Маленькие люди - Рой Олег - Страница 18

Я вынужден был с ней согласиться.

До конца трапезы Барбара успела посетовать на свое вынужденное безделье из-за простоя цирка:

– Кто бы мог подумать, что почти весь городской бизнес завязан на то, будет работать цирк или нет, – говорила она, поедая картошку, – и при этом персонал цирка – едва ли не самые бедные люди в городе. Вы ведь там еще не были?

– Сегодня как раз собираюсь пойти, – сообщил я. – У них вроде вечером бенефисное представление.

Барбара даже в ладоши захлопала:

– Ура! Значит, старик Блейк пошел на поправку.

– Ну, не такой уж он старик, – хмуро буркнул я. Насколько я знал, Блейк был ненамного старше меня.

– Какая разница? Старик не старик, но это же значит, что скоро в город опять потянутся туристы. Вот и дела наладятся.

Она тщательно подобрала тостом остатки кетчупа. Аппетит у Барбары был просто зверский.

Она, видно, заметила, что я за ней наблюдаю, и торопливо сказала:

– Вообще-то я сижу на диете. Вот только сейчас не выдержала и сорвалась.

Я понимающе улыбнулся.

– Не ждите только увидеть здесь что-то вроде Цирка дю Солей в Кодаке, – предупредила она. – То есть артисты, может, и не хуже, даже лучше, на мой взгляд, но само здание – отнюдь не «Истмен Кодак».

Я в цирке не был ни разу, насколько я помню, потому все вышеупомянутые названия мне ни о чем не говорили.

– Я пойду, – сказала она, вставая. – Спасибо за компанию. Черт побери, придется заняться уборкой. Ненавижу убираться, если честно. Думаю, увидимся у Мэри. Приятно было познакомиться.

– О’кей, – сказал я. – Мне тоже приятно. Итак, до встречи.

– До встречи, – сказала она и буквально упорхнула. А я подумал, что только что поговорил с той самой «акулой», которая лишила Ариэль ее бесплатной библиотеки. И акула показалась мне не такой уж и кровожадной.

Мое представление о цирке, признаюсь, было довольно убогим и основывалось не на личном опыте, а на смутных ассоциациях. При слове «цирк» мне представлялись гротескные звуки духового оркестра, аляповатые воздушные шарики и дрессированные собачки с бантиками. Да еще кривляющиеся дураковатые клоуны. Поэтому то, что я увидел, вызвало у меня когнитивный диссонанс.

Все началось в тот момент, когда я вышел на площадь перед цирком. Точнее, это была не совсем площадь, а просто обширное открытое пространство с полупустой автостоянкой с одной стороны и захудалым стеклянным павильоном непонятного назначения, похожим на провинциальную автостанцию, с другой. Здание цирка массивно и грозно нависало над всем этим.

Я не ошибся, это действительно был брох, причем очень древний. Меня сразу же удивило, как этим крепостным зданием еще не заинтересовались археологи и историки – сохранившиеся в относительно целом виде брохи можно и в Шотландии-то по пальцам пересчитать. К тому же все они относятся уже к первому тысячелетию нашей эры. Этот, хоть я и не археолог и не историк, был, на мой взгляд, гораздо древнее.

В любом случае устраивать цирк в брохе – все равно что организовать ночной клуб с дискотекой в пирамиде фараона. И тем не менее именно над сложенными из довольно больших, в полметра высотой, тесаных камней стенами возносился цирковой шатер. Он был латаный-перелатаный, выцветший и потемневший от времени, а намалеванные на нем лица, возможно, клоунов превратились в пугающие темные пятна, лишь отдаленно имеющие сходство с человеческим лицом.

Как ни странно, все это в целом – древние стены, шатер над ними – не произвело на меня гнетущего впечатления. Скорее наоборот – я ощутил какую-то странную эйфорию, почувствовал предвкушение чего-то хорошего. Непонятно даже, откуда оно взялось. Пришел я заранее, потому какое-то время прослонялся вокруг броха, предварительно убедившись, что двери, ведущие внутрь, накрепко закрыты. Площадь была безлюдной, я оказался единственной «ранней пташкой».

