Черневог - Черри Кэролайн Дженис - Страница 34
- Предыдущая
- 34/93
- Следующая
Он постарался, чтобы его желанье полностью не походило на схожие желанья русалки, когда она вытягивала из окружающего мира жизнь, не заботясь о смерти каждого живого существа… чтобы его желанье не действовало так же, как это делала Ивешка, высасывая жизнь вдоль и поперек, из всего окружающего, в том числе, и из леса…
— Простите меня, — сказал он, обращаясь к лешим, а затем очень расчетливо увеличил свое, как он считал, воровское, заимствование сил из окружавшего его мира, желая улучшить состояние Волка, Петра и свое тоже. И благодаря его молчаливым заклинаниям они вновь почувствовали в себе силы, которых было достаточно, по крайней мере, чтобы выдержать этот путь.
— Чем ты занят, Саша? — спросил его Петр.
— Сейчас я сделал что-то такое, чего не позволял себе делать до сих пор, и за что Ивешка спустила бы с меня шкуру.
Возможно, Петр просто не понял его, а возможно, он был слишком утомлен, чтобы вообще понимать хоть что-то.
— Господи, — только и произнес он. Он не задал никаких лишних вопросов, а просто молча повел Волка вперед, в поисках сухого места.
Саша шел следом за ним и чувствовал, как постепенно затихает боль, становится до удивленья легче дышать. Целый лес отдавал им свои силы, вся та жизнь, которую они взрастили здесь, сейчас возвращала им свою часть.
И действительно, из всего, что они посадили и вырастили здесь, могли же они забрать хоть немного? И в этом не было никакого, на его взгляд, эгоизма.
Лешие должны это понять, уговаривал он сам себя, они должны понять это.
Что-то плавно скользнуло между деревьями, бледное, издали напоминающее призрака. Возможно, это была потревоженная сова.
Мимо промелькнул призрак, одно из тех совершенно бесформенных существ, напоминавших скорее просто движение холода.
— Вот черт! — воскликнул Петр, и отмахнулся от него. — Убирайся! Прочь!
Почти невидимое привидение издало злобный замирающий звук. Бог его знает, что оно хотело сказать. Затем оно преследовало их еще некоторое время.
Но для этих лесов такое было обычным делом: призраки время от времени появлялись здесь, особенно в таких отвратительных местах.
— Папа? — проговорила Ивешка, почувствовав как изменилось раскачивание лодки. Палуба вдруг резко наклонилась и на нее обрушились водяные брызги.
«Тише», — произнес все тот же шепот. «Все хорошо».
Старая мачта трещала, вырываясь из своих креплений, поток воды нарастал. Веревки гудели от сильного натяжения, или это все-таки были заунывные, напоминающие пение заклинания ее отца?
«А помнишь», — продолжал свой разговор призрак, — «а помнишь, когда тебе было всего лишь пять лет и ты захотела увидеть снег?"
Конечно, она помнила это. Она терла свой нос, заворачивалась в свою одежду и с тоской думала о той буре, которую подняла вокруг, о тех огромных сугробах, которые повисли почти до карнизов дома, так что начала даже потрескивать крыша.
Снег, глубокий и белый, снег, похожий на одеяло, лежащий высокими непрочными будто на время застывшими гребнями на всех ветках… на ветках, которые можно заставить с помощью желаний чуть задрожать, и тогда вокруг каждой из них поднималась небольшая метель…
«Я знаю, ты помнишь это», — продолжал призрак. «Разумеется, ты помнишь это. В те годы ты еще не боялась творить волшебство…"
Может быть потому, что это было какое-то заколдованное место, может быть только потому, что их глаза просто-напросто сильно устали, но они приняли возвышающийся перед ними холм за обычную темень в чаще деревьев. Они пересекли узкий овраг и были уже на склоне, прежде чем поняли, что почва начинает улучшаться. В тот же момент Волк начал фыркать, а Малыш шипеть на порывы ветра, доносившие до них смрадное зловоние.
— Это, должно быть, все-таки холм, — сказал Саша, а Петр, потыкав вокруг насколько было возможно, своим мечом, заметил:
— Здесь ничуть не лучше, чем было до сих пор.
