Милашка (СИ) - "Mouse-chan" - Страница 25

— Обидел его, чурбан?

— Я только комп ему привез. Старый.

— Мальчишка нос воротит, — присвистнул Квон.

— Я хотел, как лучше, — оправдывался Юнхо.

— Дже как дикий кот, он не потерпит чрезмерной опеки.

— Бедный, но гордый. Как в дораме блин.

— Квон! — рыкнули на него родственники.

— Ну, а что? — хирург пожал плечами. — Что я такого сказал? Юнхо и так слишком балует парня, а тот еще и недоволен! Просто наглость.

— Умолкни, — дед ворчливо указал на кукурузу. — Достань ее, пока не испортилась. Не забудь посолить и положить сверху масло. А ты, Юнхо, переоденься и вычисти клетки. Раз приехали, работайте. В деревне некогда бамбук курить.

Джеджун шел вдоль реки, опустив голову и стиснув кулаки. Ему было обидно. И в то же время он злился на себя, ведь понимал — Юнхо действовал из лучших побуждений. Он оказал неоценимую помощь, вложил в его освобождение и лечение кучу средств, купил одежду (некоторые шмотки были прямо по фигуре Дже, а один свитер Юнхо вообще проморгал и не срезал этикетку). Джеджун чувствовал, что должен отплатить ему сторицей, и это висело на нем тяжким грузом.

Ким не хотел попадаться никому на глаза, свернул к лесу. Было еще довольно жарко, и насекомые не донимали его. Добравшись до пруда, парень обошел его и вышел к старому пепелищу. Подумав немного, продолжил путь, и вскоре оказался у своего дома. Того, что от него осталось. Аккуратно ступая, чтобы не пораниться об острые щепы и гвозди, он прошел во двор. У забора остались лежать старые вещи, которые люди успели вытащить из огня. Никто их не забрал, посчитав хламом. Почерневшие бревна лежали грудой, виднелся обугленный фундамент. Пожарные и деревенские вытоптали добрую половину огорода, остальная часть покрылась сорняками. Ким обошел стороной дурно пахнущие останки собаки, которые лежали у покосившегося сарая, нашел одну из лопат. Стараясь дышать через раз, он взялся закапывать гниющий труп. Рой черных мух взвился вверх в воздух, спровоцировал рвотные позывы. И все же оставить верную дворнягу так не позволяла совесть. За работой дурные мысли стали потихоньку стираться из его головы. Закончив, он разворошил спасенные вещи, нашел простыню. С ней прошел к грядам. Присев на корточки, Дже начал искать созревший перец и помидоры. Парень порядком исколол руки разросшимися колючками, но собрал довольно много добротных овощей.

Когда в обнаженную голень ткнулось мохнатое, он здорово испугался. Отскочив, обернулся. Это оказался рыжий кот, флегматично проживавший в его домишке несколько лет. Он похудел еще больше, в шерсти запутались крупные шарики чертополоха. Все время, что Ким был в больнице, животное бродило по округе и, видимо, кормилось мышами. А может кто и подкармливал.

— Привет, старина. А остальные где? — Джеджун протянул руку к коту, погладил.

Кот щурил глаза, выглядел самостоятельным и гордым бродягой. Однако довольно громко заурчал, получив ласку и внимание. Дже улыбнулся, поднял рыжего на руки.

— Тебя нужно выкупать и проверить на вши.

Начинало темнеть, подул ветер. Ким оставил кота, взялся доделывать работу. В животе заурчало — он пропустил обед и теперь был очень голоден. Сполоснуть овощи было негде, поэтому он не мог поживиться даже помидорами, а арахис он не держал.

Наконец, стянув простынь в узел, Джеджун поднялся. С хрустом размяв ноги, он со стоном выгнулся. Потом осторожно взвалил получившийся мешок на спину и пошел вон со двора. У забора он обернулся. Позвал рыжего — кот за время его работы куда-то исчез. Ничего не получив в ответ, парень пошел обратно к пруду, возвращаясь той же дорогой, что пришел. В окнах, покрытых сетками от комаров, горел свет. Чхве сидел на крыльце, чистил клетку и дымил сигаретой. Ким оглядел огород, прислушался, но не услышал голосов мужчин.

— Они уже уехали.

Немного покраснев, Джеджун перетащил через забор мешок, перелез сам. Старик выдул в воздух дым, прочистил горло кхеканьем.

— Дже, ты это, не сердись на Юнхо, ладно? У него иногда включается комплекс старшего брата.

— Да нет, я благодарен, просто… Чувствую, что обязан что-то дать ему взамен, — оставив добычу, парень опустился на ступени.

— Тебе семнадцать, что ты можешь ему дать? — дед Чхве всегда припечатывал правдой-маткой. — Просто не дай пропасть его усилиям зря.

— Угу.

— А это что за парень? — ветеринар заметил мелькнувший в сумерках рыжий хвост.

— Кажется, у вас появился еще один нахлебник, — Джеджун вдруг понял, что в доме действительно тихо. — Юнхо-хён забрал Пальбари?

— Ну, это все же его собака.

— Угу, на прошлой неделе он об этом не больно-то вспоминал. Он что, насовсем уехал? — Дже поджал губы.

— Учитывая, что он не забрал свои трусы с веревки, вернется, — рассмеялся старик. — Ему надо о бизнесе думать, Милаш.

— Хватит меня так называть, — буркнул Джеджун.

— Но ты правда милый, особенно, когда дуешься. Голодный, наверно?

— Очень.

— Пойдем. А после ужина сядешь за уроки.

Было уже поздно, когда Дже домучил эссе. Потерев глаза, он закрыл тетрадь и поднялся. Перед тем, как лечь спать, сбегал в туалет. В темноте напоролся на кота, чуть не помер от страха, внезапно увидев два огромных зеленых глаза. Вернувшись, запер дверь, все равно рыжий зайдет только днем, посвятив ночь охоте. Чхве уже спал, отвернувшись к стене и накрывшись двумя одеялами. Юнхо обещал привезти ему новый обогреватель, а пока отдал в распоряжение свою постель. Дже увидел на тумбе мобильный. Постоял, сомневаясь и раздумывая, стоит ли звонить сейчас. Все-таки некрасиво получилось днем. И чем больше времени проходило, тем большее смущение грызло парня. Решившись, Джеджун взял телефон и ушел в свою комнату, улегся. Пароль старик не ставил, и Дже легко залез в папку с контактами, нашел номер Юнхо. Закусил губу. Был первый час ночи. Чон мог уже десятый сон видеть. Вздохнув, парень ткнул кнопку с изображением телефонной трубки и поднес гаджет к уху. К его удивлению, Юнхо быстро ответил.

— Что-то случилось? — голос молодого мужчины был такой встревоженный, что Джеджун растерялся. — Дядя? Аллё!

— Эт-то я, — выдавил Дже. — Простите, что поздно звоню.

— У вас все нормально?

— Да, я просто… хотел извиниться. Вы были так добры, а я разозлился.

— Все в порядке, — Джеджун по интонации понял, что Чон улыбнулся. Его губы тоже невольно поползли в стороны. — Я должен был сначала спросить, нужен ли тебе комп. Привык принимать решения быстро.

— Спасибо вам.

— Дже, прекращай!

— Ладно, — перекатившись на спину, Дже уставился в потолок и мурлыкнул. — Спасибо тебе, хён.

— Вот, уже лучше. Ты чего не спишь?

— Домашку делал.

— А я только домой пришел.

— С работы?!

— Нет. У Квона обострение: жену положили на сохранение и он дергается, боится больше нее. Сидели с ним, выпивали.

— А-ааа, — Дже было абсолютно не интересно слушать про левого мужика. — Хён силен в выпивке.

Позабыв про время, Джеджун с удовольствием болтал с Юнхо. Немного искаженный расстоянием, голос мужчины звучал по-новому. Прикрыв глаза, Ким вслушивался в него, словно в песню любимого исполнителя. И Дже начал ловить себя на мысли, что по телу расползается приятное тепло, особенно внизу. То ли гормоны юного тела, то ли воздействие голоса человека, в которого он был влюблен, но парень ощутил возбуждение. Смутившись, он улегся на живот, придавив набухший половой орган. Томление завязывало его нутро в узел, и он просунул свободную левую руку под себя, сжал пах. Не удержался от стона. Тут же вспыхнул от стыда.

— Ой, я… к-кажется, язык прикусил, — поспешно соврал Дже.

— Осторожнее, — рассмеялся Юнхо. — Ладно, я спать пойду. Долго не засиживайся.

— Хорошо.

— Спокойной ночи.

— И тебе.

Отключившись, Джеджун уткнулся лицом в татами. Потом отложил телефон и сунул не желавший успокаиваться член уже обеими руками. Его никогда ничего так сильно и так стремительно не возбуждало. Даже когда прижимался к Юнхо. Хотя, он был немного пьян… Ругая себя последними словами, Дже проник под белье и принялся мастурбировать. Его дыхание стало тяжелым и прерывистым. В отличие от сверстников, тайком скачивающих порнушку из интернета, он мало думал о сексе. Наверно, это было связано с тем, что с детства слышал сквернословия о матери и невольно считал это чем-то постыдным и мерзким. Сейчас же в голове было пусто, а единственным желанием было унять сильный жар и сводящее с ума болезненное напряжение. Свернувшись калачиком, Джеджун ласкал себя, думая о Юнхо, вспоминая его лицо и голос. И теплые, сильные руки. Его улыбку. Промычав что-то невнятное, он кончил, пачкая белье и штаны.