Честь Белого Волка - Белянин Андрей Олегович - Страница 45

Чего я ст€ою как граничар, как хозяин замка Кость, если больше не могу попасть в этот самый замок? Как же они теперь без меня? Как же я... как же я без них, без Седрика, Центуриона, Эда и всех прочих?!

Если гобелен свёрнут, бывший бог с той стороны может часами биться грудью в старую фреску, но она не пропустит его. Они все заперты там, в Приграничье, а я тут, в...

— Па.

— Да?

— В дверь стучат.

— Посылай их всех... в пень!

— Ты разрешаешь? — Хельга на минуту не поверила своему счастью. — Мне правда можно им навалять?

— Ну, быть может, не в столь категоричной форме. Хотя в принципе да!

Она резво метнулась в прихожую, буквально пару минут проведя за дверью. Требования оплаты за поломку машины — тумбочкой не по понятиям, плюс счёт от проктолога, и хирурга, и плотника — грохот, мат-перемат, глухие звуки ударов чьей-то головой в створки лифта, два выстрела, скрежет металла, сдавленный мужской писк и удаляющийся топот ног с тающими угрозами найти на нас управу. Да пусть жалуются хоть папе римскому с планеты Татуин, надоело...

Я не спрашивал, кто там был, не хочу знать, сколько их было, мне даже ни на йоту не интересно, чем они были во­оружены. Главное, что моя дочь вернулась довольная и разрумянившаяся. Больше нам не придётся риторически спрашивать у самих себя: кто мы такие и зачем пришли в этот мир? Хватит, надоело, мы граничары, а не мыши.

— Как ты там говоришь, лапка, в задницу алгебру?!

— Да, папуль!

— Решительно поддерживаю, — уверенно раздалось за нашими спинами.

Мы очень медленно и даже нарочито неторопливо обернулись. Появившийся на моей кровати белый цверг горделиво выпятил круглое безволосое пузико. На чём, собственно, и погорел, будучи скручен там же, где стоял.

— Я спрошу один раз.

— Только один, мой лорд? — уточнил он.

— Один, обещаю. Итак, каким образом ты попал в наш мир, если гобелена нет? Неправильный ответ, равно как и увиливание от ответа, карается на месте.

— Чем? — пискнул Десигуаль, побледневший больше обычного.

— Отвинчиваем головы, — холодно поддержала меня Хельга.

Надо признать, что ей белый карлик как-то сразу поверил, не то что мне. По крайней мере, он кивнул, зажмурился, сделал шаг вперёд и показал нам средний палец правой руки. Это было последней каплей...

Моя умная дочь перехватила меня за секунду до того, как я попытался сорвать антикварный персидский шамшир со стены:

— Па, он же не в этом смысле. Сам посмотри!

На среднем пальце цверга было странное кольцо, сплетенное из разноцветных нитей. И, собственно, что?

— Я так, втихую, дёргал понемножечку из вашего гобелена. А чего? Вы ж не говорили, что нельзя, а оно работает. Ну, в том смысле, что я мог туда-сюда...

— Лапка, хватай недомерка и дуй в Кость! — быстро приказал я.

— Па, если что, я его тебе обратно закину! — мгновенно кивнула она.

— Не-не-не-не-э-э... — успел пропищать белый принц царства цвергов, но кто б его тут сейчас слушал, верно? У нас появился слабенький шанс попасть домой!

Хельга цапнула его на ручки, сжала в кулаке пальчик карлика с «кольцом» из украденного гобелена и легко растаяла в воздухе, как туманная голограмма.

Хочу верить в то, что у них всё получилось. Гарантий, разумеется, никаких, всё на доверии, но думать о плохом уже просто сил нет.

Я ещё раз проверил всю квартиру. Да, взяли только гобелен. Повторюсь, антикварное оружие, компьютер, телефон, деньги — всё на месте, видимо, это не входило в список экспроприации. Те, кто забирал меня, имели чёткие указания и план действий.

Гобелен забрали наши из Комитета, в этом сомнений нет. Так же понятно, с какой целью — не дать мне вернуться в Приграничье. Для иных целей он бесполезен, ткань перехода работает на меня, Хельгу и Эда. Ну и тех, кого мы, допустим, держим за руку.

Мои мысли прервала трель сотового. Дана. Пришлось взять.

— Я знаю, что ты дома. Нам надо поговорить.