Запах гнили остался внизу, как только они поднялись вверх, к самой вершине, заросшей папоротниками, где дул ничем не сдерживаемый южный ветер. Плеск воды теперь все явственнее доносился до них из темноты, когда они продолжили свой путь вдоль гребня прямо к реке, пока сам склон не перешел в пологий спуск, поросший зеленой травой и заканчивающийся у самой границы воды.
— Но здесь не видно никаких признаков лодки, — тихо проговорил Петр и чуть помолчав, добавил: — Честно говоря, я даже не уверен, хорошо это или плохо. Интересно, эта старая змея все еще сидит там внизу, в своей пещере?
— Не знаю, но ни на что нельзя положиться. Ведь нас по-прежнему окружает тишина.
— Остается выяснить это.
— Даже не заикайся об этом! — сказал Саша. Сейчас он старался больше ничего не вытягивать из окружавших деревьев, чтобы они могли продолжать свой путь. Но как только он ослабил свое воровство, то сразу почувствовал такой холод и слабость в коленях, что начал дрожать. Или его слишком напугало это место, а возможно, что и одна лишь мысль об этой пещере внизу и о той глубокой яме справа от них, которая была частью этой пещеры. Ему хотелось узнать, где все-таки находился водяной, но он чувствовал себя так неуверенно, словно его глаза и уши лишились чувств. — Пожалуй нам лучше провести здесь остаток ночи и дождаться рассвета. Лодки здесь нет, вот все, что мы хотели узнать, и это все, что нам удалось сделать этой ночью.
На что Петр заметил:
— Мне бы хотелось и самому перекинуться парой слов со старой змеей.
— Но только не ночью!
— Хорошо, хорошо, но ведь, Господи, он ни за что не выйдет из своей норы при дневном свете. Разве не так? У тебя есть соль?
— Соль у нас есть.
— Тогда хорошо. — Петр взял Волка за короткий повод и начал спускаться с холма. Малыш вдруг зарычал и зашипел, а затем метнулся вслед за ним, словно маленькое темное пятно, мелькающее в свете звезд.
— Мы не будем подходить близко к этому месту! — запротестовал Саша. Но Петр будто не слышал его, и ему ничего не оставалось делать, как заставить его остановиться своим желанием. Он увидел, как Петр заколебался в нерешительности, неуверенно поставил ногу на откос и взглянул в сторону Саши с выражением негодования.
— Я забираю силы у леса, Петр, и я не могу продолжать бесконечно делать это!
— Но ты мог продолжить это до тех пор, пока мы не узнаем, с чем все-таки имеем дело!
— Но я не могу продолжать это, Петр!
— Ты слишком все усложняешь, Саша! — ответил на все это Петр. — Черт побери, пора отбросить все сомненья! Разве не об этом ты говорил мне?
Там, в пещере под ивой, под толщей воды, находилась могила Ивешки…
Эта мысль не отпускала Сашу. Да, он видел это. Почти то же самое ему показывал банник, и они прибыли как раз на то самое место, куда, как он предсказывал, они и должны были отправиться…
— И что же мы собираемся делать? — спросил Петр. — Останемся здесь ночевать, может быть даже будем спать, так и не поинтересовавшись, здесь он или нет, и, более того, так и не узнаем, где же находится Ивешка?
— Я не знаю, Петр. Я просто не знаю, и я ни в чем не уверен…
— Господи, ну хорошо. Жди здесь, если ты так хочешь, только продолжай поддерживать наши силы. Договорились?
— Я не могу больше делать это, Петр! — воскликнул Саша, чувствуя, как все ускользает от него. Но Петр уже повернулся и стал спускаться к самому подножью холма, намереваясь добраться до той пещеры, что находилась под самыми корнями мертвой ивы и была полна костей…
Там же были и кости Ивешки — вот все, что им было известно об этом незначительном, как казалось, парадоксе ее существования на земле…
— Подожди! — закричал Саша, пускаясь вслед за ним по опасному для ослабленных ног склону. Петр почти не замедлил шага, что говорило об истинной цене сашиного колдовства в этот момент. Он все-таки догнал его и ухватил за руку. — Подожди! — повторил он, но этот раз чуть спокойней. Но Петр все еще продолжал сопротивляться, пока Саша не сказал едва слышно: — Дай мне все же попытаться.
- Предыдущая
- 34/93
- Следующая
