильтры и клапаны противогазов. Изрядно потеплело, и почти весь день Эмилио блаженствовал, подставляя спину солнечным лучам. Низовики носились по лагерю, расточая силы, предпочитая десять пробежек с небольшим грузом одной ходке с полной кладью. Эмилио было невдомек, почему они еще работают, коль скоро весна с таким азартом вступила в свои права. В первую ясную ночь хиза перебудили своим щебетом всю базу, радостно тыча пальцами в звездное небо и приветствуя рассвет истошными воплями.
При виде знаков весны приободрились и люди, но куда им было до низовиков! Самки стали жеманны и соблазнительны, а самцы - легкомысленны. Окрестные леса и кустарники ожили щебетом и свистом - нежным и страстным пением туземцев; то ли еще будет, когда кущи окажутся в полном цвету!
- Предыдущая
- 24/116
- Следующая
