Взять хотя бы меня - Кэмерон Джулия - Страница 18

Все чаще я ловила себя на мысли, что живу по принципу «если Мартин разрешит». Творчество больше не давало мне надежной опоры, а без нее я чувствовала себя хрупкой лодчонкой, которую носит по волнам. В городе, где людей судят исключительно по их статусу, моя роль сводилась к одному – «жена Мартина». Я все глубже скатывалась в алкоголизм, все плотнее привыкала к наркотикам, одна в огромном доме на холме. Слава Мартина между тем все росла и ширилась – как ширились и слухи об их с Лайзой отношениях. Роман на съемочной площадке. Лучшей пищи для таблоидов и не придумаешь. Мы все были игроками собственной драмы – драмы, которую Голливуд видел уже много раз, только актеры ее менялись.

– Ты не можешь и дальше так жить, – заявил как-то вечером Мартин, вернувшись домой раньше обычного и застав меня более пьяной, чем обычно.

– О чем ты? – ух, как мне не нравилось быть загнанной в угол!

– Ты знаешь, о чем я. О выпивке.

– А ты мог бы появляться дома.

– И что это изменит? Ты пьешь не из-за меня. Ты пьешь, просто потому что пьешь.

Тут Мартин был прав, конечно. Я пила, просто потому что пила, не нуждаясь ни в причинах пьянства, ни в оправдании ему. Я просто была алкоголичкой, а все алкоголички пьют. Если уж на то пошло, то в отсутствие Мартина пить было только удобней. Жалость к себе обрамляла ободок бокала: «Бедняжка я, бедняжка. Выпью-ка я немножко».

На той же неделе в Лос-Анджелес прилетела моя подруга с Восточного побережья. Мартин разговаривал с ней о моем пьянстве. Она, конечно, согласилась, что с этим нужно кончать. Муж упомянул об этом разговоре, но я и слышать ничего такого не желала. Моя жизнь и без того не сахар. Мое пьянство – это не проблема, а решение. Помню, как подумала, что эти двое – психованные лицемеры. Со своей бы жизнью разобрались, прежде чем в меня пальцем тыкать. Мне даже в голову тогда не приходило, что ими руководит истинная забота обо мне, а не стремление доказать собственное моральное превосходство. Если я когда-то и верила, что Мартин меня любит, то сейчас этой вере пришел конец. Алкоголь – вот и любимый мой, и мой друг. Алкоголь – постоянный, верный, понимающий спутник. Нельзя было допустить, чтобы у меня его забрали. Никто и никогда.

У меня осталась фотография с тех времен, сделанная на старой студии Metro-Goldwyn-Mayer, где мы работали. В соседнем павильоне тогда снимался римейк «Кинг-Конга», и Мартина пригласили взглянуть на огромное создание – главного героя. Муж позвал меня с собой. На фотографии мы с ним стоим на ладони Конга. Сейчас, глядя на фото, я понимаю, что оно стало символом наших проблем. Как огромная обезьяна, наши неприятности сжали нас в кулаке и не выпускали. Как Конг, они могли раздавить нас в любой момент. Мы с Мартином улыбаемся в камеру, но это больше походит на ухмылки приговоренных к смертной казни. Из уютной ретроспективы, конечно, несложно заметить всю ироничность снимка. Мы словно ликуем от счастья, совершенно забыв о нависшей над нами угрозе. Мы были так молоды и ни о чем не подозревали – типичное клише для голливудской утробы. Наши запутанные судьбы вершились в газетах.

Мартин и Лайза. Лайза и Мартин. Газетчикам всегда было мало. Тогда, как и сейчас, глянцевые журналы полнились историями разбитых сердец и поломанных судеб – только на этот раз это были не чьи-то чужие судьбы, а наши собственные. Внезапная слава – это цунами, которое вторгается в вашу жизнь. На своем гребне гигантская волна несет новых людей и новые возможности. Обрушиваясь всем весом, она разбивает в клочья самые трепетные отношения. Точно так случилось и с неожиданной славой Мартина: она ворвалась в наши судьбы, и мы потеряли над ними контроль. Мартин видел, что это происходит со мной. Я видела, что это творится с ним. Но мы не смогли прислушаться к предупреждениям, которые давали друг другу.

Однажды мне приснились Мартин с Лайзой в море, на маленькой шлюпке. Буря грозила унести их прочь, с глаз долой. Мартин пытался править шлюпкой, но не особо успешно – в основном потому, что Лайза не выполняла его указания. Шлюпка могла вот-вот перевернуться. «Осторожней!» – попыталась я предупредить Мартина, но он меня не слушал. И тут, внезапно, в моем сне появился еще один персонаж. Этот странный человек взял на себя управление шлюпкой, и она подчинилась его рукам, выпрямилась. Лайза послушно исполняла его приказы. Но Мартина смыло волной за борт. Я в ужасе наблюдала, как он умудрился уцепиться за борт шлюпки, едва не расставшись при этом с жизнью.