Пользуясь наличием свободного времени, я решил обойти брох кругом. За зданием зеленела небольшая роща, или скорее одичавший парк – кое-где виднелись фонари и замшелые лавочки, но было видно, что расчисткой аллей и благоустройством этой территории никто не занимается. Парк отделял брох от окружающих размежеванных полей. С тыльной стороны сооружения обнаружилась еще одна заасфальтированная площадка, на которой, вероятно, доживали свои дни пожилой американский грузовик и не менее ветхий джип «Додж», возможно, именно тот, что упоминала Ариэль. Здесь же я обнаружил первых, не считая кружащихся над головой стремительных ласточек и орущую в парке птичью мелочь, живых существ.

Крупный широкоплечий мужчина сидел на ящике спиной ко мне и, по-видимому, обедал. Рядом с ним крутился лохматый рыжий пес, возможно, имевший в предках волкодава. Мне показалось, что именно эта псина встречала вчера Ариэль у ее дома. Пес активно подметал асфальт хвостом и выклянчивал у мужчины еду, которой тот охотно делился с ним. Видно было, что у них добрые, приятельские отношения. Я не стал им мешать, просто посмотрел и обошел стороной.

Когда я вернулся ко входу в цирк, на площади уже появились люди, а двери в цирк были гостеприимно распахнуты. Рядом с ними я узрел ветхозаветную деревянную будку, опознанную мной как билетная касса. Я направился к ней и выяснил, что билеты покупать не надо, так как выступление сегодня бенефисное. Вкупе с этим мне радушно пожелали доброго вечера, хорошо отдохнуть, выразили надежду, что представление мне понравится, и дважды обозвали доком, что свидетельствовало о том, что весть о моем появлении в городе достигла и цирка.

Я поблагодарил пожилую билетершу за теплый прием и осведомился об Ариэль и ее отце.

– Блейк еще неважно себя чувствует, сегодня на выступлении его не будет, – ответила та. – А Ариэль обещала быть. Сказала, что очень по всем нам соскучилась. И то правда, ее долго здесь не было.

Когда она это говорила, я чувствовал себя как-то странно. И хорошо, и вместе с тем тревожно. Хочу ли я сейчас видеть Ариэль? Определенно да, но почему-то опасаюсь нашей встречи. Неожиданно я вспомнил историю известного экономиста Джона Стюарта Милля. Умнейший, а по некоторым оценкам, самый умный человек своей эпохи, он, как и я, воспитывался дома, в мире чистой науки, и едва не покончил жизнь самоубийством, столкнувшись с жизненными реалиями. Когда я читал его биографию (в краткий, но бурный период моего увлечения экономикой), это меня поразило. Тогда я думал, что, хоть судьбы наши очень похожи, я все же избежал подобного потрясения. Я искренне считал, что вполне адекватно социализировался, но под сводами обращенного в цирк старинного броха вдруг впервые усомнился в этом.

И тем не менее я нормально общался с другими людьми – с Бартом, Мэри и Барбарой, не говоря уж о президенте и канцлере, но избегал при этом даже мысли об Ариэль. Внезапно я понял, что боюсь вновь встретиться с ней, и это стало для меня шокирующим открытием, настолько шокирующим, что я совершенно забыл обо всем, что меня окружает, и встал как вкопанный. Боюсь? Боюсь встречи с этой очаровательной девушкой? Почему это вдруг?

Никакого внятного ответа у меня не было. Ариэль была мне симпатична, она казалась мне интересным человеком и весьма привлекательной женщиной, а время, проведенное в ее обществе вчера, не только было приятным, но и несколько успокоило мои душевные терзания. Я ведь только внешне был спокоен. Что и говорить, трудно сохранять душевное равновесие, когда вся твоя жизнь, все твое прошлое рухнуло, как карточный домик от порыва сквозняка, а впереди тебя ждет неизвестно что. Пообщавшись же с Ариэль, я словно обрел твердую почву под ногами.

Неизвестно, сколько бы я еще пребывал в этих мучительных размышлениях, если бы на меня не налетели. И налетели, надо сказать, довольно капитально, так, что сшибли с ног и я буквально покатился по полу. Ну и городок! Все время норовят сбить с ног, а с виду все такие мирные. Не успел я подняться и несколько прийти в себя, как услышал две взаимоисключающие фразы, сказанные, как бы безумно это ни звучало, практически одновременно одним и тем же голосом: