Черный Легион (ЛП) - Дембски-Боуден Аарон - Страница 52

Саронос поведал нам о предназначении своего ордена – он и его сородичи являлись своего рода паромщиками, направлявшими корабли сквозь варп. За плату они бы провели один из наших флотов через шторм к узкой полосе спокойного пространства, пронзавшей Великое Око насквозь и ведущей к системе Кадии.

Не нарушая спокойной интонации, он поклялся, что его братья не происходят родом ни из какого Легиона, однако всякий раз, когда мы спрашивали, как такое возможно, он отвечал, что мы говорим о несущественном. То же самый ответ он дал на вопрос о годе своего рождения и о типах с классами неизвестных кораблей из его небольшого флота. Он ни разу не проявил нетерпения и не показал, что симпатизирует одному из военачальников больше, чем другому.

– Я не доверяю этим Призракам Варпа, – прошептал Телемахон, используя то название, которое ему послышалось в речи Сароноса.

Никто из нас не доверял, но какой у нас был выбор?

Даравек тем временем сплюнул от самой мысли о переговорах с серым воином.

– Каковы твои требования, дух?

– Мы ничего не требуем, – произнес Саронос.

– Тогда какова ваша цена за освобождение нас из вашего шторма?

– Это не наш шторм. И это тебе определять цену за вывод вас из этих потоков. По тому, чем ты пожертвуешь, будут судить о тебе.

Эта идея вызвала у Даравека злость:

– А если мы убьем тебя сейчас? Если уничтожим твой флот?

– Тогда мы умрем. Ты говоришь о несущественном.

– Как мы можем доверять твоим словам обо всем этом?

– Ничто из сказанного мной не изменит выбора. Ты говоришь о несущественном, Тагус Даравек.

– Ладно, – полководец Гвардии Смерти положил топор себе на плечо и заговорил с самоуверенной ухмылкой, слабо скрывавшей его ярость. – Вот мое предложение, призрак.

– Мы слушаем, – произнес серый воин.

– Если вам нужны корабли для вашего флота, я дам их. Десять. Если нужно, то двадцать, из моих военных трофеев. Я вырву их у Черного Легиона и сложу к твоим ногам. Если хочешь рабов, я отдам тебе миллион из трюмов кораблей Черного Легиона. Если этого мало, отдам больше. Два миллиона. Три. Если хочешь получить доступ к моим демоническим кузницам или оружейным заводам, это можно устроить. И если ты захочешь моей благосклонности в будущем, когда я возьму принадлежащее мне по праву, то она безоговорочно твоя.

Кровь Изменяющего, это предложение было просто колоссально. Большинство группировок пошло бы на риск уничтожить друг друга уже за что-то одно из этого, не говоря уж обо всем сразу. Право пользоваться кузницами и заводами могущественной группировки являлось возможностью, которой многие военачальники не видели за всю свою жизнь. Даравек предложил богатства, которых любой группировке хватило бы на все время существования, и сделал это с надменной щедростью короля, со смехом швыряющего золотые монеты на мостовую, чтобы крестьяне дрались за них. Многое из этого предлагать было не ему – корабли и рабы, о которых он вел речь, пока что оставались нашими – однако они очень легко могли достаться ему, если бы патовая ситуация переросла в войну. Он не сказал ничего невозможного.

И самым ценным из всего являлось его расположение. Внимания и поддержки военачальника, обладающего влиянием Даравека, хватило бы, чтобы толкнуть любую группировку на безумства. Подобные покровители попадаются по-настоящему редко.

Я услышал, как рядом со мной Илиастер испустил такой же вздох благоговения перед богатством и возможностями, предложенными столь царственно. Но Даравек еще не закончил.

– А еще, – добавил он сквозь стиснутые черные зубы – если ты хочешь душ, то я предлагаю тебе души Эзекиля Абаддона и его жалкого Эзекариона. Только попроси, и они твои. Я пожну их своим собственным клинком, одну за другой, когда наши флотилии вступят в бой.

Саронос склонил голову, принимая слова Даравека, а затем повернулся к Абаддону.

– Мы услышали предложение, сделанное Тагусом Даравеком из Воинства Легионов. Что предлагаешь ты, Эзекиль Абаддон из Черного Легиона?

Мой повелитель ответил Сароносу не сразу. Он попросил минуту, чтобы переговорить с братьями, и обернулся к нам троим, поочередно обводя нас взглядом.

– Я снова думаю о словах Морианы, – тихо произнес он. – Что «величие требует жертвы». Что «нельзя убежать от того, что должно сделать». Я сомневаюсь, что она абсолютно верна нам, и не доверяю ее нерушимым представлениям, однако в сказанном ею присутствует холодная истина. Она видела этот момент – не собравшихся здесь и не грядущие предложения – но она знала, что придет время, когда потребуется сделать великое предложение. И вот мы здесь, и ее слова эхом отдаются у меня в голове. Необходимость жертвы.

Он сделал жест в моем направлении, указывая на мою руку:

– Хайон, ты сам это продемонстрировал нынешней ночью. Пожертвовал своей рукой. Претерпел крупную потерю ради достижения еще более крупной победы. Без этой потери ты бы умер. Сколько мифов и легенд вырастает из таких же зерен? Во множестве историй преподносится, что жертва лежит в основе эпохального прогресса. Как много воинов за всю историю положило собственную жизнь за то, чтобы выжили их народы?

Впервые за несколько лет он выглядел умиротворенным, как будто принимаемое им решение противодействовало напору на его душу.

– Если ты хочешь воззвать к Богу Войны, то убиваешь в его славу и рискуешь умереть сам. Если воин желает примкнуть к нашему новорожденному Легиону, он вынужден соблюдать баланс между личной славой, персональной свободой и нашим общим делом. Он сражается не только под моим знаменем, но и под своим собственным. Срезает с доспеха символы своей прошлой жизни и красит керамит в черный. Все это жертвы. Жертвы, принесенные ради приобретения чего-то большего.

Абаддон сделал паузу, уже не глядя ни на Телемахона, ни на Илиастера – только на меня:

– Жертва имеет смысл лишь когда отдаешь нечто драгоценное. Искандар, ты знаток ритуалов: колдун, философ. Разве все не так?

Я подумал о моем отце Магнусе и о ритуале, который он провел, чтобы передать весть Императору. О множестве подмастерий и культистов, лежавших мертвыми на оскверненных алтарях еще до того, как нас сделали Экскоммуникате Трайторис. Это сработало, однако последствия оказались разрушительными.

Я подумал об Аримане – о моем отважном, глупом, любимом и ненавистном брате Аримане – и о сплетенной им Рубрике, которая уничтожила наш Легион. Он не принес в жертву ничего по-настоящему ценного. Он считал, будто стоит превыше всего, и его покарали за скверную попытку обмануть Изменяющего Пути.

Я подумал о жертвоприношениях, которые совершил за множество лет в ходе ритуалов, призывов, связываний… Столь многие из них включали в себя кровь и смерть, и для самых мощных требовалось жертвовать самым дорогим. С демонами нельзя иметь дела, не принося им жертв. В расправе над незнакомцем нет практически никакой силы, нет эмоционального отклика. Убийство близкого брата, предательство его доверия – поступок, разносящийся по всему варпу.