«Ты в беде», – пыталась я предупредить Мартина. В моем сне отражалась его реальная жизнь. Постановка мюзикла «Действие» была под угрозой срыва. Ползли слухи, что ею займется второй режиссер, Гауэр Чэмпион. Ползли слухи, точка.

Мартин перенес работу над «Действием» в Сан-Франциско. Я поехала следом, надеясь, что мои писательские навыки помогут как-то спасти ситуацию. Уходя в театр на репетицию, Мартин оставлял меня биться со сценами, которые «не звучали». Запершись в номере отеля, я пыталась найти решение для каждой из них – и пила. Горничные приносили мне бутылку за бутылкой, но виски не проясняло мысли. Сцены по-прежнему не звучали. Пьеса была написана по роману очень талантливого автора, Джорджа Фёрта. В моей помощи здесь вряд ли нуждались и вряд ли хотели ее получить. Почему же мне просто не вернуться домой? Мое присутствие явно всех смущало. Желтая пресса уже распухла от сплетен – столько историй у нее еще никогда не было. Я читала выдумки бульварных газеток и напивалась. Напившись, я устроила Мартину кошмарный скандал. Напившись еще сильнее, я стала собираться домой.

Но домой – это куда? Мартин с «Действием» собирался перебазироваться в Чикаго, где жили мои родители. Там ли мой дом? Вряд ли. Лос-Анджелес без Мартина тоже казался чужим городом. Я перебирала варианты, отбрасывала их один за другим, пока наконец мне не позвонил редактор с Восточного побережья: он хотел, чтобы я вернулась на восток и работала над журнальными публикациями. И тут меня осенило. Работа – вот что было для меня домом. Я улетела в Нью-Йорк.

План был прост. Остановлюсь в отеле Sherry-Netherland, раздобуду немного кокаина, чтобы не отключаться, и займусь творчеством. В конце концов, мне уже много раз доводилось писать хорошие материалы, живя в одиночестве в гостинице. Значит, поступлю точно так же и сейчас, выдам отличную статью, и это поможет вернуть все на круги своя. Я принадлежала Нью-Йорку, а не Голливуду, и принадлежала своему собственному творчеству, а не Мартину и его недописанным сценариям. Самостоятельность – основа здравомыслия. За малышку Доменику можно было не беспокоиться – она была в руках заботливой няни. Значит, если я смогу сосредоточиться на текстах, все будет в порядке.

Мой номер располагался на двадцать втором этаже. Из окон открывался ошеломительный вид на Центральный парк. Я обустроила рабочий стол и позвонила в обслуживание номеров, заказала старый проверенный J&B. Когда виски принесли, я плеснула себе двойную порцию. Полет получился долгим. Я осознавала, что надо бы, наверное, что-то съесть, но появление дилера с кокаином вымело прочь любые мысли о еде. Когда я наконец устроилась за пишущей машинкой, на город уже опустились ранние сумерки. Как и следовало ожидать, пьянство обогнало мой творческий зуд. А потом погас свет.

Из окна по-прежнему видна была река такси, льющаяся на юг вдоль Пятой авеню. Но знакомые манхэттенские огни за парком не горели. Вест-Сайд погрузился во тьму, и Мидтаун тоже. Как я ни напрягалась, вглядываясь за окно, все, что видели мои глаза, – кромешную тьму. Я подняла трубку телефона. Линия работала. Я набрала номер родителей Мартина. Да, у них все в порядке, но что я делаю в Нью-Йорке без Мартина?

– Работаю, – ответила я. – Приехала по заданию.

Из номера выбраться не получилось. Лифты не работали, коридоры тонули во мраке. В обнимку с бутылкой и телефонной трубкой, я попробовала позвонить Мартину в Чикаго. Он не ответил. И не отвечал всю ночь.

Пока мне хватало кокаина, я могла пить сколько угодно, не боясь «отключиться». Но столько наркоты у меня не было. Как тьма захватила огромный город, точно так же она захватила и мой разум. Я могла что-то делать и дальше, но сознание больше не фиксировало мои поступки. Не знаю, сколько часов я провела, периодически приходя в себя, напиваясь, снова и снова набирая номер, слушая гудки и представляя, как надрывается телефон в пустом гостиничном номере через полстраны отсюда. В конце концов я заснула.