— Нам не о чем разговаривать.

— Мне есть о чём!

— Поговори сама с собой.

— Ты не можешь просто так вышвырнуть меня из своей жизни! А уж науськивать своего коня напасть на беззащитную женщину — это вообще низко.

— Никого я не науськивал! Он сам.

— Вот видишь, получается, нам всё-таки есть о чём поговорить? Открывай, я у двери.

Веслом мне в зубы, драккаром в нос! Там есть ещё неблагозвучная рифма, поэтому ограничимся лишь первой строчкой цветистого ирландского проклятия.

Придётся впустить дампир, это уже без вариантов. Но я не забыл её слова в пещере Локи, поэтому сначала всё-таки снял со стены менгрельский кинжал с «пламенеющим» клинком. В реальном тесном бою при режущем или рубящем ударе трудно придумать более опасное оружие, старые мастера это знали.

Щёлкнув замком, я осторожно распахнул изуродованную дверь. На площадке, у помятых створок лифта и закрученных узлом перил, стояла черноволосая красавица в длинном красном плаще и туфлях на высоком каблуке.

— Могу войти?

— Ещё не решил. Ты вооружена?

— Я сама оружие. — Она распахнула плащ.

Ну, пожалуй, да, пистолетов, автоматов, ножей и гранат нет. Дана была абсолютно голой, разве что тонкие чёрные чулки с подвязками, и всё. Но, с другой стороны, чтобы победить мужчину, большего и не надо.

— Заходи. — Я пропустил её в прихожую.

Она порывисто шагнула ко мне, закидывая руки на шею и явно надеясь на поцелуй, но её нежный животик коснулся стали клинка.

— Что это, милый?

— В нашу последнюю встречу ты обещала убить меня.

— С какого хре...?!

— Ради любви к своему новому господину, — не отводя шамшир, ровно напомнил я. — Быть может, копыто Центуриона и впрямь кое-кому слегка отшибло память, но в принципе мне несложно повторить. Вспоминаем вместе: Грани, пещера, распятый на камне древний бог, змея, капающая ядом, и ты, верная жена Локи...

— Детали и подробности, — жёстко потребовала Дана, запахивая плащ. — И убери этот дурацкий ножик, тебя он не защитит, а меня не возбуждает.

Будь в её глазах слёзы, обида за подозрения, ревность, укор, страх или, наоборот, безответная любовь, я бы ей не поверил. Но в глубоких карих глазах Даны горела только чистая ярость. Минут десять у меня ушло на максимально детализированный пересказ вышеозвученных событий. Дампир хмурила брови, кусала губы, но молчала.

После того как я выдохся, ей удалось одним вопросом поставить меня в тупик:

— Локи — бог лжи, как ты мог ему поверить?

— При чём тут он? Я поверил тебе.

— Меня не было за Гранями, — не опуская головы, твёрдо ответила она. — Да, я загулялась в лесу. Понимаешь ли, мне надо хоть где-нибудь отреветься. Потому что я не имею права показывать свою слабость здесь, перед девочками. А мой мужчина мало того что неуправляемый отец-одиночка с весьма необычной дочерью и домашним психованным богом (или божественным психом?), так ещё, оказывается, даже не в разводе. Меж­ду прочим, я видела сегодня вашу мамочку. Где были твои глаза, она же страшная, как смерть?!

— Она и есть Смерть.

— О, я как бы в курсе! Вопрос был риторическим. И не перебивай меня! Да, на меня в лесу напала летающая тварь с головой женщины и размером с хорошего филина. Да, это было неожиданно, но я справилась. Прежде чем она попыталась меня придушить, я врезала ей сапогом по башке, а потом с размаху приложила о ближайшую сосну!

— Мы видели место драки.

— Вот именно, но ей всё-таки удалось поймать меня за воротник и криво-косо пронести почти до ваших дурацких Граней. Там я поймала рукой ветку ели и вырвалась! Пташка, ругаясь на языке древних викингов, улетела дальше. Я не видела ни тебя, ни волков, но знала дорогу, а почти у замковых ворот встретила двух стражников верхом. Они сказали, что ты их послал меня искать, они не нашли и вернулись, а ты скоро будешь! Так вот она я, успокоившаяся, готовая всё простить, но — фанфары! — в замке тебя опять нет! Ты где-то гуляешь по ночи с милым Эдом.

— Я не гулял, мы искали тебя.